Она налила себе еще кофе и вернулась на балкон. Под качалкой спала кошка. Заря уже высветлила верхушки деревьев. Держа теплую кружку обеими руками, она уселась в кресло, подобрав под себя босые ноги и прикрыв их полой толстого махрового халата. Она вдохнула аромат кофе и подумала, как же она ненавидит и презирает прессу. Теперь все знают о слушании. Такова цена всех этих разговоров о конфиденциальности. Неожиданно ее маленький клиент стал еще более уязвим. Яснее ясного, что он знает что-то такое, чего знать не должен. Если нет, то почему бы ему просто не рассказать все?
С каждым часом ситуация становилась все более опасной. И именно она, Реджи Лав, адвокат, обязана знать все ответы и давать идеальные советы. Марк снова будет смотреть на нее испуганными голубыми глазами и спрашивать, что дальше. Откуда, черт побери, ей знать?
Они и на нее уже охотились.
* * *
Дорин разбудила Марка рано. Принесла лепешки с черной смородиной. Сама тоже надкусила одну и посмотрела на него с глубоким беспокойством. Марк сидел на стуле, держал в руке лепешку, но не ел, а тупо смотрел в пол. Потом медленно поднес ко рту, откусил крошечный кусочек, и снова опустил руку на колени. Дорин следила за каждым его движением.
— Ты нормальна себя чувствуешь, милый? — спросила она.
Марк медленно кивнул.
— Я в порядке, — отозвался он хрипло, без всякого выражения.
Дорин похлопала его по коленке, потом по плечу. Глаза ее сузились, и видно было, что она очень обеспокоена.
— Ну что же, я тут весь день буду, — сказала она, вставая и направляясь к двери. — Я буду заглядывать.
Марк никак не отреагировал, только откусил еще маленький кусочек лепешки. Дверь с клацаньем захлопнулась, и он быстро запихал остаток лепешки в рот и потянулся за другой. Включил телевизор, но, так как кабельного телевидения здесь не было, ему пришлось смотреть Брайнта Гамбела. Никаких мультиков. Никаких старых фильмов. Только Уиллард в шляпе, который ест кукурузу в початках и сладкие картофельные палочки.
Через двадцать минут вернулась Дорин. Снаружи забряцали ключи, и дверь отворилась.
— Марк, пойдем со мной, — пригласила она. — К тебе пришли.
Он замер, отстраненный, потерянный в другом мире. Медленно повернулся:
— Кто? — спросил он отрешенно.
— Твой адвокат.
Он встал и вышел за ней.
— Ты уверен, что хорошо себя чувствуешь? — спросила она, идя впереди него. Он медленно кивнул.
Реджи ждала в небольшом конференц-зале этажом ниже. Они с Дорин обменялись любезностями, как старые знакомые, и дверь за охранницей закрылась. Они сидели друг против друга за маленьким круглым столом.
— Мы — друзья? — спросила она с улыбкой.
— Ага. Вы извините за вчерашнее.
— Не надо извиняться, Марк. Поверь мне, я все понимаю. Ты хорошо спал?
— Ага. Куда лучше, чем в больнице.
— Дорин говорит, она беспокоится о твоем здоровье.
— Я в порядке. Куда здоровее, чем Дорин.
— Ну и славно. — Реджи вытащила из портфеля газету и положила ее на стол. Он медленно прочел.
— Мы уже три дня подряд не сходим с первой полосы, — сказала она, пытаясь заставить его улыбнуться.
— Начинает надоедать. Я думал, слушание конфиденциальное.
— Должно было быть. Судья Рузвельт звонил мне рано утром. Он очень огорчен этой статьей. Он собирается вызвать репортера в суд и как следует его прищучить.
— Слишком поздно, Реджи. Тут уже все напечатано. Все могут прочесть. Совершенно ясно, что я — мальчишка, который знает слишком много.
— Ты прав. — Она подождала, пока он еще раз перечитает статью и как следует разглядит фотографии. — Ты с мамой говорил? — спросила она.
— Да, мэм. Вчера, около пяти вечера. У нее был усталый голос.
— Она действительно очень устала. Я ее видела перед твоим звонком. Она оттуда никуда. У Рикки был плохой день.
— Благодаря этим придуркам полицейским. Давайте подадим на них в суд.
— Может, попозже. Нам кое о чем надо поговорить. После твоего ухода судья Рузвельт говорил с юристами и агентами ФБР. Он хочет, чтобы они обеспечили защиту тебе, твоей маме и Рикки в соответствии с Федеральной программой защиты свидетелей. Он считает, это самый надежный способ защитить тебя, и я склонна с ним согласиться.
— А что это такое?
— ФБР перевозит вас в другую часть страны, далеко отсюда, все делается тайно, у вас будут новые имена, новые школы, все новое. Мама получит новую работу, где ей будут платить значительно больше, чем шесть долларов в час. Через несколько лет вы снова можете переехать, просто ради страховки. Рикки положат в хорошую больницу, пока он не поправится. Разумеется, за все заплатит правительство.
— А мне новый велосипед дадут?
— Конечно.
— Шучу. Я такое видел раз по телеку. В фильме про мафию. Осведомитель донес на мафию, и ФБР помогло ему исчезнуть. Он сделал себе пластическую операцию. Ему даже новую жену нашли, ну и все такое. Послали его в Бразилию или что-то вроде этого.
— Ну и что?
— Им понадобился год, чтобы найти его. Они и жену его кокнули.
— Так то же кино, Марк. И у тебя нет выбора. Так безопасней всего.
— Ну конечно. Я им сначала все выложу, а уж потом они мне устроят всю эту великолепную жизнь.
— Такие условия, Марк.
— Мафия все помнит, Реджи.
— Ты насмотрелся фильмов, Марк.
— Может быть. Но разве ФБР с этой программой никогда не лишалось свидетеля?
Она знала, что да, такие случаи были, но конкретно ничего не могла вспомнить.
— Я не знаю, но, когда мы с ними встретимся, ты можешь задать какие хочешь вопросы.
— А если я не захочу с ними встречаться? Если я захочу остаться в моей маленькой камере, пока мне не исполнится двадцать лет и судья Рузвельт наконец умрет? Тогда меня выпустят?
— Прекрасно. А как насчет мамы и Рикки? Что будет с ними, когда Рикки выпишут из больницы и им некуда будет идти?
— Они могут поселиться со мной. Дорин обо всех позаботится.
Черт, он на редкость сообразителен для одиннадцати лет. Она немного помолчала и улыбнулась ему. Он не сводил с нее глаз.
— Слушай, Марк, ты мне доверяешь?
— Да, Реджи. Я вам доверяю. На данный момент вы единственный человек, которому я доверяю. Пожалуйста, помогите мне.
— Тут легкого пути не будет, ты это знаешь.
— Знаю.
— Я беспокоюсь только о твоей безопасности. Твоей и твоей семьи. Как и судья Рузвельт. Чтобы
