компенсирую Корпорации тот ущерб, что она понесла от действий спецназа в подземной Москве. Плюс к тому маленькая чистоплюйская подробность: никому из персонала «Грифа» и Луны-Крайней не придется лично устранять меня, пачкая руки, — Грыжа сама распрекрасно справится с этим делом.
Эрго: надо бежать отсюда, и чем скорее, тем лучше.
Вопрос: как?
Путь для бегства был один: Кошачий Лаз — лунная станция — «Гриффин» — Земля. Способ тоже один: проникнуть в Лаз, взять на Луне-Крайней заложника (или заложников) и диктовать условия. Чего проще? Вот только как проникнуть в Лаз и не быть застреленным на месте? Еще один вопрос на засыпку. И ответ: не знаю. Предварительный ответ. Следовательно, надо ждать, когда появится окончательный, хотя, возможно, он ничуть не изменится. Не исключено, что в крайнем случае мне придется рвануть когти наобум, при минимальных шансах на удачу, а пока надо присматриваться к Лазу. Если повезет, увижу его открытым и, быть может, сделаю какието умозаключения. Если он открывается всегда в одно и то же время — сяду в засаду и попытаюсь не упустить свой шанс.
И все-таки придется таскать им платину, не то они лишат меня воды. А главное, всполошатся и будут начеку.
— Эй! Кто в тереме живет?
Я не подпрыгнул только потому, что незадолго до вопроса услыхал лязг запоров и шипение воздуха в кессоне. Ко мне пришли гости.
Вернее, хозяева купола. Очередная смена старателей. «Гостем» в их доме был я.
И вряд ли желанным.
Вошли семеро — больше народу физически не помещалось в кессон, — следом, с минутным интервалом, еще семеро. Все, понятно, были в скафандрах и сейчас же принялись их снимать. В куполе стало тесно и гамно. — С прибытием, инвалиды! Орлами смотреть, грыжи вправить! — Какой гад на ногу наступил?! — Ну я, а вопить-то зачем? Все, все, уже слез… — Мою фляжку никто не видел? Плоскую такую, с надписью. Где-то тут должна быть, в прошлый раз оставил… — Найдешь теперь, как же. Сменщики подтибрили. А что в ней было? — Что было, того уже нет. Жаль, она у меня была счастливая… — Взрывчатку опять не взяли? За Большим бугром, по-моему, выход жилы, рвануть бы… Это там, где овражек… ну где Сашка Судаков в тот раз ногу вывихнул… Что, не разрешили? А контрабандой?.. — Нам не разрешили, другим разрешат. И вообще, мужики, я вот что думаю: через годик, от силы через два добыча начнет падать. Вот тогда и аммонал у нас будет, и драгу какую-нибудь механическую придумают, чтобы по частям в Лаз пролезала… — Драгу придумают, а нам процент снизят. Чего «не каркай»? Я не каркаю, а говорю, что всегда так бывает. Ты на заводе работал, тебе расценки не резали? Обмануть, недоплатить не пытались?.. — То завод, а то Корпорация. Сравнил. Обижали тебя здесь? Нет, ну и заткнись… — Лезу я, значит, в Лаз и опять думаю: а ну как выход вдруг переместится? Что с того, что не бывало? Помяни мое слово: когда-нибудь будет. Или разрежет меня напополам, или вывалюсь в космос и начну там летать, как глиста в скафандре…
Я поменял свое положение с лежачего на сидячее, подтянул под себя ноги и все равно мешал вновь прибывшим. О меня спотыкались. Никто, впрочем, не обругал меня и не извинился — сидит какой-то хмырь, заняв лучшую, то есть ближайшую к выходу койку, ну и пускай сидит. А что молчит, так мебель вообще не очень разговорчива.
Никакого интереса к себе я не ощущал до тех пор, пока не получил тычок в бок:
— У…вай.
Я медленно повернул голову. Потом задрал подбородок. Надо мной возвышался здоровеннейший румяный парень, едва не касавшийся макушкой купола. Секунды две мы смотрели друг на друга, и мне было любопытно: испугаюсь я или нет? Затем громила снова толкнул меня ногой — уже сильнее. — Два раза повторять? — Зачем же два? — спросил я с искренним недоумением и провел подсечку. Рядом с моей лежанкой произошел горный обвал местного значения.
Взревев, громила поторопился вскочить — по-моему, зря. Я, напротив, прилег. В драке при двойной тяжести вертикальное положение просто опасно. Ногами он, что ли, бить меня собрался? Тогда незачем столь беспечно подставлять колени и пах. Про себя я решил, что буду калечить противника только в крайнем случае.
