– И сколько мы там пробудем? – спросила мисс Глик.
– Семь дней, – ответил Клей. – И семь ночей.
Вся компания, подогретая шампанским, отдалась радостному предвкушению. Трудно было поверить, что еще месяц назад эти люди тащили на себе ярмо унылой жизни в БГЗ. Кроме Ионы, конечно, – тот торговал компьютерами, да и то неполный день.
Макс Пейс хотел поговорить, и, поскольку контора пустовала, Клей предложил встретиться там в полдень, после того как в помещении закончат уборку.
Тяжелое похмелье напоминало о предыдущем вечере.
– Паршиво выглядите, – любезно начат Пейс.
– Мы праздновали...
– То, что я хочу с вами обсудить, очень важно. Вы в состоянии слушать?
– Безусловно. Валяйте.
Пейс стал расхаживать по кабинету с коричневым стаканчиком кофе в руке.
– С тарваном разобрались, – сказал он, давая понять, что работа считается выполненной лишь после того, как он это подтвердит. – Улажено шесть дел. Если когда-нибудь объявится человек, который будет претендовать на родство с этой девицей Бэнди, надеемся, вы этим займетесь. Но я уверен, что у нее нет родственников.
– Я тоже.
– Вы хорошо поработали, Клей.
– Мне за это хорошо заплатили.
– Сегодня я переведу на ваш счет остаток суммы, так что там будет пятнадцать миллионов. Или, во всяком случае, то, что от них осталось.
– А вы считаете, я должен был продолжать ездить на старой колымаге, жить в обшарпанной конуре и донашивать старое тряпье? Вы сами сказали: следует потратиться, чтобы производить должное впечатление.
– Я шучу. Но теперь вы действительно выглядите как состоятельный человек.
– Спасибо.
– Вы на удивление легко перешли от нищеты к богатству.
– Это талант.
– Все же поостерегитесь привлекать излишнее внимание.
– Давайте поговорим о следующем деле.
Пейс сел и послал Клею через стол папку.
– Название лекарства – «Дилофт», препарат произведен в «Лабораториях Акермана». Это сильное противовоспалительное средство, которым пользуются люди, страдающие тяжелым артритом. Препарат новый, и врачи теперь очень часто его назначают. Оно творит чудеса, пациенты в восторге. Но с этим лекарством связаны две проблемы. Во-первых, оно изготовлено конкурентом моего клиента. Во-вторых, есть свидетельства, что оно провоцирует образование мелких опухолей в мочевом пузыре. Мой клиент – тот же, что в деле с тарваном, – производит сходный препарат, который пользовался большим спросом до тех пор, пока год назад рынок не завоевал дилофт. Весь рынок лекарств аналогичного действия стоит три миллиарда долларов – ни больше ни меньше. Дилофт уже на втором месте, в этом году сумма его продаж может составить миллиард. Точнее сказать трудно, потому что продажи растут не по дням, а по часам. Мой клиент пока имеет со своего препарата полтора миллиона, но стремительно уступает позиции. Дилофт – это чума, которая способна угробить всех конкурентов. Вот так. Несколько месяцев назад мой клиент купил небольшую фармацевтическую компанию в Бельгии. Когда-то это предприятие имело подразделение, впоследствии поглощенное «Лабораториями Акермана». Нескольких исследователей вышвырнули на улицу, они, естественно, затаили обиду. Кое-какие научные разработки исчезли вместе с ними и появились позднее в неположенном месте. У моего клиента имеются свидетели и документы, подтверждающие, что в «Лабораториях Акермана», по крайней мере последние полгода, известно о вероятных последствиях лечения дилофтом. Вы слушаете меня?
– Да. Сколько человек уже принимали дилофт?
– Трудно сказать... число таких пациентов увеличивается как лавина.
– Каков процент тех, у кого обнаружились опухоли?
– Согласно исследованиям, примерно пять процентов – вполне достаточно, чтобы запретить препарат.
– Как можно обнаружить опухоль?
– По анализу мочи.
– Вы хотите, чтобы я завел дело на «Акермана»?
– Терпение. Правда о дилофте выплывет очень скоро. До сегодняшнего дня ни одного иска против компании не возбуждено, не было ни рекламаций, ни разоблачительных статей в научных журналах. По сообщениям наших осведомителей, «Акерман» лихорадочно считает деньги и переводит их в оффшорные компании, чтобы иметь возможность оплатить адвокатов, когда грянет гром. Вероятно, параллельно они пытаются усовершенствовать препарат, но на это уйдет много времени, потребуется новая лицензия. Компания оказалась в чрезвычайно затруднительном положении, потому что требуются наличные. Она взяла большие кредиты на покупку ряда мелких компаний и до сих пор не вернула их. Акции компании продаются приблизительно по сорок два доллара. Год назад они стоили восемьдесят.
– Что будет, если сведения о дилофте просочатся наружу?
– Это прикончит компанию на рынке ценных бумаг, что и является целью моего клиента. Если повести дело правильно, а я полагаю, нам с вами это под силу, «Лабораториям Акермана» крышка. А поскольку у нас есть добытые в самой этой компании доказательства опасности дилофта, у них не останется иного выбора, кроме как пойти на досудебную сделку. С таким продуктом они не могут рисковать, доводя дело до суда.
– Каковы наши слабые стороны?
– Девяносто пять процентов опухолей доброкачественные и очень маленькие. Реальной угрозы для мочевого пузыря они не представляют.
– Значит, тяжба рассчитана на то, чтобы обрушить рынок?
– Да, и, разумеется, добиться компенсаций для пострадавших. Мне бы не хотелось иметь опухоль в мочевом пузыре – не важно, добро– или злокачественную. Большинство присяжных, уверен, разделят мои чувства. Словом, сценарий таков: вы собираете группу истцов, человек пятьдесят, и возбуждаете крупное дело от имени множества пациентов, принимавших дилофт. Одновременно с этим запускаете телерекламу, которая должна привлечь еще больше клиентов. Удар наносите быстро и сокрушительно – и тысячи новых дел у вас в кармане. Ваша реклама моментально прокатывается по экранам от побережья до побережья, нагоняет страх на людей и заставляет их немедленно набирать ваш бесплатный номер здесь, в округе Колумбия, где на телефоны надо будет посадить целый штат служащих, принимающих жалобы. Это встанет в копеечку, но если вы соберете, скажем, пять тысяч дел и выторгуете каждому клиенту по двадцать тысяч долларов, это составит сто миллионов. Ваш гонорар будет равен трети общей суммы компенсаций.
– Это даже как-то неприлично!
– Нет, Клей, это лишь коллективный иск в наилучшем виде. Именно так работает система в наше время. И если вы не согласитесь, будьте уверены, это охотно сделает кто-нибудь другой. И очень скоро. Речь идет о таких деньгах, что адвокаты – специалисты по коллективным искам, – как стервятники, высматривают добычу в виде недоброкачественных препаратов. А таких, поверьте мне, пруд пруди.
– И почему такое счастье выпало именно мне?
– Все дело в сроках, мой друг. Если мой клиент будет точно знать, когда вы возбудите дело, он сможет своевременно отреагировать на рыночные перемены.
– А где я найду первых пятьдесят клиентов? – спросил Клей.
Макс похлопал по другой папке.
– Нам известна как минимум тысяча. Имена, адреса – все здесь.
– Вы что-то сказали насчет целого штата служащих?
– Не менее полудюжины. Именно столько народу понадобится, чтобы отвечать на звонки и
