мы с тобой что делать будем?
— То, что ты велишь, муж мой.
Чтобы не травмировать слух жены, Юрик облегчил душу по-русски.
— Кто из нас умеет открывать Дверь — я или ты?
— Я. Но ты муж, а я лишь жена.
— Тогда я велю тебе дать совет.
По-видимому, Юмми нисколько не удивилась.
— Я советую спрятаться до темноты. В лесу мы еще можем остаться незамеченными, на лугу — нет. А с темнотой я открою Дверь.
— Почему не прямо сейчас? В случае чего успели бы нырнуть и закрыть за собой. Думаешь, наши Волков не побили?
— Разве ты ничего не помнишь? — спросила Юмми.
Юрик промолчал. Кое-что он, конечно, помнил и, подумав, признал опасения жены не лишенными оснований. Что ж, можно и поскучать несколько часов в лесу возле неведомо какой реки — не то Енисея, не то Маккензи. И комаров можно покормить. И даже потерпеть голод. Немного обидно дрожать перед неандертальцами — ан приласкает тебя волосатый дядя дубинкой по уху, мало не будет. А потом тобою же и поужинает.
— Ладно, — кивнул он, соглашаясь, — так и сделаем.
До сумерек просидели в подлеске, объедая спелую чернику, и сумели кое-как обмануть голод. Рука продолжала дергать и ныть. Один раз шагах в пятидесяти неспешно протрусило семейство лосей самого обыкновенного вида, но никакие неандертальцы не показывались. Спокойный пересвист птиц в ветвях усыплял бдительность. Неистово жрали комары. Перед закатом начал донимать мельчайший гнус и очень скоро остервенил Юрика до полного забвения страха перед волосатыми каннибалами.
— Пошли, что ли?
Юмми, ничуть не меньше мужа страдавшая от кровососов, умоляюще замотала головой.
— Еще светло.
— Ну как хочешь, — и Юрик выпрямился в весь рост. — А я рискну. Как бы там у нас Дверь не завалили, пока мы тут с тобой сидим…
— Там нельзя завалить, — возразила Юмми. — Там обрыв.
— Ну, не знаю, что уж там Растак придумает, — со злостью заявил Юрик, яростно отмахивая гнус здоровой рукой, — а только Дверь он Волкам не оставит. Что, скажешь, не так?
И двинулся, шурша кустами, вон из леса.
— Не делай этого, любимый! — чуть не плача, крикнула Юмми.
— А, — махнул рукой муж, извлекая из-за пояса топорик, и добавил с угрозой: — Пусть сунутся, я им надбровные-то дуги пообтешу…
Забыв страх, Юмми кинулась следом. Муж умен и отважен, он настоящий воин, и не ей спорить с ним. Она, глупая, уже совершила невозможное, выторговав себе в мужья непобедимого воина из Запретного мира, — чего же больше? Неужели ей этого мало и она еще и волей его хочет владеть?
Нет, не мало.
Она сразу нашла Дверь — уже шагах в тридцати от нее по позвоночнику пробежала знакомая теплая дрожь. Скарр мог бы гордиться своей ученицей.
Две фигуры четко прорисовывались на фоне пламенеющего заката. Юмми понимала: вторая попытка может оказаться невозможной. Но она может оказаться и ненужной…
Ох, как этого хотелось!..
Поднятые вверх, чуть расставленные в стороны руки… дрожание воздуха…
Порыв ледяного ветра — в лицо. Снег, снег… Белым-бело.
И воины.
Трое. Нет, уже четверо… У каждого — волчья шкура на плечах и оскаленная морда серого хищника вместо шапки.
Где Растак?!..
Крики. Короткое свистящее шипение выхватываемых из ножен мечей. Крайний справа — стрелок — уже гнет лук, а стрела была наложена на тетиву заранее… Он мерз без правой рукавицы, дышал на пальцы, но терпел, чтобы не потерять мгновения в нужный момент…
С ударом тетивы Юмми резко опустила руки. Зимний день погас в дрожащем круге. Что-то несильно стукнуло Юрика в грудь, повисело, зацепившись за комбинезон, и упало к ногам.
Наконечник стрелы. Медный, тяжелый, хорошо отточенный, насаженный на коротенькую, в полпальца, ровную деревяшку. Часть стрелы, сумевшая просунуться в этот мир.
— Успела, — виновато улыбнулась Юмми. — Прости, любимый, это я виновата… он так неожиданно пустил стрелу… Ишь, как ее обрезало Дверью… — она вздохнула. — Жаль, что этот убийца не сунулся в Дверь сам.
Юрик потрогал грудь и хмыкнул. Да уж…
— Может, выждем денек-другой и попробуем еще раз? — предложил он.
Юмми покачала головой.
— Нас не пропустят ни завтра, ни послезавтра, никогда. У Двери всегда стоит часовой, а теперь их, должно быть, десять человек. В следующий раз они могут оказаться более проворными.
— А сюда они не сунутся? — с беспокойством спросил Юрик.
— Могут, но я не думаю, что они попытаются. Я ведь могу оказаться сильнее, чем их маг, и разрублю кого-нибудь Дверью. Зачем им это? Дикий мир опасен, рано или поздно он убьет нас, и они это знают. Им проще подождать, они ведь убеждены, что заперли нас, что идти нам некуда…
Отчего-то запершило в горле. Юрик прокашлялся.
— А… это так и есть?
Юмми печально кивнула.
— Да. Это так и есть.
Глава 32
Стрелок, на той поляне
Кто поздно так бежит?..
Если Витюня лукавил, уже только по привычке требуя возвращения в «нормальный» мир, то Юрик лукавил и подавно: он-то собирался вернуться всерьез и куда лучше тупого штангиста понимал, насколько это непросто. Во-первых, гипотеза насчет того, что Растак отпустит гостей из Запретного мира, чуть только в них отпадет надобность, с самого начала годилась только для умственно ослабленных, и то до женитьбы. Раскатал губу — закатай обратно, чтобы не шлепала на ветру. Ясен пень, вождь не отпустит! Не кретин. Использует на всю катушку, а потом либо прикажет ненароком пристрелить на охоте, либо, если он уж очень рачительный хозяин, оставит при себе на всякий случай. Во-вторых и вследствие этого, единственный шанс вернуться в цивилизованный мир — удрать, подкараулив случай. В том, что случай представится не слишком скоро, Юрик не сомневался, следовательно, оставалось одно: быть мудрым змеем, терпеливо ждать и не щелкать клювом, когда придет время.
Сейчас он подозревал, что такое время пришло… ну, то есть не совсем еще пришло, но уж явно на подходе. Наверняка. И вообще, если лоточник, хотя бы и бывший, не понимает таких вещей и не видит мига, когда мимо него, сонно усмехаясь, плывет удача, то быть ему не лоточником и предпринимателем в перспективе и даже не советником туземного вождя, а инженером на агонизирующем заводе, больше он ни на что не годен.
