Топорищев и его допек. – Тут речь не о миллионах лет. Нам нужно решить, что делать сейчас!
Топорищев вскочил. Его вытаращенные глаза вращались как волчки.
– Вы что?! Не понимаете? Ну ладно, мои коллеги могли бы меня не понять сразу, не привыкать, – но вы-то сыскари! Вы-то должны немного соображать! Он перекраивает Землю! Он запустил процессы на миллионы лет вперед, на десятки миллионов! Вот вам и прогноз. Осознали? Он собирается остаться здесь навсегда, понятно вам теперь?
В наступившем молчании стало слышно, как шумно дышит Шкрябун. Максютов раздраженно помассировал виски, затем мешки под глазами.
– Хорошо. Других данных на сегодня нет. Что вы предлагаете? Горячей плазмы объект не любит, так? Попробовать лазер большой мощности? Или напалм? Расковырять эту дрянь бетонобойными бомбами?
– Наделать глупостей мы всегда успеем.
– Тогда что же?
– Кидать камешки.
– Кроме шуток!
– А я и не шучу. Основные физические характеристики Объекта нам в общих чертах известны. Взять пробу на химсостав мы не можем, картографирование туннелей лишено всякого смысла, структура Объекта не выяснена… не исключено, что вне ходов он вообще гомогенный и говорить о структуре бессмысленно. Раз ему угодно поглощать неорганику – дадим ему неорганику и понаблюдаем. Нужна статистика. Продолжать кормить Объект роботами – дорогое удовольствие. Камешки лучше.
ГЛАВАЗ
Меня разбудил чип. Не экспресс-побудкой, как обычно, а медленно, с расстановкой, как я ему велел с вечера, – сначала вывел в дрему, затем проиграл по своему выбору несколько мажорных мелодий, каждая бодрее и громче предыдущей, и наконец, сделал так, что лежать в постели мне стало невмоготу, просто физически неудобно. Тогда я поднялся, умылся, оделся и привел себя в порядок. Моя сонливость еще не совсем прошла, будильник чипа понуждает хозяина встать, а на остальное он плевать хотел. Поэтому первым делом я включил кофеварку и уже потом задумался, что бы сообразить на завтрак.
Ветчина и тосты? Нет, вчера ел. Яичница с беконом? Не хочу. Западный бзик: бутерброды с бананами и фруктовый салат? Гм… Холодильник в моем боксе был полон, в мое отсутствие кто-то следил за свежестью и изобилием содержащейся в нем снеди. Я так и не удосужился узнать – кто.
Июльское жгучее солнце уже поднялось над лесом. Ночь, по счастью, выдалась без особой духоты, но сейчас сверху начинало понемногу припекать, как бы подготавливая к тому, что предстоит вынести днем. Было пять часов утра, а значит, оставалось еще полчаса в запасе.
Я выбрал пиццу с грибами, ободрал с нее целлофан и включил духовку газовой плиты. Крупный рыжий таракан немедленно свалился с потолка на откинутую стеклянную дверцу, опрометью кинулся прямо на железный лист над огнем, завертелся, засучил лапками и издох. Я захлопнул дверцу и подумал, что надо попросить себе нормальную микроволновку. Есть мне уже не хотелось.
Странное дело: мой жилой бокс привезли разобранным, он выглядел совершенно новым, а тараканы в нем завелись чуть ли не в первый день. У других то же самое, и кое-кто валит их появление на Монстра. Но это смешно. Вернее, было бы смешно, если бы эти гнусные насекомые не попадались поминутно на глаза, не бегали ночью по лицу и не пытались отравить пиццу летучими продуктами своего пиролиза. Дома в Москве у меня никогда не было тараканов, но то дома…
Мне вдруг пришло в голову, что за последние восемь месяцев я ночевал у себя дома только один раз. Как-то там Маша? О том, что она вернулась в Москву, что у нее все в порядке и у Настьки тоже, я узнал по телефону – три недели назад сумел вырваться в Кирово-Чепецк и позвонить. Как-то сейчас?
Кофеварка, заверещав и забулькав, одарила меня чашкой жиденького кофе. Я никогда не держал у себя дома никчемных агрегатов, всю жизнь варил себе кофе сам и гораздо крепче, но как раз настоящего крепкого кофе, густейшего допинга без сахара и, разумеется, сливок мне сегодня не полагалось. Если уж быть честным, мне не полагалось вообще ничего возбуждающего, разве что чай. А вот подкрепиться – наоборот, настоятельно рекомендовалось.
