* * *
И снова омут боли. Тупой гвоздь. И река. Вынесла меня из омута, качает на волне. Наверно, на реке перекат – я слышу журчанье воды.
«Тесет лусей, бежит лусей…» Куинджи. Поленов. Хиросигэ.
Зачем они мне? Мой чип с готовностью покажет любой из тысяч мировых шедевров, только допроси, и не копию, а подлинник. Но приятно.
Кажется, мне сделали перевязку, пока я был в забытьи. Это хорошо. А вода, оказывается, журчит по оконным стеклам и подоконнику – там лупит настоящий августовский ливень с грозой, один из последних в году, скоро на смену им придет холодная мелкая морось. Кончилось лето жаркое, Шхельда белым-бела…
С ума сошел. Какая еще Шхельда?
Осень, дождями шаркая…
Еще рано, нет пока осени. Есть нежаркий влажный август, редкие раскаты уходящей грозы да неожиданно выглянувший в просвет солнечный луч. Есть больничная палата без единой трещины на белом потолке, морфий да мой развороченный бок. А в сотне километров от меня – якобы больной, но растущий, как на дрожжах, Монстр.
К началу августа он полностью перегородил Чепцу. Река, однако, не разлилась. Внутри Монстра особенной сырости не ощущалось, но вода как-то просачивалась сквозь него. Ниже по течению ее брали на анализ – вода как вода, а насчет рыб и лягушек я не спрашивал.
Теснимая изнутри охраняемая зона пучилась вширь, оставляя на съедение Монстру колючую проволоку на столбах, контрольно-следовую полосу, вышки, бункеры, блокпосты… Теперь никто из впервые увидевших Монстра не сказал бы, что здесь когда-то был свинокомплекс, а подъездная бетонка укорачивалась на десятки метров в сутки. Еще в июле пришлось прервать железнодорожное движение на линии Вятка – Пермь. МВД сочло за благо спешно эвакуировать ближайшую к Монстру исправительную колонию.
Мы теряли технику, теряли и добровольцев. Саша Скорняков пошел, был вышвырнут и порвал коленную связку, приземлившись на пень. Теперь лежит. Еще одного добровольца выстрелило настильно – почти успев раскрыть купол, он погасил часть скорости, отделавшись разрывом почки и смещением позвонков. Лежит и долго не встанет. Президент Академии наук споткнулся на ступеньках бункера, покатился, сломал бедро. Лежит. Топорищев на это только и сказал, что есть, видно, в жизни справедливость. Группа иностранных наблюдателей разрослась в форменную толпу – пришлось строить дополнительные наблюдательные пункты и еще один поселок. Фогеля назначили формальным руководителем российской части проекта, он брюзжал, что тратит уйму времени на бесконечные совещания и согласования. Теперь мы уже не смогли бы уничтожить Монстра, даже если бы страстно желали. И если бы доподлинно знали как.
Нам бы просто не позволили этого сделать.
А Бостон все-таки тряхнуло, на первый случай несильно. И Рио… Хорошо, что каменный Христос на Корковадо устоял, страшно подумать, как он, кренясь, падал бы – руки вразлет, – словно желая обнять разбегающихся из-под него несчастных…
Тьфу. Что нам Рио. В белых штанах. Своих проблем мало?
Один из блокпостов был обстрелян из гранатомета. Обошлось без потерь, а террористов взяли живыми. Двое парней и девушка, желавшие приобщиться к святыне, чему и помешал блокпост, лепетали несусветную чушь.
Обыкновенные монстропоклонники – наши, родимые, доморощенные…
С точки зрения генерала Родзянко, хуже всего было то, что местное население из пятикилометровой зоны пыталось правдами и неправдами вернуться в свои покинутые, обреченные деревни, и в двух случаях исход этих попыток оказался трагическим. Повторялась чернобыльская история: даже если в запретной зоне будет стоять громадный, хорошо всем видимый пресс, аккуратно давящий в лепешку всякого, кто войдет в зону, желающие войти все равно найдутся. Это неизбежно. Все-таки человек нисколько не более логичен, чем Монстр.