— Стоп! — хлестнул властный голос.
Слыхивал я всякие начальственные голоса — и вальяжные, и грозно рыкающие, и визгливо- истеричные. Такой голос мог принадлежать только старшему, пользующемуся непререкаемым авторитетом.
Зато внешность он имел невзрачную. Небольшой, как подросток, с почти детским лицом, разительно контрастирующим с голосом.
— Эй, вы там! Кто хочет драться — вон отсюда! На воздух!
Я оторопело воззрился на него. Громила тоже. — Купол — наше жилье, к тому же он имущество Корпорации, — терпеливо пояснил старший. — Все разборки — только снаружи. Я сказал. И без скафандров — они тоже имущество Корпорации… — Чего? — не понял громила. — Того самого! Уступи ему койку или выметайся подышать азотом. Считаю до трех. Раз…
Боковым зрением я заметил, что трое или четверо старателей придвигаются ближе, готовые поддержать своего предводителя — кулаками, если потребуется. Один из них проговорил пока что миролюбиво: — Брось, Витек… Хлюст прав. Этот парень первым койку занял, отцепись от человека… — Он меня ударил, конкретно!
— Не ударил, а уронил. Правильно сделал. — Два…
Громила поколебался немного и отступил, гундося что-то себе под нос, а старший уселся передо мной на корточки. Странно: двойной тяжести он вроде и не замечал, двигаясь довольно непринужденно.
— Ты наказанный, — сказал он мне утвердительно. — Меня предупредили. Жить нам придется вместе, а работать ты будешь отдельно от нас. Твой сектор крайний правый, я покажу. На чужое поле не лезь, худо будет. Не боись, твой сектор нормальный, не лучше и не хуже других. Постараешься, так норму выполнишь. Выходим через два часа -ребятам надо подогнать амуницию.
— Я пойду сейчас, — сказал я, поднимаясь с усилием. Хлюст легонько толкнул меня в грудь, отчего я опрокинулся на лежанку. — Никуда ты сейчас не пойдешь. Ты пойдешь с нами, и я покажу тебе твой сектор. Я не хочу, чтобы моя бригада видела, как ты мародерствуешь на нашей территории. Быть может, мне тогда придется разрешить им побить тебя, чтобы они не сделали тебе какой подлянки в целях воспитания. Переборщить могут. Тебе очень нужен дефект в скафандре? — Не очень, — сказал я. — Понял. А кто за меня платину добывать будет? Я за еду работаю, и то еще ее не видел… — Харчами поделимся! Вот спирта не проси — у самих мало. Контрабанда. Не нажраться, а так, усталость снять… Кстати, это ты перед Лазом булыжников набросал? Убери, нечего мусорить. Большую кучу рядом видел? Туда их. Пустая порода. — Совсем пустая? — тупо спросил я. — Совсем. Сурьма, висмут, свинец и немного серебра. Когда этой дряни наберется побольше, построим из нее ветрозащитную стенку возле купола, а пока пусть полежит в террикончике. Да ты не переживай, иной раз и старики ошибаются…
Я убито промолчал. Ни с того ни с сего Хлюст подмигнул мне.
— А я вообще заметил, что ты свинья, парень, сообщил он, — не мог тут прибраться. Хлев, а не жилище. — Не мог, — ответил я с вызовом. — Первый раз на Грыже? — Первый. — Тогда понятно. Не привык еще. По первости с людьми всякое бывает. А на Витька не обижайся, он тоже тут первый раз. Племяш. Сестра упросила взять оболтуса, пока он с криминалом не связался. Сам бы я его ни за что не взял — больно тяжел, трудно ему будет. Он качок, мяса много, а толку чуть. Грыжа любит сильных, но легких. Гляди! — Без особых усилий Хлюст несколько,раз подпрыгнул на корточках, как каучуковый мячик. — Понял? — Тут он поманил меня пальцем и, нагнувшись к моему уху, зашептал: — Есть к тебе одна просьба. Увидишь, что Витьку плохо, — помоги ему. Если случайно увидишь, конечно. Мы широко расходимся, один другого не всегда видит, а случиться с человеком может всякое. И с Витьком, и с любым другим. Да ты это сам, наверное, уже понял. Ты не обязан нам помогать, но ты помоги, а за мной не пропадет. Лады?
Я кивнул. Быть может, Хлюст был и прав. А если нет, формальное согласие меня ни к чему не обязывало. Кто там разберет: видел — не видел?
