обращавшихся к психиатру. Он добавит, будто ему в жизни еще не доводилось видеть психически ненормального обвиняемого. Для него сумасшедших вообще не существует. Каждый из живущих просто обречен на полное душевное здоровье. И сам Уитфилд битком набит абсолютно нормальными людьми, правда, пока речь не заходит о правительственных субсидиях лечебнице — вот тогда-то они там все лишаются рассудка. Да его просто выгонят с работы, вздумай он показать, что обвиняемый невменяем. Вот каков твой соперник.
— И жюри поверит мне автоматически?
— Ты должен действовать так, будто никогда раньше ни в чем подобном не принимал участия.
— Дважды — не забывай! Первый был насильником, второй — убийцей. И оба — в полном сознании, вне зависимости от того, что я там говорил. И оба сейчас находятся там, где находятся.
Люсьен сделал еще один большой глоток и теперь рассматривал на свет плескавшуюся в стакане светло-коричневую жидкость с кубиками льда.
— Ты сказал, что поможешь мне. Видит Бог, ты мне действительно задолжал. Сколько я устроил тебе разводов?
— Три. И я все три раза вынужден был прилюдно полоскать свое грязное белье.
— Сам виноват. Развод такое дело: либо ты уступаешь, либо все твои привычки детально обсуждаются открытым слушанием.
— Так оно и было, я помню.
— А скольких клиентов, вернее, пациентов, я направил к тебе за все эти годы?
— Не так уж и много для того, чтобы я мог расплатиться с алиментами.
— А помнишь тот случай нарушения врачебной этики, когда курс лечения, который ты назначил одной леди, заключался в еженедельном катании вместе с тобой по медицинской кушетке? Твоя больная тогда еще отказалась от защиты, и тебе пришлось звонить своему другу Люсьену, который уладил все за какие-то гроши и не допустил дело до суда.
— Свидетелей никаких не было.
— Кроме самой леди. А папки в суде, полные заявлений твоих бывших жен, требовавших развода по причине постоянных измен мужа?
— Доказать они ничего не могли.
— Им не дали возможности. Нам обоим, помнишь, пришлось ради этого постараться.
— Хорошо, довольно, довольно. Я же сказал, что помогу. Я должен буду представлять какие-нибудь собственные документы, регалии?
— Ты что, вояка, что ли?
— Нет. Просто когда начинаю думать о судебном присутствии, я нервничаю.
— Твой престиж и так достаточно высок. Тебя и раньше квалифицировали в качестве свидетеля- эксперта. Не переживай.
— А как насчет этого? — Он выразительно приподнял свой стакан с виски.
— Ну, конечно, тебе не стоит пить так много, — ханжеским голосом ответил Люсьен.
Едва не выронив стакан. Басс зашелся хохотом. Вывалившись из кресла, он скатился к самому краю крыльца, хватаясь руками за живот и содрогаясь от смеха.
— Ты напился, — заметил Люсьен и отправился за новой бутылкой.
Когда примерно часом позже на дорожке, которая вела к дому, показался Джейк, Люсьен медленно раскачивался в своем массивном кресле. Доктор спал в таком же кресле, стоявшем в дальнем углу крыльца. Его босые ноги, простертые за невысокие перильца, скрывались от нескромных взоров густым кустарником; окаймлявшим крыльцо. Поднявшись по ступенькам, Джейк легонько коснулся плеча задремавшего Люсьена.
— Джейк, мальчик мой, как дела? — сонным голосом проблеял тот.
— Отлично, Люсьен. А вы здесь неплохо устроились. — Джейк бросил взгляд на пустые бутылки и на одну, в которой еще чуть-чуть оставалось.
— Я хотел познакомить тебя с этим человеком. — Люсьен сделал попытку сесть прямо.
— Кто это?
— Наш психиатр. Доктор У. Т. Басс, из Джексона. Мой старый друг. Он поможет вам с Хейли.
— Хороший специалист?
— Лучший. Нам приходилось работать вместе по ряду дел.
Джейк сделал несколько шагов по направлению к Бассу и замер. Их психиатр, в расстегнутой донизу рубашке и с раскрытым ртом, исторгал низкий, какой-то булькающий храп. У ноздрей доктора У.Т. Басса кружил овод размером с небольшую ласточку, испуганно шарахавшийся к спинке кресла при каждом мощном выдохе. Вместе с храпом по крыльцу разносился и перегар, повисавший в воздухе невидимым туманом.
— Это он — врач? — поинтересовался Джейк, усаживаясь рядом с Люсьеном.
— Психиатр, — с гордостью подтвердил Люсьен.
— И он помог тебе управиться с этим? — Джейк кивнул на бутылки.
— Это я помог ему. Он пьет как рыба. Но в суде будет абсолютно трезв.
— Звучит обнадеживающе.
— Он тебе понравится. И берет недорого. Он у меня в долгу. Обойдется просто даром.
— Я уже почти влюблен в него.
Лицо Люсьена было примерно таким же красным, как и белки его глаз.
— Хочешь выпить?
— Нет. Сейчас всего половина четвертого.
— Да ну! А какой сегодня день?
— Среда, двенадцатое июня. И давно вы с ним так пьете?
— Уже лет тридцать. — Люсьен захохотал, зазвенел льдом в стакане.
— Я имею в виду сегодня.
— С завтрака. Да какое это имеет значение?
— Он работает?
— Нет, ушел на пенсию.
— По собственному желанию?
— Ты хочешь спросить, не поперли ли его, так сказать, как меня?
— Да, так сказать.
— Ну что ты! Его лицензия до сих пор при нем, а послужной список безукоризнен.
— Он и выглядит безукоризненно.
— Выпивка начала сказываться на нем несколько лет назад, когда ему пришлось делать выплаты по алиментам. Всеми его тремя разводами занимался я сам. Сейчас он дошел до того, что его доходы полностью уходят на алименты бывшим женам и детям, поэтому он и забросил работу.
— Тогда как же он умудряется?..
— Мы… гм… он смог кое-что припрятать от своих жен и их голодных адвокатов. Нет, теперь он себя неплохо чувствует.
— По нему это сразу видно.
— Ну а потом он чуток промышляет наркотиками, но дело имеет только с богатыми клиентами. Не наркотиками, собственно говоря, а наркосодержащими лекарствами, которые он имеет официальное право выписывать. В этом нет ничего незаконного, может, несколько неэтично, и все.
— А что он делает здесь?
— Наезжает ко мне иногда. Он живет в Джексоне, но ненавидит его. Я позвонил ему в воскресенье, после разговора с тобой. Он хочет как можно раньше увидеться с Хейли, завтра, например, если сможет.
Басс пробормотал что-то во сне и повернулся на бок, отчего кресло несколько раз качнулось. Тело врача дернулось, и он вновь захрапел. Пытаясь устроить поудобнее правую ногу, он ткнул ею в острый конец какой-то ветки, и тут же кресло-качалка, нелепо подпрыгнув, перевернулось, выбросив доктора на деревянный пол крыльца. Головой он ударился о доски, а правая нога застряла в ручке кресла. Басс скорчил
