Королева легионов Афины

чтобы Кордула могла подойти ближе к окну. Она прекрасно видела перед собой «поле лепестков», как уже назвали его горожане.

Кордула прижала к себе спящего малыша и снова улыбнулась, глядя на одеяло, в которое он был завернут. Это была та же самая свежевыбеленная шерсть, в которую оделся весь Легион. Она посмотрела на них, замерших ровными рядами вдоль береговой линии, внизу, чуть правее от нее. Однако на женщин- воинов сейчас никто больше не смотрел — все, от мала до велика, от знати до простолюдинов, не сводили глаз с маленькой белой палатки в центре усыпанного лепестками поля.

— Смотрите! Со стены упала женщина, — сказал кто-то рядом с Кордулой. — Там такая давка! В толпе постоянно толкают друг друга. Неудивительно, что оттуда все время кто-нибудь падает.

— Да, их слишком много там, на стене, — пожаловался сосед того, кто говорил первым. — Боюсь, до конца дня их много перемрет. Кто их пустил туда в таком количестве? Где же охрана? В эти дни ее днем с огнем не…

— Вот! — гневно закричала Кордула, указывая на женщин в белом. — Вот ваша охрана. И это они погибнут, если…

— Тише, тише, дитя мое! — Епископ Клематий протиснулся между ней и говорившими. — Ты пугаешь ребенка. Должен сказать, ему, похоже, весьма удобно в этой тонкой и теплой шерсти, — сказал он, суетясь возле ребенка. — Помнишь, как нам пришлось кроить форму сразу для всего Легиона после того, как они одновременно дали обет безбрачия?

— Да, помню, — Кордула кивнула и улыбнулась. — Помню. Ткачам и портнихам пришлось работать всю ночь напролет. Хорошо, что Урсула не стала осматривать женщин из Легиона Фаустины. Их плащи так смердели, что…

Толпа испустила крик. Посередине маленькой палатки было заметно какое-то движение. Кордула вздрогнула.

«Где Морган? Он уже должен был вернуться. Он должен был вернуться еще вчера!»

Далеко внизу из палатки показалась Урсула. Толпа молчала. Вся ее тога и плащ были испещрены красными пятнами. Она отошла от палатки и замерла без движения, и все увидели, что она что-то держит в высоко поднятой левой руке.

Первый Легион с ликованием закричал.

— Она это сделала! — крикнула Кордула. — Она это сделала!

— Что сделала? — спросил епископ.

— Подождите! Вы все увидите сами! — ответила она и закричала снова, заставляя радоваться и своих вельмож-соседей, хотя они и не понимали, о чем идет речь.

Вскоре ликовал весь Кельн.

Внизу, на поле лепестков, Урсула вскочила на Быструю и тронула поводья. Длинноногая кобыла затрясла головой и рванула за веревку, которой была привязана к палатке. Когда она поддалась, Быстрая подняла голову и пошла боком, стягивая туго натянутое полотно с основания. Полотно натянулось, словно парус на ветру, потом ослабло и упало на землю. Перед зрителями открылось зрелище, заставившее Кельн вскрикнуть от удивления, а гуннов издать нечеловеческий угрожающий вопль.

Там, на всеобщее обозрение, на возвышающемся ложе лежал на спине голый, залитый кровью Мундзук. Его голова и правая рука свисали вниз. Огромная лужа крови покрывала его чресла, и, увидев это, все поняли, что именно Урсула держала в руках. Ужас Северных Провинций был мертв. И кастрирован.

Урсула обрезала веревку, чтобы освободить Быструю, и поехала к Пинносе и своим друзьям. На мгновение Кордула пожалела, что ее нет там внизу, с ними, и она не может присоединиться к их объятиям. Но вот Урсула сделала нечто не только неожиданное, но и… странное.

Она развернула Быструю и разогнала ее в галоп по направлению к делегации гуннов. Она все еще держала в вытянутой руке гениталии Мундзука. При виде ее приближения Ругила и остальные рванули к своим в поисках защиты.

Урсула не остановилась. Мало того, она подстегнула Быструю, чтобы та неслась еще быстрее, и бросилась за ними в погоню.

— Нет! — закричала Кордула.

На этот раз толпа понимала, почему она кричит, и ее вопль отозвался эхом тысяч голосов: «Нет! Нет!»

