Юмми снова кивнула. Увы, она ничего не могла сказать мужу о том, чем кончилась великая битва. Ей самой хотелось бы это знать. Дверь была рядом, медленно ползла в каких-нибудь пяти шагах, Юмми хорошо ее чувствовала. Открыть на миг, взглянуть… Но было страшно.
— Ну ладно, — с нервным смешком согласился Юрик. — Вдвоем так вдвоем. И мир тут, вижу, ничего, теплый. Жить можно. Да. Погоди, какое, ты говоришь, тут живет племя? Сыны Мамонта какие- нибудь?
Юмми покачала головой. Наигранная веселость мужа ей не нравилась. Все-таки любимый был чересчур легкомыслен. Но ничего, веселость сейчас пройдет…
— Я не знаю, как они себя называют, — печально призналась она. — И никто не знает. Они не такие, как мы, с ними не может быть мира. Они не знают ни металла, ни закона, ни Договора. Они люди, но похожи на зверей и хуже всяких зверей. Мы в Диком мире, муж мой…
Юрик выразился вслух, благо, жена все равно не поймет. Потребовал объяснений, и таковые были даны. Оказалось, что он проспал на травке битых полдня и даже не почувствовал, как Юмми освобождала его руку от жгута, как она сняла с него тулуп и бронированный медными бляхами кожан и как мазала красный комбинезон болотным илом. Оба мешка с провизией и кое-какой одежкой были потеряны еще там, в буране и битве, в чем, конечно, ее, Юмми, вина… Мотоциклетный шлем также пропал. Из всего оружия остались боевой топорик да нож. Негусто…
— А… обратно?
— Попозже, — уклонилась Юмми. И вдруг призналась: — Мне страшно, любимый.
— Ничего, — сквозь зубы утешил Юрик. — С голоду не помрем. Лес рядом, река. Ягоды, рыба. В крайнем случае лягушек наловим.
— Ты их будешь есть? — Юмми передернуло от отвращения.
— Ну да. Мы раз пикничок на природе устроили, я ел. Лапки — очень вкусно. Только надо зеленых лягушек брать, а то коричневые горчат…
— Это не пища для человека, — отрезала Юмми с гадливой иронией. — Пусть дикие охотятся на квакающую дичь. Говорят, они и червей едят, и друг друга…
— Да ладно тебе, — буркнул Юрик. — Ну, не хочешь, ну, попробую тогда добыть чего-нибудь. Попозже. — Он ухмыльнулся углом рта. — Только мамонта не проси, тяжелый, зараза. Что-нибудь полегче…
— Ты ранен. Я добуду сама.
Грело солнце, но уже клонилось к закату. В травах, не истоптанных пока ни мамонтами, ни какими нибудь, прости господи, шерстистыми носорогами, надрываясь, верещали насекомые. Над рекой кружились чайки и с переворотом через крыло, как «юнкерсы», по очереди валились на косяк рыбьей мелочи. На длинном острове паслось небольшое стадо пятнистых оленей, по-видимому, переплывшее туда с берега.
Экое благолепие…
Угу. До первого махайрода…
Вслед за мыслью о доисторических хищниках другая мысль пришла Юрику на ум, и он немедленно спросил:
— Река не та, верно?
— Не та. — Юмми поняла мгновенно и старательно подбирала слова, объясняя мужу простейшие, но не ведомые ему вещи. — Часто Дверь выводит в то же самое место иного мира — но не всегда. Много- много поколений назад, когда еще не было самого племени Земли, а были лишь три рода, давшие ему начало, великие и малые боги перессорились между собой. Тогда любая Дверь в любом мире вела в точно такое же место любого из семи смежных миров, и был порядок во всех мирах. Но все кончилось, когда злые духи и демоны перестали подчиняться богам, слишком занятым ссорой между собой. Всем чародеям и сильнейшим из воинов пришлось тогда бороть нечисть сообща. Злой дух Шайгун-Уур, преследуемый из мира в мир великим охотником Хуккой, в надежде спастись нарочно перепутал немало Дверей, и с тех самых пор…
— Короче, — зевнул Юрик. — Заметал следы, уносил ноги. Вроде нас. Я понял. А почему ты выбрала именно Дикий мир? Чтобы я в другом мире с обрыва не покатился, что ли?
