светили нешуточные неприятности.
Тут мисс Руби наклонилась ко мне и сказала:
— А он крутой малый.
И мы тронулись в путь. Я все ждал, когда же мисс Руби вспомнит о «Макдоналдсе», и это случилось. Не прошло и пары минут, как она заявила:
— Послушай, Гил, я бы съела чизбургер и картошку фри. Случайно, «Макдоналдс» не по пути?
Ценой невероятных усилий мне все же удалось втиснуться на старой «нефтеналивной барже» на узенькую дорожку перед раздаточным окном. Народу было полно, и я ловил любопытные и насмешливые взгляды других покупателей — все они сидели в малогабаритных и гораздо более современных машинах. Уж не знаю, что их больше забавляло — старый ярко-красный «кадиллак», который едва сюда поместился, или странное трио, сидевшее в салоне. Впрочем, мне было плевать.
Я проделывал такое и прежде, в других домах престарелых. Одним из величайших даров, которыми я мог наградить своих любимчиков, являлась свобода. Я возил пожилых дам в церкви, загородные клубы, на похороны и свадьбы, ну и, разумеется, в торговые центры. А стариков возил в зал Американского легиона,[12] на разные матчи, в бары, церкви и кафе. И они как дети радовались этим экскурсиям, были благодарны мне зато, что хоть ненадолго я позволял им вырваться из надоевших комнат. К прискорбию, следовало отметить, что эти вылазки в реальный мир почти всегда заканчивались какими-нибудь неприятностями. А всему остальному персоналу, моим так называемым коллегам, был отвратителен сам факт, что я готов потратить свободное время на стариков. Некоторые обитатели заведений ревновали меня к тем, кому посчастливилось оказаться в числе моих любимчиков и вырваться на свободу, пусть хоть на несколько часов. Меня все это ничуть не тяготило.
Лайл от еды отказался, сказал, что сыт. Наверняка налопался резиновых цыплят и зеленого желе. Я заказал хотдог и большой стакан кока-колы, и вскоре мы снова катили по улицам. Мисс Руби пощипывала картофель, Лайл, сидевший сзади, наслаждался ездой в просторном салоне, а потом вдруг заявил:
— Вот пивка я бы выпил.
Я свернул на стоянку перед продуктовым магазином.
— Какое предпочитаете?
— «Шлиц», — без колебаний ответил старикан.
Я купил упаковку из шести банок по шестнадцать унций каждая, протянул ее Лайлу, и мы поехали дальше. Я услышал, как он щелкнул крышкой, отпил.
— Хотите пивка, Гил? — спросил он.
— Нет, спасибо. — Я всегда просто ненавидел запах и вкус пива. Мисс Руби подлила виски в бумажный стаканчик с кока-колой. Она улыбалась, вся такая довольная. Наверное, радовалась, что нашлось, с кем выпить.
Добравшись до «Дейзи», я купил три билета по пять долларов каждый — никакого предложения заплатить самим от моих спутников не поступило, — и вот мы въехали на усыпанную гравием площадку, и я выбрал местечко в третьем ряду, подальше от других автомобилей. Всего, помимо нашего, я насчитал их шесть. Фильм уже начался. Я закрепил микрофон на окне, прибавил громкости, чтобы Лайлу были слышны все стоны и вздохи, затем устроился поудобнее. Мисс Руби продолжала жевать — на этот раз гамбургер. Лайл переместился на середину заднего сиденья, чтобы никто не загораживал экран.
Вскоре сюжет стал ясен. Речь шла о коммивояжере, торговавшем пылесосами. Любой нормальный человек вправе ожидать, что коммивояжер должен иметь ухоженный вид и хоть мало-мальски привлекательную внешность. Однако здесь не наблюдалось ничего подобного. Этот тип зарос грязью с головы до пят, в ушах сережки, по всему телу татуировки, шелковая алая рубаха застегнула лишь на пару пуговиц, а на губах похотливая ухмылка, которая способна напугать любую почтенную домохозяйку. Хотя, конечно, в этом фильме почтенные домохозяйки отсутствовали. Пока наш пронырливый торговец поднимался к входной двери, волоча за собой никому не нужный пылесос, чужая жена набрасывалась на него, скинув одежды и забыв о приличествующих случаю прелюдиях. Муж застигал их на диване, но вместо того чтобы изметелить наглеца до потери пульса шлангом от пылесоса, присоединялся к забавам. Вскоре начиналась настоящая семейная оргия — со всех сторон в гостиную сбегались голые люди. Семейка в стиле порно — дети того же возраста, что и родители, — но кому какое до этого дело? Появлялись соседи, и эпизод превращался в лихорадочное спаривание — мало кто из смертных даже в самых смелых своих фантазиях может представить подобные способы и позы.
