Будто бы она, Каролина, пожилая актриса, которая на склоне лет оглядывается на свою прошлую жизнь. Она сидит перед темным окном со шторой, задрапированной под театральный занавес. За окном, позади ее седой головы, летят в ночь крупные снежинки. Впечатляюще, однако довольно банально.
В таком случае стоит сделать Неизвестного своим возлюбленным. Тогда бы все пошло как по маслу. У него красивое лицо с такими необыкновенными глазами. Но будет трудновато найти подходящего актера на эту роль.
Давид исключается. Не тот тип мужчины. Хотя ему удается любая роль.
А как замечательно он сыграл короля! Ту роль, которую вначале едва не загубил. А сейчас он просто бесподобен!
Интересно, а как там у него сейчас с крошкой Эдит? Во всяком случае, в зале ее не было и спектакля она не видела.
Каролина не хотела спрашивать Давида об этом. Возможно, худшее уже позади. Ингеборг так думает. Хотя, конечно, он не захотел пойти на вечеринку по случаю премьеры, вероятно потому, что собирался встретиться с Эдит.
Но тем не менее Ингеборг считает, что их отношения подходят к концу. Она уверена, что Давид уже сделал свой выбор. Он выбрал театр. А не Эдит. Хотя он вряд ли разлюбил ее. Он наверняка надеется, что она в конце концов передумает. Но в это с трудом верится. Эдит – упрямая девушка. Она может что угодно довести до крайности.
В сущности, они совсем не подходят друг другу, Давид и Эдит. Может, Давид сейчас начинает это понимать? Вообще-то все выглядело так, как будто ему хотелось пойти на вечеринку, но только если с ним пойдет Каролина. Вряд ли он отказался только ради Эдит.
Каролина только что получила от Давида небольшое письмецо. Он пишет:
«Мадмуазель,
Бог создал человека по своему образу и подобию.
Так нас учили, не правда ли?
Однако очевидно, что он то и дело терпит фиаско. Люди могут выглядеть как угодно. Это довольно страшная мысль, потому что до сих пор неизвестно, кого из этих людей Господь считает подобным себе.
А может, замысел его состоит в том, чтобы мы сами узнали это? Вполне возможно.
Иногда, когда я воображаю себя великим мыслителем, то размышляю над подобными вопросами.
Однако теперь мне больше не придется ломать над этим голову. Потому что я нашел ответ.
Этот человек – ты, Каролина! Ты и никто другой.
Потому что никто на свете не может быть такой божественно прекрасной, как твоя Иоанна.
И нам всем остается лишь благодарить тебя за то, что ты преподнесла нам такой изысканный дар.
Тот самый бесценный божественный образ!
Я безмерно счастлив, что мне довелось лицезреть это чудо.
Твой неизменный «обожатель»
Давид Л.»
Сумасшедший Давид. Она тронута до слез. Но он должен знать, как превосходно сыграл сам, как много он сделал для всей пьесы и в первую очередь для ее Иоанны. Об этом надо ему написать как можно скорее.
Однако Каролина получила несколько писем. Отклики на спектакль уже поступают. Вся квартира заставлена цветами.
Большой букет весенних цветов прислали Берта и папа.
В записке папа написал следующее:
«Моя дорогая девочка!
Спасибо за чудесное представление! Мы с Бертой в полном восторге. Это ты услышишь позднее и от нее самой.
Сейчас я пишу лишь от себя лично. Что мне больше всего понравилось в твоей Иоанне – это ее любопытные глаза. Глаза, которые хотят знать все!
Я желаю им удовлетворить свое любопытство.
Но я тебе в этом не могу помочь, как ты сама понимаешь. И как знать – может, это и к лучшему. Невозможно узнать все в жизни. Это я понял на собственном опыте за все те годы, что я занимался Эмануэлем Сведенборгом.
Ты до дна погрузилась в свою Иоанну.
А я погружен в свой труд о Сведенборге.
Как выясняется, мы с тобой можем хорошо друг друга понять.
Да, Каролина, возможно, наше любопытство – это самое большое богатство в жизни.
Что касается остального, то наш дом всегда открыт для тебя, ты это знаешь, не так ли?
Удачи тебе, моя девочка! Так держать!
С наилучшими пожеланиями, твой друг К. В.
Р.S. Пожалуйста, не зови меня больше «хозяин». Нельзя ли как-нибудь иначе? Искренне надеюсь, это было в последний раз».
К. В. – Карл Вильгельм. Может, он хочет, чтобы Каролина называла его так?
Это кажется ей странным. Про себя она всегда называла его «папа». И ей не удастся переучить себя. Поэтому ей легче сказать «хозяин», поскольку это действительно звучит нелепо. Просто как шутка.
В сердце «папа» – а на языке «хозяин»!
Так тому и быть. Как-нибудь она объяснит ему все это.
Письмо отца наполняет ее радостью. Прочитав его в первый раз, она тут же выучила его наизусть, но все равно перечитывает снова. И снова, и снова…
Мама прислала белые розы. Она пишет:
«Каролина, милая моя!
Какая ты умница! Какая талантливая! Я глубоко тронута.
Прежде всего, конечно, тобой, моя дорогая детка.
Я всегда восхищалась Жанной д'Арк. Еще с тех пор, как прочла о ней в школе. И поэтому видеть свою собственную дочь в этой трогательной и красивой роли – для меня настоящее счастье.
Радость и утешение.
Ведь я пережила тяжелое время, я уехала из дома и путешествовала. Мне очень тревожно, нигде я не могу найти покоя. Так бывало со мной всегда. С тех пор как умерла моя мама, и я совершила тот ужасный поступок. Конечно, сколько бы я ни прожила, мне никогда не искупить этого греха, я поняла это.
Мы условились с Максимилиамом, что он пришлет мне весточку, если захочет встретиться.
Он дома уже несколько недель, но пока не дал о себе знать. Я не знаю, что происходит сейчас в замке, Арильд заехал ко мне лишь за тем, чтобы пойти вместе со мной в театр, и восхищен тобой не меньше меня. Но сейчас он уже вернулся домой. Я считала, что вам нужно было встретиться, но Арильд решил с этим подождать. Я не стала спрашивать почему. Я теперь вообще ни о чем не спрашиваю.
Розильда осталась на этот раз дома с отцом, ей не хотелось покидать его, но она просила передать тебе, что приедет взглянуть на твою игру позднее.
А я сама скоро снова куда-нибудь отправлюсь. Из-за войны за границу не получится. Может, в Норвегию. Во всяком случае, я не могу больше слоняться здесь без дела, никому не нужная.
Другое дело – в Замке Роз. Там у меня есть Герда и ее дети. У них все идет хорошо, ты знаешь. Они
