— Не думаю, что это как-то связано.
— Ну, не скажи. Ведь ты утверждаешь, что запястье Джесси перерезал левша. Так?
— И что с того? Уверен, среди русской мафии полно левшей.
— Я тоже уверена в этом. Но ответь мне на другой вопрос. Твой Тео, он левша или правша?
— Правша! Что, теперь довольна?
— Ничуточки.
— Это почему?
— Эта твоя теория об угле надреза. Тебе не кажется странным, что в отчете патологоанатома об этом ни слова?
— Нет. Заметить отклонение не так-то просто, признаю. К тому же убийца-левша не вписывался в версию прокуратуры. Так что вполне понятно, что в отчете об этом ни слова.
— Цинично, — протянула она.
— Тео четыре года просидел в камере смертников за убийство, которого не совершал. Так что у нас есть право проявить немного цинизма.
— У нас? У
— Нет. Я его друг.
— Вот это и волнует меня в первую очередь. Попробуй взглянуть на все это со стороны. Абстрагироваться. Сыграй роль адвоката дьявола.
— Не понял?
— Вот ты говоришь, что патологоанатом не обратил внимания на угол надреза на запястье потому, что это не вписывалось в версию прокуратуры. Может быть. Просто представь на минутку, что сам ты обратил внимание на этот угол лишь потому, что убийца-правша не вписывался в
— Но ведь ты сама видела. Я показал тебе снимок, сделанный на вскрытии, и ты сказала, что тоже видишь этот угол.
— Черт побери, Джек! Ты правша. Не кажется ли тебе, что я просто
— Послушай, когда я показал тебе снимок запястья, ты видела этот угол или нет?
— Видела, видела. Но только после того, как ты на него указал. И мне куда больше импонировала бы твоя версия, если бы и патологоанатом обратил внимание на надрез.
Джек искал контраргументы, но так и не нашел.
— Хорошо, — нарочито спокойным тоном протянул он. — Просто прекрасно.
— Я одно хочу сказать. Возможно, не стоит увлекаться рассуждениями на сей счет.
— На самом деле ты хотела сказать другое. Что не следует безусловно верить в невиновность Тео, так?
— Возможно.
— Ладно, не переживай. Я пришел к тебе с одной целью. В надежде, что ты поможешь мне разобраться.
— И?..
Он подошел к изгороди и долго смотрел на вытянувшихся цепочкой бегунов, трусивших по тропе вдоль канала.
— И еще больше запутался.
62
Ночь с Тео была долгой и утомительной, и утром в субботу Катрина отправилась домой за припасами. Было еще очень рано, и она надеялась немного вздремнуть. Подошла к холодильнику, налила себе смесь из апельсинового и морковного соков. Потом включила телевизор, посмотреть утренний выпуск новостей. Диктор как раз заканчивал сообщение о том, что Тео Найту должны предъявить обвинение в убийстве Джесси Мерил. То же самое сообщали и вчера, только теперь больше акцента делалось на убийстве доктора Марша и том факте, что тело его обнаружил в «мерседесе» Джек Свайтек, а рядом находился «фольксваген», принадлежавший Тео Найту.
Катрина не сводила глаз с экрана, и вот, наконец, диктор закончил сообщение вполне ожидаемым для нее комментарием: «Нам не удалось пока связаться ни с Тео Найтом, ни с его адвокатом, могущим пролить свет на происшедшее».
Катрина выключила телевизор. Новости лишь подлили масла в огонь; она еще раз убедилась в том, что надо срочно что-то решать с Тео. У Свайтека удалось выторговать всего двадцать четыре часа. Оставалось надеяться, что этого времени ей хватит.
— Доброе утро, Катрина.
От неожиданности она вздрогнула и так резко обернулась, что уронила стакан с соком. Он со звоном разбился у ее ног. В патио, на пороге застекленной двери в кухню, стоял мужчина. Она уже хотела было закричать, но тут он сказал:
— Это я. Юрий.
Катрина присмотрелась. О Юрии она была наслышана, но за восемь месяцев работы видела его лишь однажды, да и то мельком, когда он приходил по какому-то делу к Владимиру.
— Господи! До смерти меня напугали.
— Так ты впустишь?
Она отворила дверь.
— Могли бы и постучать вежливости ради.
Он вошел. А потом демонстративно постучал по дверной панели — три раза, с паузой после каждого стука. Должно быть, он шутил, но на лице не было заметно и тени улыбки. Он вообще мало походил на человека, который часто улыбается.
Юрий затворил за собой дверь, затем задернул стеклянную панель шторкой и запер.
— Тебе нечего меня бояться. Ты это понимаешь, верно?
Катрине не понравился его взгляд, она занервничала, но старалась не подавать виду.
— Да, конечно.
Выражение его лица не изменилось. Тот же холодный, оценивающий взгляд.
Катрина схватила бумажное полотенце и вытерла пол, потом собрала осколки стекла и выбросила в мусорное ведро. Юрий следил за каждым ее движением.
— Выпьете что-нибудь? — предложила она. — Кофе? Соку?
Ответа не последовало. Он выдвинул стул, развернул его и уселся лицом к спинке, положив на нее руки.
— Где пропадала всю ночь?
— Выходила.
— Куда выходила?
— Просто выходила, и все. — Катрина скрестила руки на груди и прислонилась к холодильнику, самой своей позой давая понять, что это не его ума дело.
Он же продолжал смотреть на нее пронизывающим взглядом холодных темных глаз.
— Уверены, что не хотите кофе?
— Лучше скажи-ка мне вот что, Катрина. Как поживает грязный кровяной бизнес?
Она пожала плечами:
— Прекрасно.
— А тебе известно, что это мы придумали банк крови?
— Кто «мы»?
— Мы, русские. Мало кто это знает. Никаких банков крови не существовало в природе, пока в тридцатые годы в Советском Союзе не начали брать кровь покойников. Я тоже не верил, до тех пор пока один врач не показал мне старый фильм. О том, как советские врачи придумали брать кровь у мертвецов,