Я еще ниже сполз на сиденье и теперь почти ничего не видел — мешало рулевое колесо. Мисс Руби продолжала жевать, временами прищелкивая языком, но, похоже, ничуть не смущалась. Лайл открывал еще одну банку пива, выдавая свое присутствие сзади лишь этим звуком — щелчком крышки.
Какой-то придурок в пикапе, находившемся в двух рядах от нас, жал на клаксон всякий раз, когда на экране возникала сцена оргазма. Если не считать этого, в кинотеатре было тихо.
После второй оргии мне все это изрядно надоело, я извинился и вышел под предлогом, что мне надо в туалет. Прошел через стоянку к обшарпанному маленькому зданию, где продавали чипсы, шоколадки и поп-корн и где находились туалетные кабинки. Проекционная располагалась как раз над ними, в продолговатом таком аппендиксе. Похоже, кинотеатр «Дейзи» знавал лучшие времена. Я заплатил за стаканчик не слишком свежего поп-корна и вернулся к красному «кадиллаку». По пути ни разу не поднял глаз на экран.
Мисс Руби куда-то исчезла! Лишь через секунду я осознал, что ее сиденье пустует. А затем до меня донеслось ее хихиканье из глубины салона. Подсветка в машине не работала уже лет двадцать как минимум, и в задней части салона царила тьма. Я, не оборачиваясь, уселся на свое место и тоном няньки, оставленной с детьми, осведомился:
— Вы как там, ребята, в порядке?
— В полном, — ответил Лайл.
— Места тут хватает, — сказала мисс Руби.
Минут через десять я снова извинился и отправился на прогулку. Прошел через всю стоянку до самого последнего ряда, обогнул накренившуюся изгородь, добрался до подножия огромного старого дерева. Под ним стоял сломанный столик для пикника, кругом валялись пустые пивные банки, оставленные, по всей видимости, подростками, слишком молодыми или бедными, чтобы позволить себе купить билет на сеанс. Я уселся на шаткий столик — отсюда тоже было прекрасно видно все, что творилось на экране. Я насчитал семь легковушек и два пикапа — эти посетители могли позволить себе билеты. Тип в машине по соседству с «кадиллаком» мисс Руби продолжал жать на клаксон в определенные моменты. Красная машина поблескивала, отражая свет экрана. Пока что, судя по всему, там все было в порядке.
Смена у меня начиналась в 21.00, и я никогда не опаздываю. Пчелиная Матка указала в письменном разрешении, что мистер Спёрлок должен вернуться ровно в девять вечера, а ехать до «Тихой гавани» минут тридцать. Так что пришлось мне вернуться к машине, прервать то, что происходило на заднем сиденье, если вообще происходило, и объявить об отъезде.
— Я, пожалуй, здесь останусь, — сказала мисс Руби, и от хихиканья слова ее звучали невнятно. Что вообще-то показалось мне странным, ведь прежде она проявляла удивительную устойчивость к алкоголю.
— Вы в порядке, мистер Спёрлок? — спросил я и завел двигатель.
— В полном.
— Ну, ребятишки, как вам фильм?
Оба так и покатились со смеху, и только тут я понял, что они просто в стельку пьяны. Они ржали на всем пути к дому мисс Руби. Но вот она попрощалась, пожелала нам доброй ночи, и мы с мистером Спёрлоком пересели в мой «жук» и направились в «Тихую гавань». По дороге я спросил:
— Ну, весело было?
— Здорово. Спасибо. — Он держал банку пива, вроде бы уже третью за вечер, глаза его были полузакрыты.
— А чем вы там занимались на заднем сиденье?
— Да ничем особенно.
— Она славная, верно?
— Да, вот только пахнет от нее ужасно. Все эти духи!.. Вот уж никогда не думал, что окажусь на
