Адвокат защиты вскочил с места:
– Я протестую, ваша честь. Это показания с чужих слов.
Райт проговорила:
– На предварительном слушании показания с чужих слов допускаются.
Судья нахмурился:
– Показания с чужих слов разрешаются, госпожа Райт. И все-таки я должен напомнить свидетелю, что если он ответит на этот вопрос, он тем самым нарушит конфиденциальность информации. В таком случае защита сможет задавать господину Толбриджу любые вопросы касательно всех разговоров, происходивших между ним и клиенткой.
Толбридж ответил:
– Нам это известно, ваша честь. Мы согласны.
Защитник обвинения едва скрывал ликование.
– Снимаю возражение, ваша честь.
Прокурор вернулся к свидетелю и проговорил:
– Сэр, пожалуйста, ответьте на вопрос: ваша клиентка намерена подавать иск в гражданский суд?
– Она решила, что ни при каких обстоятельствах не будет возбуждать против Монтальво гражданский иск.
– Даже если его признают виновным?
– Да, даже в этом случае.
– Она сказала вам, чем вызвано подобное решение?
– Ей надоело, что ее все зовут лгуньей. Ей не нужны деньги. Она хочет только одного: чтобы насильник понес наказание и чтобы весь мир об этом знал.
– Спасибо, господин Толбридж. Больше вопросов нет.
На экране наступило молчание. Конечно, взять свидетельские показания у юриста пострадавшей – шаг смелый; впрочем, Энди не узрела тут обещанной Шарлин Райт «искорки гениальности». Энди решила, что упустила какой-то важный момент, и хотела перемотать пленку, но передумала, когда судья вызвал для перекрестного допроса адвоката со стороны защиты.
– Браво, господин Толбридж, – проговорил защитник Монтальво, приближаясь к свидетелю. – Смелая попытка. Позвольте задать вам вопрос. За всю свою замечательную карьеру вы хоть раз засудили кого- нибудь более богатого, чем Жерар Монтальво?
– Я судился со многими обеспеченными людьми.
– Охотно верю. Именно поэтому ваша клиентка и наняла вас, не правда ли? Потому что вы выигрываете крупные иски.
– Она наняла меня потому, что я опытный адвокат суда первой инстанции.
– Сколько раз вы встречались с клиенткой, господин Толбридж?
– Вообще-то мы виделись дважды.
– Дважды? – проговорил защитник обвинения несколько удивленно. – Хорошо. Что вы обсуждали на первой встрече?
– Клиентка хотела узнать свои права как жертвы жестокого преступления. Ее интересовало, сможет ли господин Монтальво выйти под залог, разрешат ли ей присутствовать на слушаниях, а также будет ли учитываться ее слово в случае полюбовной сделки о признании вины.
– Кроме этого вы сообщили ей о ее праве потребовать у господина Монтальво денежной компенсации за причиненный ей ущерб в том случае, если он будет признан виновным?
– Да, разумеется.
– То есть этот вопрос обсуждался с самой первой встречи.
– Да.
Адвокат защиты самодовольно расправил плечи.
– Спасибо, сэр. Поговорим о второй встрече с потерпевшей. Когда она состоялась?
– Вчера вечером.
– Вы и в этот раз обсуждали возможность гражданского иска к обвиняемому?
– Не вполне так. Мы обсуждали возможность полюбовного урегулирования претензий.
– Понятно. Получается, на протяжении всего предварительного слушания вы с вашей клиенткой готовы были к урегулированию, в результате которого она наложила бы руки на жирный куш. Я вас правильно понял?
– Нет, это не так.
– Итак, сэр. И о какой же сумме вы разговаривали прошлой ночью с вашей клиенткой? Сколько миллионов вы намерены затребовать с господина Монтальво?
– Один доллар.
Самодовольство с лица защитника как рукой сняло.
– Простите, я не расслышал, вы сказали, один миллион долларов?
– Нет, сэр. Моя клиентка согласна снять все обвинения с господина Монтальво за значительную сумму в один американский доллар. И с его стороны даже не требуется признания. Она, в свою очередь, подпишет отказ от настоящих и будущих притязаний, освобождающий господина Монтальво от гражданской ответственности. Таким образом она хочет поставить точку в денежных вопросах. Ей опротивела кампания, которую запустил ваш клиент.
– Возражаю, ваша честь!
– Моей клиентке опротивели обвинения господина Монтальво в том, что она все это затеяла ради денег.
– Судья, я возражаю!..
– Единственное, что ее интересует, – засадить насильника за решетку на всю оставшуюся жизнь. И пусть все об этом узнают.
– Это показушничество! Судья, я категорически возражаю.
– Никакой показухи, ваша честь. Я привез расписку об отказе от всех претензий к господину Монтальво, которую передам ему, как только он откроет бумажник и вручит мне купюру в один доллар.
– Вы нарушаете правила! Я буду ходатайствовать о новом судебном разбирательстве!
– Это не разбирательство, а предварительное слушание, – сказал судья.
– Вы меня поняли, ваша честь. Это рассмотрение возмутительно.
– Не нахожу, – сказал судья. – Прошу представителей обеих сторон пройти в мой кабинет. Немедленно.
Экран погас, в колонках шипела электрическая тишина. Энди щелкнула пультом, останавливая пленку, встала и включила свет.
– Что ж, – проговорил Мартинес, – такого предварительного слушания мне еще не доводилось видеть. Потрясающе! Утверждение Монтальво, что она действует из жадности, разбито в пух и прах.
– И не только, – сказала Энди.
– Что вы хотите этим сказать?
– Мы имеем дело с похитителем, который утопил ни в чем не повинную женщину в подводной пещере из-за того только, что ему оказалось недостаточно миллиона. Вам это не кажется удивительным?
– Что ж тут удивительного?
Энди отвернулась, словно бы боясь произнести вслух слова, которые вертелись на языке.
– Что ждет женщину, опозорившую его на судебном слушании, которое транслировалось по телевидению?..
Мартинес в задумчивости постукивал пальцами по крышке стола.
– На этот вопрос я отвечу вам категорично, Хеннинг.
– Да, и?..
– Мы должны отыскать этого человека. И быстро.
