— Колобок же вдруг ни с того ни с сего оказывается одушевленным и пускается в бега, — продолжала мама. — Ну сказка, что возьмешь. От зайца ушел, от волка ушел, от медведя ушел, а как наткнулся на лису, так его вояж и кончился. Казалось бы, чего еще желать: заяц, волк и медведь, в отличие от лисы, явные эксмены и простофили, так что сказка вроде бы демонстрирует детям извечные мужские качества: тупость, агрессивность и бахвальство. «Я тебя съем!» — «Я от бабушки ушел, и от тебя уйду». На первый взгляд логично. Ну, девчонка-перелицовщица и не стала дальше ничего менять, девчонка-редактор не придралась, а девчонка-цензор готова была пропустить все это безобразие, ты представляешь!..
— А что, не надо было? — улыбнулась Ольга, наполняя рюмки.
— Вот именно! Так не понять истинный смысл сказки — это надо уметь!.. За здоровье!.. — Чокнулись. — Ну так вот: истинный смысл сказки заключен в том, что любое противоправное действие обречено на возмездие. Наши три вертихвостки даже не поняли, что сам-то Колобок — беглый эксмен, получивший по заслугам! Трактовка образов зайца, волка и медведя в принципе может быть двоякой, однако лично я склонна отнести их к лояльным эксменам, принимавшим участие в поимке преступника. Очень показательно, что беглый ушел от них играючи — это лишний раз доказывает, что эксменам нельзя доверять ни в чем, и объяснит детишкам, почему охрана правопорядка является исключительно прерогативой настоящих людей…
— По сказке так вроде и получается, — заметила Ольга. — Лиса ассоциируется с работницей органов правопорядка…
— Не спеши! Ты права, но все равно сказка никуда не годится. В исходнике беглый преступник вызывает у читателя сочувствие, а в финале даже некоторую жалость. Допустимо ли это? Вот тебе упражнение для ума: что надо сделать, чтобы данный правонарушитель не вызывал никаких положительных эмоций? О чем нужно вспомнить?
— О чем?
— О том, что создатель Колобка сам эксмен! Ну ты сама посуди, могли эксмен создать приличное изделие, как ты считаешь?
— Не мог, — честно ответила Ольга, глядя на растерзанную кулебяку.
— Вот-вот, не мог. А значит, у него вылепился не Колобок, а Кривобок, и сказку надо переименовывать. Далее: может ли беглый Кривобок ровно катиться по дорожке? Ни в коем случае. Его турпоход должен быть таким: то о пень ударится, то в канаву свалится. Он в грязи, в занозах, в лягушачьей икре, он сам не понимает, куда в следующую секунду покатится, — ну типичный перепуганный беглый! И своей безудержной похвальбой он маскирует смертный ужас! Короче говоря, высказала я свои соображения девчонкам, а они только рты разевали, и вернула им текст на доработку. Пусть потрудятся. И это еще чепуха, тут недавно хуже было!.. — Мама возмущенно фыркнула.
— Что такое? — заинтересованно спросила Ольга.
— Пришла самотеком перелицовка «Мухи-Цокотухи». Ну, эту сказочку ты должна помнить. В перелицовке сначала вроде текст как текст, сороконожки и бабочки оставлены, клопы и тараканы, разумеется, убраны. Злодейский паук с самого начала был просто находкой: руки-ноги веревками крутит, покушается на убийство при отягчающих обстоятельствах, словом, тянет на вышку. Но далее? Само собой, спасти муху должен не какой-то эксмен-комарик, а полноценное существо женского пола. И некая Мария Цыпкина — так подписано — лепит: «Вдруг откуда-то летит маленькая пчелка, и в заду ее торчит жало, как иголка». Каково?!
Ольга захохотала.
