компаниями, с девками… Как же они любят баню и караоке! И какие же голосистые с ними девки!…
А в обычных городских гостиницах приезжие командировочные крепко выпивают в номерах и любят покричать на весь коридор у тебя за дверью: «Ал-лё! Серега! Ты где, мля?! Я забыл, где ты живёшь!..» Часам к трём утра они затихают, но в половине восьмого гостиница оживает, начинают гудеть трубы стояков, громко хлопать двери. К гостиничным ключам часто привешивают здоровую колобашку, которая раскачивается и громко стукает о дверь. Этот стук разносится на много метров вокруг и даже на пару этажей. Плюс лифты, каблуки по мраморным лестницам… А ещё во всех гостиницах хотя бы в одном номере обязательно идёт ремонт, который делают при помощи молотков и перфораторов. Начинают, понятное дело, в девять, а заканчивают не раньше семи, к началу спектакля. И так заведено не только у нас в стране, а вообще в гостиницах. Но это бы ничего…
Вот синтепоновые подушки — это форменное издевательство! Их ещё частенько стирают, и после стирки они оставляют ощущение, будто вместо подушки у тебя под головой футбольный мяч. Признаюсь, иногда я вожу подушку с собой или покупаю сразу по приезде, а то и организаторы гастролей просто приносят мне подушку из дома. Сколько их потеряно по разным городам!..
И как же я скучаю по тому своему радостному ощущению от гостиниц! Раньше гостиница — это был отдых, море, радость. А теперь даже у моря совсем не то. К тому же в гостиницах используют какие-то особые моющие средства, запах которых напоминает о работе, усталости и неудобстве. Ну и синтепоновые подушки, конечно. А вообще-то я нормальный человек и стараюсь никогда не капризничать…
Очень доволен тем, как прошел накануне концерт. С нами играли два новых музыканта, и я волновался, я же не музыкант. Но ребята оказались очень профессиональными, а главное — по- человечески лёгкими и хорошими, что в музыкантской среде встречается не так уж часто.
Как редко удается выехать из дома на концерт или спектакль, а потом вернуться домой! Это для меня настолько удивительное ощущение… К тому же вчера после концерта выпил, мне было весело и легко, и в баре на стойке я станцевал регги (причем часть танца — топ-лесс, какие-то поклонницы стянули майку). А потом вернулся пьяненький домой. Должен вам сказать — это большое удовольствие…
Из Ярославля мне докладывают, что по горячим следам телефонного террориста не нашли, но найти его для них — дело чести. Ну а я чувствую необходимость доиграть прерванный спектакль. Но удастся ли сыграть его снова для тех же зрителей… Вряд ли все сохранили билеты. К тому же даже если откажусь от гонорара, за аренду сценической площадки придётся платить, а эта сумма больше гонорара. В общем, я придумал следующее: весной буду играть в Ярославле спектакль «ОдноврЕмЕнно», в субботу или воскресенье, начну в 18 часов и вначале доиграю «Как я съел собаку» — с того момента, на котором спектакль был прерван (я отлично помню этот момент, я не доиграл минут 35), а потом, после небольшого антракта, сыграю «ОдноврЕмЕнно» (1 час 40 мин.). Для меня это очень важно: спектакль должен быть доигран. Я, конечно, понимаю, что в зале будут не все зрители с того прерванного спектакля, но ничего лучше придумать не могу.
Меня неоднократно спрашивали, как я готовлюсь, настраиваюсь на спектакль. Не представляю, зачем нужно это знать, но спрашивают часто. Никак не готовлюсь. Правда, иногда, когда забываю в течение дня пообедать, люблю именно перед спектаклем выпить очень сладкого чаю и съесть бутерброд: белый хлеб, масло и отечественный сыр. Это очень вкусно перед спектаклем, и вообще вкусно. Хотя, наверное, очень вредно.
И ещё у меня есть обязательный ритуал перед выходом на сцену: я проверяю, застегнута ли ширинка. Даже перед спектаклем «Как я съел собаку», хотя его я играю в настоящих матросских брюках, а на них, как известно, ширинки нет, матросские брюки застегиваются по бокам. Но я всё равно делаю символическое действие, обозначающее проверку застёгнутости ширинки. Никаких других специальных подготовительных привычек у меня нет. Однажды я забыл совершить свой привычный ритуал и сыграл в Питере «Дредноуты» с расстегнутой ширинкой. Понял это только в конце спектакля и очень потом переживал.