Юмми вздохнула. Все-таки люди из Запретного мира — странные… И, наверно, несчастные. Как они живут там, не зная того, что понимает любой ребенок?
— Потому что в Диком мире Двери не охраняются. Дикие не понимают, что такое Двери, у них нет чародеев, они вне Договора. — Помолчав, она тихо добавила: — Наше счастье, что среди смежных миров есть один Дикий…
* * *
Счастье, впрочем, оказалось сомнительным: едва только отползли (Юмми настояла на пластунском способе передвижения) с луга в лес, как наткнулись на недавнее кострище посреди крошечной полянки. Вокруг выгоревшей проплешины в удручающем изобилии валялись осколки костей, старательно разбитых каким-то первобытным гурманом, добиравшимся до мозга. Хуже того: в примятом багульнике обнаружилась кость сложной формы, и Юрик, подцепив ее сучком и потревожив пирующих мух, сейчас же скривился и скинул находку обратно, а сучок выбросил. Недообглоданная людьми и мухами кость оказалась с глазницами и вдобавок с надбровным валиком.
— Во блин… — только и промолвил Юрик, морща взыскательный нос. — Они что тут, все из себя неандертальцы, что ли?
Что такое неандертальцы, Юмми не знала. Зато, поворошив чуть теплый пепел, уверенно объявила, что костер горел всю ночь и погас утром.
— Тут что, нормальных людей совсе нет?
Юмми покачала головой.
— Только дикие.
В ответ Юрик как стоял, так и сел в примятый багульник, на котором, может быть, разделывали человечину, и принялся облегчать душу русскими витиеватыми оборотами. Юмми виновато развела руками:
— Не понимаю…
— Еще не хватало!.. А нас они случаем не заметили?
— Нет. Ушли еще до нас. Если бы заметили, нас с тобой уже не было бы в живых, любимый…
Утешительное объяснение.
— А это? — Юрик покачал в руке медный топор.
— У диких только дубинки и острые камни. Но, когда диких много, им хватит и камней.
— Приятно слышать, — ядовито отозвался Юрик. — Мир без кроманьонцев, надо же! Съели их всех, что ли, или их тут вовсе не было? — Внезапно его мысль совершила скачок в сторону и вернулась с новым вопросом:. — Слушай, а почему ваши не завоюют этот мир? Вот Растак, к примеру, а?.. Или опять запрещено?
Кажется, Юмми и раздражала, и одновременно забавляла редкостная непонятливость мужа.
— Совсем не запрещено. Но кто же согласится жить и в конце концов умереть здесь, если предки ждут его в своем мире, не в этом? — Она передернула плечами, как от холода. — Я не пожелала бы своей душе такой участи. И потом… зачем нужно завоевывать этот мир? Hазве в нашем мире людям настолько тесно, что не хватает пастбищ и охота уже не приносит удачи?
— А избыток населения уничтожается в постоянных войнах, — моментально сообразил Юрик, чувствуя, что наконец-то прозревает. — Ну-ну… А если Растак подгребет под себя все окрестные племена, что тогда будет? Самое большее два поколения без усобиц и эпидемий — и, наверно, в вашем горном поясе станет тесновато, а?
— Есть еще лесные племена нашего языка, — не очень уверенно напомнила Юмми. — Те, что живут на закат от гор.
— Завоюете и их, расселитесь шире, размножитесь, дальше что? — выпытывал Юрик. — Ломанетесь сюда, начнете отвоевывать этот мир у неандер… у диких?
— Нет. — Юмми решительно помотала головой. — Нет.
— Ага. — Юрик почесал в затылке. — Ну ладно. Допустим. И вообще это дело нескорое. Сейчас-то