В качестве компромисса я отрезал кусочек сыра и сжевал его без хлеба, запивая пародией на кофе. Вкуса я не почувствовал, словно жевал пенопласт, но больше всего меня удивляло то, что я спокоен. Совершенно спокоен. Пульс нисколько не учащен. Думаю, вернись все назад, пойди события так, как когда-то планировалось, последнюю медкомиссию перед стартом к собранному на орбите «Зевсу» я прошел бы с блеском, – однако какой смысл об этом думать? Какие бы приступы ностальгии меня ни одолевали, лично для меня в этом не было никакой особой потери. Не слетал в космос, только-то. Не мы явились к Монстру, а он явился к нам, вот и вся разница.
С моей точки зрения – не очень существенная. Я вымыл чашку, сходил в душевую и тщательно выбрился перед зеркалом, затем вернулся в спальню и не менее тщательно заправил постель. Все равно еще оставалось время. Пол был чист, мести нечего, да и веника нигде не наблюдалось. Веселенькие занавесочки на окне висели симметрично. Мне вдруг дико захотелось учинить разгром в своем жилище, перевернуть кверху ножками стол, сорвать с идеально заправленной постели тонкое одеяло, которое я только что старательно отхлопал табуреткой, скомкать его и швырнуть в унитаз, распороть подушку, может, высадить окно… Мне хотелось кричать вещам вокруг меня: «Слушайте, вы! Если сегодня я не вернусь, так вы хотя бы помните меня! Вы, комфортная человеческая скорлупа! После меня вы будете служить другим, кто-то станет обращаться с вами бережно, а кто-то не очень, – так запомните хотя бы одного хозяина из многих, поняли меня, сукины дети?!» И мне казалось, что они бы поняли…
Конечно, ничего такого я не сделал, а просто сел на табурет возле окна и стал ждать. Из окна был виден только один жилой бокс нашего городка, прежде занимаемый Шкрябуном, а ныне – какими-то двумя типами из технического персонала. Один из них курил снаружи у двери, второго не было видно. Тот, что курил, подставлял лицо солнцу и жмурился. Это он зря. Когда после полудня жара станет труднопереносимой, он столь же истово будет искать тень – и скорее всего напрасно, потому что около Объекта тени практически нет, а в нашем бункере ему делать нечего. Хотя его это, возможно, устраивает. Вдруг он южанин, теплолюбивый от природы? Тогда и свирепые полуденные слепни ему нипочем – запакуется по самые глаза в плотный костюм и будет преть, блаженствуя.
Который день солнце вставало из дымки – где-то к востоку едко горели торфяники, огонь уже не раз норовил перекинуться на леса. По слухам, торф всерьез пытались тушить, но вроде бы сизая дымка с каждым днем становилась все гуще.
Ни единого облачного клочка не плыло по горячему небу. Метеорологи божились, что такого жаркого и сухого лета в здешних краях не было больше двадцати лет. В середине июня прошел один несильный дождик, принеся мимолетное облегчение, тем и кончилось. Травы на пойменном лугу, не придавленные жилыми боксами, изрядно потоптанные при сооружении нашего городка, сникли и побурели. Река обмелела, вода в ней прогрелась до того, что в ямах дохли налимы и колыхались кверху брюхом вниз по течению. Реку можно было перейти вброд в любом направлении, чем и занимались технари из отдыхающей смены, неутомимо протаскивая неизвестно где добытый бредень – понятно, выше того места, где в реку сливались стоки нашей временной канализации. Между боксами на веревочках вялились ле^ци, предусмотрительно укрытые от мух марлей.
Как-то незаметно изучение Монстра стало вполне обыденным делом. Та же психология людей, надолго командированных на какой-нибудь полигон, ничего нового. Один раз из Слободского ухитрились пригнать сюда цистерну пива… Монстр все еще поражал воображение, но по-прежнему не проявлял внешней активности. Вблизи него продолжали осторожничать, но бояться его перестали.
«Камешки» Топорищева отличались удивительным разнообразием по весу, форме и материалу – от стальных пластинок и шариков до кусков плотного пенопласта и всевозможных деревяшек. Натуральные камешки тоже были – и разных видов: от благородного хрусталя и блестящего искристого колчедана до скучных обломков силикатного кирпича. Их тщательно взвешивали, обмеряли, обмазывали какой-то клейкой гадостью, не липнущей, однако, к специальным перчаткам, по одному или сериями швыряли в туннель и не в туннель и смотрели, что получится. Топорищев растянул себе плечо и запросил помощников. Охранники
