муже, семье, о спокойной жизни в каком-нибудь тихом пригороде, о том, чтобы баловать детей, играть в теннис и время от времени обедать с матерью в клубе.
Полетт Таллос материализовалась из воздуха, напугав его.
– Попался? – ехидно поинтересовалась она. – Опять схлопотал дело об убийстве?
– Ты что, была там? – изумился Клей.
– Я все видела, но ничем не сумела помочь, дружище.
– Ну, спасибо. Я тебе этого не забуду.
Следовало бы предложить ей сесть, но в каморке за отсутствием места не было стульев для посетителей. Впрочем, стульев и не требовалось – все клиенты Клея пребывали в тюрьме, а посиделки и пустопорожний треп здесь вообще были не приняты.
– Каков мой шанс избавиться от дела? – спросил Клей.
– Между очень слабым и нулевым. А кому ты предполагал его спихнуть?
– Подумывал о тебе.
– Извини, но у меня уже есть два убойных дела. Гленда меня от них не освободит ради тебя.
В БГЗ Полетт была ближайшей подругой Клея. Родившись в одном из самых неблагополучных районов города, она когтями процарапала себе путь в колледж, потом на вечерний юридический и, казалось, уже добралась до заветного среднего места в среднем классе, но тут встретила пожилого грека, обожавшего молодых негритянок. Он женился на ней, весьма прилично устроил ее на северо-западе Вашингтона, а сам в конце концов вернулся в Европу, где всегда предпочитал жить. Полетт подозревала, что там у него осталась жена, а то и две, но ее это не сильно огорчало. Она была хорошо обеспечена и редко скучала в одиночестве. Такое положение дел благополучно сохранялось вот уже десять лет.
– Я слышала, как прокуроры обсуждали твое дело: мол, обычное уличное убийство, но абсолютно немотивированное.
– Нельзя сказать, что это впервые в истории округа Колумбия.
– Но чтобы совсем никакого мотива...
– Мотив всегда есть – деньги, наркотики, секс, пара новеньких кроссовок...
– Парень-то совсем смирный, никогда не совершал никакого насилия.
– Первое впечатление почти всегда обманчиво, Полетт, тебе ли не знать.
– Жермен два дня назад получил такое же дело. Никаких видимых мотивов.
– Вот как? Не знал.
– Ты бы с ним поговорил. Он новичок, честолюбив, – кто знает, может, удастся спихнуть ему твое дельце?
– Прямо сейчас и поговорим.
Однако Жермена не оказалось на месте, зато дверь в кабинет Гленды почему-то была приоткрыта. Клей вошел, постучав на ходу.
– У вас найдется минутка? – спросил он, прекрасно отдавая себе отчет в том, что если у Гленды и выдавалась свободная минутка, то она отнюдь не была расположена делить ее с кем бы то ни было из сотрудников. Гленда вполне сносно руководила бюро, распределяя нагрузки, латая скудный бюджет и, что особенно важно, умело улаживая дела в муниципалитете. Но она не любила людей и предпочитала работать за закрытой дверью.
– Конечно, – неприветливо ответила она. Было очевидно, что ей неприятно вторжение, впрочем, другого приема Клей и не ожидал.
– Мне сегодня не посчастливилось: в неподходящую минуту оказался в уголовном суде, и на меня повесили очередное убойное дело, которое я бы хотел кому-нибудь передать. Я ведь только что покончил с делом Траксела, которое, как вы знаете, длилось три года. Нужно отдохнуть от убийств. Может, кто-нибудь из молодых возьмется?
– Вы просите освободить вас от дела, мистер Картер? – Ее брови поползли вверх.
– Именно. Дайте мне пару месяцев передохнуть с наркоманами и грабителями. Это все, о чем я прошу.
– И кому же, по-вашему, следует передать дело этого... как его?
– Текилы Уотсона.
– Да, Текилы Уотсона. Кто его должен взять, мистер Картер?
– Мне, собственно, все равно. Просто мне нужна передышка.
Гленда откинулась на спинку кресла, как умудренный годами председатель правления какой-нибудь фирмы, и начала покусывать кончик карандаша.
– Разве она помешала бы любому из нас, мистер Картер? Все мы хотели бы передохнуть, не правда ли?
– Так вы согласны или нет?
– У нас в штате, мистер Картер, восемьдесят юристов, но лишь половина обладают достаточной квалификацией, чтобы вести дела об убийствах. У каждого из них сейчас на руках по меньшей мере два таких дела. Передайте свое кому-нибудь, если сможете, но я этим заниматься не собираюсь.
Уже уходя, Клей заметил:
– Пора бы подумать о моем повышении, вы так не считаете?
– На будущий год, мистер Картер. На будущий год.
– А как насчет помощника?
– На будущий год.
Так дело Текилы Уотсона осталось лежать на идеально организованном столе Джаррета Клея Картера-второго, государственного защитника.
Глава 3
Хотя здание было недавней постройки и городские власти гордились им и открывали с большой помпой, тем не менее тюрьма есть тюрьма. Спроектированное под неусыпным контролем консультантов из городского архитектурного надзора и оснащенное высокотехничными охранными системами, сооружение все-таки было местом заключения. Надежное, удобное, гуманно организованное, рассчитанное на следующее столетие, оно оказалось переполненным уже в день открытия. Это слепое, без окон, строение напоминало большой красный шлакобетонный блок, опирающийся на одно ребро. Оно было битком набито преступниками, бесчисленной охраной, и в его атмосфере витала безысходность. Из соображений политкорректности называлось оно уголовно-исправительным центром – современный эвфемизм, принятый нынче у архитекторов подобных проектов. Но по сути это была все та же тюрьма.
Здесь-то по большей части и работал Клей Картер. Здесь он встречался с основным контингентом своих клиентов в промежутке между их арестом и тем днем, когда их отпускали под залог, если те могли его внести. Большинство его подзащитных такой возможности не имели. Многие из них подвергались аресту за ненасильственные преступления, но вне зависимости от того, были они виновны или нет, содержались под стражей до окончательного решения суда. Тиггер Бэнкс, например, провел в камере почти восемь месяцев по обвинению в краже со взломом, которой, как выяснилось, не совершал. За это время он потерял обе свои почасовые работы, квартиру и доброе имя. Последний его звонок Клею был душераздирающей мольбой о вспомоществовании. Тиггер оказался на улице, подсел на наркотики и стремительно катился навстречу новым бедам.
Едва ли не у каждого городского адвоката по уголовным делам был свой Тиггер Бэнкс. Все эти истории имели печальный конец, и никто ничего не мог сделать. Годичное содержание одного заключенного обходилось в 41 тысячу долларов. И почему система так любит сжигать деньги?
Клей устал от подобных вопросов, от тиггеров, коих в его карьере было немало, он устал от тюрьмы, от одних и тех же самоуверенных охранников, которые неизменно встречали его при входе в цокольный этаж, предназначенный для общения адвокатов с подзащитными. Он одурел от запаха, навечно пропитавшего это заведение, от идиотских формальностей, установленных бумагомараками, строго руководствующимися учебниками по содержанию заключенных. Было девять утра, среда, хотя Клею все дни