— И ничего смешного! — обиделась мама. — Явное глумление. Чуть раньше, где про паука, еще того хуже: вонзает он в муху совсем не зубы… На том, наверное, основании, что «в уголок поволок». Кошмар! Во-первых, сексуальное преступление, а во-вторых, это даже не инбридинг, поскольку пауки и мухи принадлежат к разным классам членистоногих. Это хуже! Финал тоже ни в какие ворота: пчелка и спасенная муха устраивают лесбийскую свадьбу. Извращение налицо, причем напоказ: пчелка «муху за руку берет и к окошечку ведет», чтобы всему свету было видно это распутство. Естественно, я звоню куда следует, находясь в полной уверенности, что под человеческим именем безобразничает какой-нибудь ополоумевший эксмен. Ну, думаю, я этому пакостнику самому жало в зад вставлю! Полуметровое! Зазубренное! И что же в конце концов оказывается?..
— Обратный адрес, разумеется, фальшивый? — поинтересовалась Ольга.
— Настоящий! — Мама всплеснула руками. — В том-то и ужас! На самом деле эта Мария Цыпкина — сопливка четырнадцати лет! Мне сверху строгое внушение: почему для ерунды серьезных людей от дела отрываю? Никаких эксменов, а просто юная хулиганка…
— Факт хулиганства надо еще доказать, — заметила Ольга. — Похоже, просто дурь и подростковые комплексы на базе возрастных гормональных штормов. У нас с таким контингентом психологи работают.
— И успешно? — фыркнула мама.
— Когда как. Чаще — да.
— Чаще!.. В чаще звери плодятся, а вы с ними цацкаетесь. Брать бы этот твой контингент сразу на интенсивную трудотерапию, и никакой гормон не заштормил бы.
— Нужна сильная рука? — Ольга согласно покивала. — Ну и кому ты это говоришь? Сержанту полиции? У нас в отряде все так думают.
— Будто бы? — прищурилась мама. — Все вы, молодежь, на словах за порядок, а как дело дойдет до закручивания гаек, так сразу вспоминаете о гражданских свободах.
— Кто же и закручивает гайки, как не полиция? — подковырнула Ольга.
— А, полиция! — Мама махнула рукой. — Когда вы нужны, вас не докричишься. Соревнования еще устраивают, полные стадионы собирают! Работать только некому.
— Между прочим, если бы каждая умела нормально телепортировать, работы у полиции было бы вдесятеро меньше.
— Если бы власти думали о людях, лазать в Вязкий мир приходилось бы только тем, кому это нравится, — парировала мама.
— То есть мне, — констатировала Ольга, набирая очко в давнем споре с мамой по поводу выбора профессии.
Мама поперхнулась. Откашлявшись и отдышавшись, глотнула вина, не предложив тост. Держана паузу, как видно, обдумывая очередную и на этот раз сокрушительную педагогическую сентенцию, долженствующую направить неразумную дочь на путь истинный.
Тут-то и запищал телефон. Ольгу снесло со стула.
— Да? Да. Кто?.. Какой пропуск, куда?.. Да. Да. В девять?.. А в чем дело?.. Не поняла. Почему я?.. Завтра? Ладно, договорились. Но вы же понимаете, что я обязана сообщить… Вот как? Ну хорошо. Буду. До свидания.
Трубка шмякнулась на рычаг. По старой привычке озадаченно теребя мочку лишенного серьги уха, Ольга прошлась взад и вперед по комнате. Что бы означал этот звонок из Департамента?
— Начальство? — встревоженно спросила мама. — Что, вызывают? Прямо сейчас?
Ольга помотала головой:
— Нет, не начальство. Вызывают, собственно, на завтра. Но позвонить начальству мне придется прямо сейчас…
4
Среди великого множества разнообразных привилегий, органически присущих тем или иным группам людей, привилегия астрономов является, пожалуй, наиболее странной: гораздо тщательнее, чем остальное человечество, вглядываться в то, чего давным-давно нет. Кто бы ни сотворил мироздание, он по сию пору должен хохотать над своей стародавней шуткой — невероятно широко раздвинуть пределы Вселенной, одновременно наделив свет смехотворно малой по сравнению с ее размерами скоростью.
Миллиард лет назад одно из заурядных шаровых скоплений, увлеченное притяжением Большого
