отозвалось вдруг ударами отбойного молотка, каждый вдох и выдох вызывали боль, давались с трудом. Он почувствовал тошноту. С конвертом в руке он осторожно попятился от бюро. Она в постели, подумал он. Оскорбленная, больная, опустошенная и злая до безумия. Он вытер пот на лбу и постарался собраться. Встреть это как мужчина, сказал он самому себе.
Эбби лежала и читала книгу, телевизор был включен. Херси тявкал где-то во дворе. Митч приоткрыл дверь спальни, и Эбби подбросило в постели от ужаса. С губ ее готов был сорваться вопль, но тут она его узнала.
— Как ты напугал меня, Митч!
Глаза ее блестели, сначала от страха, теперь от удовольствия. Но слез в них не было. Они выглядели нормально: ни боли, ни гнева. Митч не мог произнести ни слова.
— Почему ты дома? — потребовала она объяснений, садясь в постели и радостно улыбаясь. Улыбаясь?
— Я здесь живу, — сообщил он слабым голосом.
— Почему ты не позвонил?
— Неужели, прежде чем идти домой, мне нужно тебе звонить?
Дыхание его почти пришло в норму. Но она — она просто великолепна!
— Да, это было бы неплохо. Подойди и поцелуй меня.
Он склонился над женой, поцеловал. Подал ей конверт.
— Что это? — спросил он небрежно.
— Я думала, ты мне объяснишь. Адресовано мне, но внутри — ничего. Просто пустота. — Она закрыла книжку и положила ее на ночной столик рядом.
Ничего! Он улыбнулся и поцеловал жену еще раз.
— Ты ждешь от кого-нибудь фотографий? — спросил Митч как ни в чем не бывало.
— Насколько я знаю, нет. По-видимому, это ошибка.
Митчу показалось, что в этот момент он прямо-таки слышит хохот Де Вашера на пятом этаже. Эта толстая крыса стоит сейчас в какой-нибудь темной комнатке, набитой аппаратурой, стоит в наушниках на своей кочаноподобной голове и заходится от неудержимого хохота.
— Странно, — сказал он.
Эбби натянула на себя джинсы и указала ему рукой на двор. Митч кивнул. Они привыкли к языку жестов: указательный палец или просто поворот головы в сторону двора — этого было достаточно.
Митч положил конверт на прежнее место, прикоснувшись на мгновение к буквам, выведенным фломастером. Наверное, Де Вашер сам писал. Митчу опять послышался его смех, он увидел даже его лицо с омерзительной усмешкой. А фотографии действительно, наверное, компаньоны рассматривали за обеденным столом. Митч представил себе, как гогочут за кофе и десертом Ламберт с Макнайтом и даже Эйвери.
Пусть, черт бы их побрал, повеселятся. Пусть насладятся последними несколькими месяцами карьеры блестящих и преуспевающих юристов.
Он схватил за руку проходящую мимо жену.
— Что у нас сегодня на ужин? — Вопрос был задан исключительно ради тех, кто сидел сейчас на пятом этаже фирмы Бендини.
— Почему бы нам не поужинать в городе? Твой ранний приход необходимо отметить.
— Неплохая мысль.
Они вышли через боковую дверь, пересекли внутренний дворик и зашагали в темноте рядом.
— В чем дело? — спросил Митч.
— Тебе сегодня пришло письмо от Дорис. Она пишет, что находится в Нэшвилле, но двадцать седьмого февраля возвращается в Мемфис. Ей необходимо увидеться с тобой. Это что-то важное. Письмо было очень коротким.
— Двадцать седьмого? Это же вчера!
— Я знаю. По-моему, она уже в городе. Интересно, что ей нужно?
— Да, а еще — где она находится?
— Она писала, что у ее мужа какое-то дело в городе.
— Отлично. Она сама нас разыщет, — ответил Митч.
Натан Лок закрыл дверь своего кабинета и указал Де Вашеру на небольшой стол у окна. Оба откровенно ненавидели друг друга и не пытались проявить хоть каплю любезности. Однако бизнес — это бизнес, ведь приказы они получают от одного хозяина.
— Лазарев велел мне переговорить с тобой один на один, — начал Де Вашер. — Последние два дня я провел рядом с ним в Вегасс, он очень обеспокоен. Они все там обеспокоены, Лок, а тебе он доверяет здесь больше, чем кому бы то ни было. Тебя он любит больше, чем меня.
— Это легко понять, — без улыбки отвечал Лок. Морщинки вокруг его глаз сузились, взгляд устремлен на Де Вашера.
— В общем, он хочет, чтобы мы кое-что обсудили.
— Слушаю.
— Макдир лжет. Ты знаешь, как Лазарев вечно хвастал тем, что в ФБР у него есть свой человек. Я-то никогда этому не верил, не верю и сейчас, по большей части. Но если верить Лазареву, то его источник сообщает, что, когда Макдир в январе был в Вашингтоне, он там тайно встретился с какими-то шишками из ФБР. Там были наши люди, и они ничего не видели, но невозможно следить за человеком двадцать четыре часа в сутки и не попасться при этом ему на глаза. Вполне допустимо, что где-то ненадолго он выпадал из поля нашего зрения.
— Ты веришь этому?
— Неважно, верю ли в это я. В это верит Лазарев — вот что нужно принимать но внимание. Он приказал мне в любом случае заняться подготовкой предварительного плана по, так сказать, умиротворению Макдира.
— К черту, Де Вашер! Мы не можем продолжать убирать людей!
— Всего лишь предварительный план, не более. Я сказал Лазареву, что, по-моему, это несколько рановато, что это может стать ошибкой. Но они там себе места от волнения не находят, Лок.
— Так продолжаться не может, Де Вашер. В конце концов, черт побери, надо думать и о репутации фирмы. Смертность от несчастных случаев у нас выше, чем на разработках нефти. Пойдут разговоры. Мы дойдем до того, что никто из студентов-юристов, если он находится в здравом уме, не согласится у нас работать.
— Я думаю, что об этом и вовсе не стоит беспокоиться. Лазарев решил заморозить прием новых сотрудников. Он велел мне сказать тебе об этом. Ему также нужно знать, как много наших сотрудников еще не посвящены в наши дела.
— По-моему, пять. Сосчитаем: Линч, Соррел, Бантин, Майерс и Макдир.
— О Макдире забудь. Лазарев уверен, что он знает гораздо больше, чем мы предполагаем. Ты убежден, что оставшиеся четверо ни о чем не догадываются?
Лок задумался на минуту, беззвучно шевеля губами.
— Мы им ничего не говорили. Вы у себя там сидите, слушаете и смотрите. Что можете сказать вы?
— Об этих четырех — ничего. Выглядят они абсолютно несведущими и ведут себя соответственно. Их можно уволить?
— Уволить? Они — юристы, Де Вашер. Мы не увольняем юристов. Они — полноправные члены фирмы.
— Фирма меняет свой стиль работы, Лок. Лазарев хочет уволить непосвященных и прекратить прием новых сотрудников. Совершенно ясно, что фэбээровцы изменили свою стратегию, настало время менять и нам нашу. Лазарев собирается замкнуть круг и ликвидировать все утечки. Не можем же мы сидеть сложа руки и смотреть, как ФБР подбирается к нашим парням.
— Уволить, — с недоверием в голосе повторил Лок. — Ни разу еще фирма не уволила юриста.
— Очень трогательно, Лок. Мы избавились от пятерых, но ни разу не уволили ни одного. Это по- настоящему здорово. У тебя в распоряжении месяц, так что начинай обдумывать причину. Я бы советовал