Максютов не хотел пускать меня внутрь второй раз, ох, не хотел… Застоявшись без дела, я просился сам.
– Не спеши на тот свет, Алеша. Вышвырнет ведь. Как щенка.
– Он не хранит в памяти информацию о выброшенных э… объектах, – возражал я. – Вернее, субъектах. Выбросил – забыл. Иначе тех, кто входил в него повторно, выбрасывало бы сразу.
– Ну допустим… – соглашался и не соглашался Максютов. – Он расколол тебя раз, расколет и другой. Сразу, не сразу – а выбросит.
– А разве я собираюсь остаться в нем жить? – контратаковал я.
Вряд ли моя настойчивость взяла верх – скорее Максютов почувствовал, что мне в самом деле пора. Что-то надо было делать. Эксперимент проходил ночью, под прикрытием отвлекающей легенды, о нем знал узкий круг лиц.
Плавки я все же себе отспорил. Чего уж мелочиться, когда на мне такие предметы одежды, как парашютная сбруя, каска с камерой и передатчик. Войти в Объект совершенно нагишом, конечно, можно, но я сделаю это не раньше, чем научусь летать.
Входной туннель. Лабиринт ходов. Я дал себя поймать, как и в прошлый раз.
Монстр не вышвырнул меня сразу. Наверное, он действительно стер меня из своей памяти как не стоящую внимания мелочь. Но «неполное соответствие» я почувствовал очень отчетливо.
Чужой. Безвреден, но не нужен. Лишний. Рано или поздно – выброс.
Как приговор.
Я собирался исследовать второй коридор, ведущий из пещеры Нирваны. Так было условлено, таково было мое задание, и только в случае, если бы этот путь никуда не привел, я должен был вернуться в пещеру Нирваны и ждать – что получится? Это тоже было интересно – всем, кроме меня. Сидеть, Бобик! В крайнем случае десять «же» при выбросе и электроудар пробудили бы тебя, майор Рыльский, от сладкой неги, прежде чем судорожное хватание за кольцо парашюта лишилось смысла.
Но вышло иначе. Я упал с небольшой высоты на дно широкого колодца. Здесь лился тот же свет, но более тусклый, чем в коридорах. Слабо светящийся потолок маячил где-то очень высоко, я не сумел оценить его высоту. Ни хода, ни отнорка, ни щели в идеально гладких – не вскарабкаться – стенах. Кому нужен колодец внутри Монстра? зачем он?
Еще одна ловушка? Что-то чересчур примитивная.
Я уселся на мягкий пол колодца, затем почему-то решив, что не следует допускать прямого контакта моей сбруи с телом Монстра, вскочил на ноги и стал ждать.
Монстр безмолвствовал.
Что он задумывал? Кому, как не мне знать, как скверно чувствуешь себя, когда не можешь понять мотивацию поступков клиента и тычешься наугад, как подопытная крыса в лабиринте. Кстати, удачный образ как раз для данного момента… Но кто клиент в паре «Монстр – я»?
А что, это мысль. Почему я должен тупо ждать, что сделает со мной посторонняя сила, вместо того чтобы попытаться сделать что-то самому?
Для начала я начал приплясывать, как придурок. Захныкал и тут же засмеялся. Высунул язык. Плюнул вверх и, изловчившись, подставил под плевок лицо. Дико взвыл. Заметался в четырех стенах. Рухнул на четвереньки и попробовал копать пол, выбрасывая землю между ног. Ну? Эй, среда обитания, отзовись, вот он я, твой обитатель! Не похож?
Среда никак не реагировала. Минут через пять я оставил попытки закосить под слабоумного, успокоил встревоженного Максютова, а еще через минуту заподозрил себя в наивности. Известное дело: ординарный человек, как правило, в слабоумии не талантлив. Любой психиатр расколол бы меня в три секунды, так что уж говорить о Монстре, лезущем прямо в мозги?
Почему бы для эксперимента не запустить сюда нормального олигофрена?
Кстати, они тут есть. Сидят в той стене, что не стена, а барельеф «Битва богов с гигантами», если