По поводу исполнения мной «Как я съел собаку» есть недопонимание. Я давно попрощался с этим спектаклем и с тех пор его в Москве не играю. И в Санкт-Петербурге не играю. А играю только там, где не играл никогда или играл очень мало. Правда, в столице я исполнил этот спектакль 17 февраля текущего года, таким образом отметив своё сорокалетие. И в Питере сыграл за последние годы несколько раз из-за того, что были замены спектаклей «По По», «Планета» и «Титаник». Так что московская публика «Как я съел собаку» после прощания со спектаклем не видела. Знаю людей, которые специально летали в Киев, чтобы его посмотреть.
Устал я от спектакля.
Я никогда не играю спектакли одинаково. Это скучно и невозможно. К тому же я не помню текст наизусть. Как же серьёзно нужно к себе относиться, чтобы учить наизусть собственный текст?! Но «Как я съел собаку» превратился почти в кристалл. Полный его текст уже тянет больше, чем на три часа, а по законам восприятия можно играть не больше двух. Но все варианты уже испробованы, возможность уточнять есть только в области смысловых акцентов, что я, собственно, и делаю. По этой причине и играю его как можно реже, а во второй половине сезона не буду играть вовсе. Зато «Дредноуты» и «Планета» постоянно изменяются, и их я играю с особым азартом.
Сегодня неожиданно по радио услышал песню… Мне стало интересно, помнит ли кто её… Я-то очень хорошо помню, она меня тогда сильно зацепила. Если не ошибаюсь, это было в самом конце восьмидесятых. Вот сегодня услышал — и зацепило по новой. Речь идет о песне группы «Альянс» под названием «В небесах», там ещё такой припев: «На заре голоса зовут меня…» Прослушал песню, нашёл в Интернете, слушал весь день. И слова-то в ней полны бессмысленного символизма тех странных лет, и звучание наивное. Но как же сильно это напомнило мне юность! Интересно, меня одного она так цепляла?..
Из воспоминаний о той эпохе: помню два сильнейших удивления, которые пережил в те годы. Я ушел служить в 1985-м, а приблизительно в 1986-м всецело зазвучали «Modern Talking». Матросы в Доме офицеров и матросском клубе поселка Заветы Ильича очень под них танцевали. Но какого же было моё изумление в 1988 году, когда я вернулся домой и узнал, что в «Modern Talking» поёт мужик. До этого я два года слышал его, как женщину. И огромное количество военнослужащих нашей страны волновались, слушая его голос, и представляли себе шикарную даму.
И ещё, в 1989 году я впервые попробовал напиток «Спрайт» из зелёной баночки. Это был первый напиток, выпитый мной из баночки. В те времена баночки собирали, выставляли их в серванты, в окна, делали из них подставки для карандашей и прочую красоту. В общем, я попробовал этот напиток из банки и он мне понравился. Но я его пил и не видел, какой он. Какого же было моё удивление, когда, спустя несколько лет, он появился в бутылках и оказался совершенно прозрачным. Это было изумление. Такие чудесные, наивные были времена.
Интересно узнать, что кто-то совсем недалеко от меня служил на Дальнем Востоке в Совгавани в те же годы, что и я. Узнать, что недалеко от Москвы есть географическая точка «Заветы Ильича», а очень далеко от Москвы тоже есть «Заветы Ильича». Сколько же этих «Заветов»?!
Мне недавно подарили кусок Сухоте-Алинского метеорита. (Не уверен, что правильно указал название). Его приятно трогать, всё-таки космический объект. Но то, о чём я хочу рассказать, ещё более космическое впечатление.
В 1987 году мне пришлось стоять в дозоре на берегу Татарского пролива. Каждый день я по четыре часа проводил на берегу. Татарский пролив всегда штормит. Я бродил один у самого края земли. Я был совершенно один. Я был юн. А море выносило на берег разные предметы. Это были обломки каких-то ящиков с иностранной маркировкой. Обрывки верёвок. Поплавки сетей. Однажды вынесло кусок спасательного круга. На круге можно было прочесть часть названия корабля. Остались буквы «…VEGE…» Что это было за судно? Что с ним случилось? Мне не известно.
Я ощущал себя совершенно Робинзоном. А море выносило и выносило предметы с проходящих в невидимой дали кораблей. Выносило много мятых банок из-под пива и других напитков. Но однажды я нашёл в прибое баллончик, похожий на баллон из-под «Дихлофоса» или другого ядовитого средства. С