Кордула смотрела, как оживают ее ночные кошмары. Со стороны гуннов вылетело копье, брошенное мощной, меткой рукой. Оно проткнуло ногу Урсулы сразу под коленом и вонзилось в бок Быстрой. Лошадь встала на дыбы от боли. Лицо Урсулы превратилось в застывшую маску, когда она пыталась вытащить копье из ноги. Пока Урсула и Быстрая пытались справиться с болью, они в то же время приблизились к гуннам. Внезапно в них полетел целый дождь стрел. Две из них глубоко вонзились в бока Быстрой. Еще одна размозжила незащищенное плечо Урсулы.

— УРСУЛА! — Вопль Пинносы разнесся по всей долине. — УРСУЛА! — Она рванула поводья Артемиды, и огромная черная кобыла с ходу ринулась в галоп.

— Нет! Пинноса, не надо! — вторила ей Кордула. Затем с растущим чувством беспомощности она увидела, как Бриттола с криком «Урсула!» тоже последовала за ними.

— Нет! Бриттола! Не надо! — Кордула плакала.

В страдании она крепко прижала к себе ребенка, и его голубые глаза, не отрываясь, смотрели на то, что происходило внизу. Заметив это, она прижала его голову к своей, чтобы они могли смотреть вместе, и зашептала в его ухо: «Смотри, сынок, и запомни, потому что ты больше никогда не увидишь ничего похожего на этих женщин в белом».

Марта бросилась за Бриттолой, Саула следовала за ними по пятам. Четыре подруги неслись через поле на помощь пятой. В отличие от нее, они были во всеоружии. От дождя стрел, которым их осыпало, они прикрывались щитами. Недавно отполированные доспехи светились под разлетавшимися белыми плащами. На них было практически невозможно смотреть.

Урсула и Быстрая остановились. Боль была невыносимой и для всадницы, и для ее лошади. Урсула уже не пыталась вытащить копье. Она наклонилась вперед и стала что-то шептать лошади на ухо, будто бы уговаривая ее двигаться вперед.

Подруги приближались, однако на Урсулу обрушилась новая волна стрел. Одна вонзилась ей и предплечье, которым она прикрывала лицо. Вторая попала в шею Быстрой. Древко торчало прямо под ее гривой.

— Урсула! — кричала Пинноса.

Урсула оглянулась. Кордуле показалось, что она видела, как та слабым взмахом руки попыталась отослать их от себя. Потом, когда от друзей ее отделяло всего несколько шагов, она отвернулась от них и снова послала Быструю вперед. Всадница и лошадь бросили свои последние силы на то, чтобы с высоко поднятыми головами сделать последний рывок, в глубь врага, туда, где до них исчез Ругила. Пики, ножи и молоты всех мастей обрушились на них, накрыв с головой. Массы разъяренных воинов поглотили их.

С дальнего края долины лепестков уже мчалась кавалерия под руководством Вивенции, а следом и весь Первый Легион. Они шли на помощь своим командующим.

Гунны, почуяв вкус крови, бросились в стихийное наступление, начав его с обстрела из луков и копий. Пинноса ближе остальных была к Урсуле, и ее окружили одну из первых. Ее страшный боевой клич на какое-то время сдержал натиск гуннов, и ей удалось пришпорить Артемиду так, что она еще на несколько прыжков приблизилась к Урсуле. Внезапно в грудь Артемиде вонзилось тяжелое копье. Огромная кобыла умерла сразу же, упав на колени. Пинноса была вынуждена спрыгнуть, чтобы не попасть под ее бок.

Кордула видела, как Бриттола гнала Перо вперед, отчаянно стараясь успеть на помощь друзьям и не обращая внимания на стрелу, торчавшую из ноги. Следом за ней Саула начала отбиваться мечом от копьеносцев. Марта билась со второй группой копьеносцев, стремясь прорваться на помощь Пинносе.

Первой пала Бриттола. Она неслась к Пинносе, забыв про свой левый бок, который не был прикрыт щитом. Девушка оказалась прекрасной мишенью для пики. Рев боевых кличей был слишком громким, чтобы различить в нем предсмертный крик, но Кордуле показалось, что она слышала, как прозвучал нежный голос