Пока ходили за сержантом Харди, все молчали. Судья расслабился в кресле и снял очки.
— Я хочу, чтобы мои слова записали в протокол, — наконец сказал он. Он еще раз взглянул на Финка. — Это дело предельно конфиденциально. Есть причина, почему слушание закрытое. Я запрещаю кому-либо повторить хотя бы одно слово, сказанное здесь сегодня, или обсуждать с кем-нибудь что-либо из происходящего здесь. Я понимаю, мистер Финк, что вы должны отчитаться перед прокурором Нового Орлеана, и мистер Фолтригг, как человек, подписавший заявление, имеет право знать, что здесь происходило. Когда будете с ним разговаривать, передайте ему, пожалуйста, что я крайне огорчен его отсутствием. Раз он подписал заявление, он должен быть здесь. Вы можете рассказать обо всем ему, но никому другому. Никому другому. И вы должны напомнить ему, чтобы он держал рот на замке, понятно, мистер Финк?
— Да, Ваша Честь.
— Объясните мистеру Фолтриггу, что, если я узнаю, что он в какой-то мере нарушил конфиденциальность данного слушания, я издам постановление об оскорблении суда и сделаю все, чтобы посадить его в тюрьму.
— Да, Ваша Честь.
Гарри неожиданно повернулся к Мактьюну и К.О.Льюису. Они сидели непосредственно за Ордом и Финном.
— Мистер Мактьюн и мистер Льюис, вам сейчас придется покинуть зал суда, — произнес он резко. Они дружно схватились за подлокотники. Финк повернулся и посмотрел на них, затем перевел взгляд на судью.
— Гм… Ваша Честь, нельзя ли этим джентльменам остаться в…
— Я велел им уйти, мистер Финк, — громко заявил Гарри. — Если они хотят выступить как свидетели, мы их потом вызовем. А если они не свидетели, им нечего здесь делать, и они вполне могут подождать в холле вместе с остальными. А теперь, шевелитесь, джентльмены.
Мактьюн только что не бежал рысью к дверям, ни в малейшей степени не считая себя обиженным, но мистер Льюис был оскорблен до глубины души. Он застегнул пиджак и уставился на судью, но выдержал только секунду. Никто не мог переглядеть Гарри Рузвельта, и К.О.Льюис не собирался и пытаться. Он с гордым видом прошествовал к двери, которую уже успел открыть вырвавшийся на свободу Мактьюн.
Еще через несколько секунд вошел сержант Харди и сел в кресло для свидетелей. Он был при полном параде. Поудобнее устроив свой широкий зад в кресле, он приготовился отвечать на вопросы. Но Финк застыл, боясь начать без соответствующего указания судьи.
Судья Рузвельт подкатился на своем стуле поближе и принялся внимательно разглядывать Харди. Что-то привлекло его внимание, а Харди, как жирная гусеница, сидел на стуле, не придавая особого значения тому, что судья находится от него на расстоянии нескольких дюймов.
— Зачем у вас пистолет? — спросил Гарри. Харди вздрогнул, поднял глаза, потом резко повернул голову вправо и посмотрел на свое бедро так, как будто вид пистолета удивил его не меньше, чем судью. Он разглядывал его, словно не понимал, как эта чертова штука прилипла к его бедру.
— Ну, я…
— Вы на дежурстве или нет, сержант Харди?
— Нет.
— Тогда зачем на вас форма и почему, во имя всего святого, вы явились ко мне в зал заседаний с пистолетом?
Впервые за много часов Марк улыбнулся. Судебный пристав сообразил, в чем дело, и быстро направился к свидетельскому креслу, а Харди тем временем дергал за ремень, снимая кобуру. Судебный пристав унес ее прочь с таким видом, будто это было орудие убийства.
— Вы когда-нибудь давали показания в суде? — спросил Гарри.
Харди глупо улыбнулся и сказал:
— Да, сэр, много раз.
— В самом деле?
— Да, сэр, много раз.
— И как много раз вы давали показания, имея при себе оружие?
— Извините, Ваша Честь. — Гарри расслабился, взглянул на Финка и махнул рукой в сторону Харди, как бы давая ему “добро”. Финк провел много часов в залах заседаний за последние двадцать лет и гордился своим умением вести дела в суде. Его послужной список был достаточно внушительным. Он был бойким, умел складно говорить и был скор на подъем.
Но он плохо соображал сидя. Допрашивать свидетеля сидя — странный способ выяснить правду. Он было вскочил на ноги, но спохватился, сел и вцепился в свой блокнот. Он явно чувствовал себя не в своей тарелке.
— Назовите свое имя для протокола, — быстро попросил он.
— Сержант Мило Харди, полицейское управление Мемфиса.
— Ваш адрес?
Гарри поднял руку, не дав Харди ответить.
— Мистер Финк, зачем вам нужно знать, где этот человек живет?
Финк изумленно уставился на него.
— Полагаю, Ваша Честь, это обычный вопрос.
— А вы знаете, как я ненавижу обычные вопросы, мистер Финк?
— Начинаю понимать.
— Обычные вопросы никуда нас не приведут, мистер Финк. На обычные вопросы тратятся часы драгоценного времени. Чтоб больше ни одного обычного вопроса. Прошу вас.
— Да, Ваша Честь. Я постараюсь.
— Я понимаю, это сложно.
Финк взглянул на Харди и изо всех сил старался придумать какой-нибудь блестящий оригинальный вопрос.
— Сержант, в прошлый понедельник вас отправили на место, где происходила стрельба?
Гарри снова поднял руку, и Финк повесил голову.
— Мистер Финк, я не знаю, как вы там ведете судебное заседание у себя в Новом Орлеане, но здесь, в Мемфисе, мы обычно просим наших свидетелей поклясться, что они будут говорить правду, прежде чем начать задавать им вопросы. Это называется “привести к присяге”. Когда-нибудь о таком слышали?
Финк потер виски и сказал:
— Да, сэр. Пожалуйста, разрешите привести свидетеля к присяге.
Пожилая женщина, сидящая за столом, неожиданно оживилась. Она вскочила на ноги и громко закричала, хотя Харди находился от нее всего в пятнадцати футах, если не меньше.
— Поднимите вашу правую руку!
Харди выполнил указание и поклялся говорить только правду. Она вернулась на свое место и снова задремала.
— А теперь, мистер Финк, продолжайте, — сказал Гарри с ехидной улыбкой, довольный, что ему удалось застать Финка врасплох. Он откинулся в массивном кресле и принялся внимательно слушать быстрый обмен вопросами и ответами.
Харди отвечал охотно и, стараясь угодить, приводил малейшие подробности. Он описал сцену самоубийства, положение тела, состояние машины. Есть фотографии, если Его Честь пожелает с ними познакомиться. “Его Честь” отказался. Они не имеют никакого отношения к делу. Харди представил запись телефонного разговора Марка с номером 911 и предложил прослушать пленку, если Его Честь пожелает. Нет, сказал “Его Честь”.
Затем Харди с большим воодушевлением описал, как поймал Марка в лесу недалеко от места самоубийства, затем рассказал об их разговорах в трейлере, по дороге в больницу и за ужином в кафетерии. Он сообщил, что нутром чувствовал: Марк не говорил полной правды. В рассказе мальчика концы с концами не сходились, так что, умело и ненавязчиво задавая вопросы, Харди удалось обнаружить в повествовании Марка много дыр.
Уличить его во вранье было несложно. Мальчик говорил, что они с братом наткнулись на машину и
