бомжам, пожалуй, не открыть. Тут понадобилась бы или взрывчатка, или стенобитный таран. Впрочем, тот, кто превратил красивый кирпичный коттедж в самую удивительную из виденных мною когда-либо развалин, заведомо обошелся без тарана.
Дом был рассечен пополам. Наискось, слева направо и сверху вниз, под углом приблизительно сорок пять градусов.
Есть такие детские игрушки для развития координации и пространственного воображения – вроде популярного «Лего», только похитрее: с разнокалиберными косоугольными деталями, стыкующимися друг с другом. Пожалуй, уцелевшая часть дома, косо срезанная от края крытой металлочерепицей крыши почти до фундамента, сильнее всего напоминала именно такую деталь.
Когда-то мы с Марией покупали для Настьки игрушки попроще…
Она с ними не справилась.
Второй части дома не было – вместо нее громоздилась бесформенная груда кирпича, стекла, стальных прутьев и все той же металлочерепицы. Будь разрез горизонтальным, дом устоял бы. А так… груз с трением съезжает по наклонной плоскости. Задачник по физике, восьмой, кажется, класс. Съезжая – рассыпается строительным мусором.
– Когда это произошло?
– Позавчера ночью. Приблизительно в три часа.
– Какого типа сигнализация?
– Полуактивная, типа «Аргус». Радиосигнал в местное отделение и усыпляющий газ. Срабатывает при попытке проникнуть через входную дверь или окна на первом этаже.
– И не сработала? – полюбопытствовал я.
– Сработала, – недовольно пробубнил Алимов, – когда мы вчера тут копались…
Так. Я с интересом взглянул на своего собеседника.
– Утолите мое любопытство, майор. Почему на осмотр места происшествия вам понадобилось два дня?
Майор недовольно дернул щекой.
– Странное дело, капитан, – счел он уместным напомнить мне разницу в звании. – Полоса неудач, так надо понимать. Представьте: позавчера ломаются обе наши машины, новенькие, между прочим. Пока добрались – стемнело, – Начальник опергруппы схлопотал по полной. А вчера микроавтобус с экспертами по дороге сюда на пятидесяти в час влетает в кювет – и колесами кверху. Никто, к счастью, особенно не покалечился, но пока то, пока се…
– Ясно. Кто-нибудь, – я кивнул в сторону деревни, – здесь уже мародерствовал?
– Как ни странно, нет. – Майор Алимов оживился. – Мы сами удивились… то есть, удивились, когда в первый раз приехали. Деревня, понятно, переполошилась, но через забор лазал только один человек, местный зоотехник. Клянется, что к дому близко не подходил – забоялся. Хотя, казалось бы, подходи и бери, что плохо лежит. Еще, говорят, фотокорреспондент был, он здесь гостит у родственников, но снимал из-за забора. Ну а со вчерашнего утра мы здесь пост установили. И ночью человек дежурил.
– Меня ждали?
– Да как вам сказать…
– Так и скажите, чего стесняться. Ждали ведь?
– Ждали.
– И рассчитываете, что я заберу у вас это дело? Майор Алимов не обиделся.
– Почему бы и нет. Я не прав?
– Посмотрим…
Участок возле дома был велик – не меньше гектара. За забор попала часть леса на взгорке; пологий склон, этакий живописный травяной лужок, спускающийся к шумящей перекатами чистой речке и даже ручей, берущий начало где-то в лесу. Приблизившись и приглядевшись, я сделал открытие: ручей, оказывается, протекал под домом, для чего в высоком фундаменте была предусмотрена специальная арка.
Ловко они тут решили проблему канализации. Никаких тебе биотуалетов, наших или импортных… А зимой, когда ручей замерзает, здесь, наверное, не живут.
– Владелец, он кто – предприниматель?
– Член правления торговой компании. У нас на него не так уж много материала. Можно считать, вполне добропорядочен.
– В тихом омуте…
Вот именно, закончил я про себя. Не потому ли, кстати, он не торопится с Канар домой, чтобы потребовать страховку за разрушенную недвижимость? Но пусть даже по нашим меркам владелец чист аки агнец – все равно за клозет над чистым ручьем надо морду в кровь бить! Жаль, что хозяина нет, а я при исполнении.
Уже состарилось первое поколение хозяев, подросло второе. А разница практически неощутима. Какой, интересно, длины должна быть родословная человека, чтобы он перестал гадить на красоту и чистоту? Пять поколений? Десять? По Савве Морозову, вырождение наступает в третьем…
Перед бесформенной грудой, еще недавно составлявшей полдома, ручей разлился, но не изменил русла, а сумел как-то просочиться под обвалом. Вода дырочку найдет. Пусть среди битого кирпича, зато в нее гадить не будут. Как это пелось в популярной песенке времен моего детства:
Течет ручей, бежит ручей Среди стекла и кирпичей… – Примерно так, кажется.
«Дусей», – говорила Настька вместо «ручей» и смело топала ножкой в воду, чтобы сверкающие на солнце брызги взлетали выше головы. И радостно визжала, ей это нравилось. Сколько ей было тогда – три? четыре? Она почти не отличалась от своих сверстниц и отставала в развитии совсем не сильно, но мы с Машей знали: это не лечится. Диагноз нашей дочери был поставлен еще в роддоме. Сорок седьмая хромосома – это навсегда.
Она и сейчас скажет: «Лусей». Если, конечно, вспомнит, что это такое.
Бормоча себе под нос «течет лусей, бежит лусей в края лосей и лососей», я обошел вокруг дома. На вид и на ощупь поверхность среза была идеально ровная, едва ли не полированная, с чуть заметной шероховатостью, вообще свойственной кирпичу. Меня поразило именно то, что шероховатость была чуть заметна. Кое-где внутри стены явственно виднелись дефекты кладки – вмурованные негодные обломки кирпича, камешки в растворе от плохо просеянного песка, пустоты в швах, а в одном месте я разглядел косой срез окурка, наверняка выплюнутого кем-то в цементное месиво. Строители, как обычно, торопились и халтурили. А может, выражали таким образом хозяевам жизни свое тихое неодобрение. При задержках в денежных расчетах способы выражения неодобрения могли быть и более крутыми: заделать, в штукатурку сырое яйцо, вварить в систему водяного отопления стальной лом вместо отрезка трубы, и так далее, и тому подобное…
Стоп. Чем, спрашивается, мог быть сделан такой срез? Движущейся стальной лентой с абразивом? Бред. Лазером? Тоже маловероятно. Импульсные «карманные фонарики», что последнее время медленно и неуверенно входят в употребление спецслужб и мало кому нравятся, способны разве что убить человека с десяти шагов при точном попадании в глаз и несколько более пригодны для поджигания чьей-нибудь одежды метров с пятидесяти. А тут, по самым приблизительным прикидкам, потребовался бы лазер на тягаче, связанный кабелем с подвижной электростанцией средней мощности.
Это во-первых. А во-вторых, лазер оплавил бы кирпич в месте разреза до стекловидного состояния, а этого нет. Такое впечатление, что кто-то полоснул по дому громадной бритвой микронной толщины. Н-да…
Как бы там ни было, дело у Алимова надо забирать. Он будет только счастлив.
«А чей кирпич? А он ничей», – пробормотал я, пытаясь вслух изобразить намертво въевшийся в мозги мотивчик.
– Что?
– Ничего. Майор, вы не поможете мне собрать образцы для науки?
– Мои орлы уже собрали. Пойдемте покажу. Орлы Алимова действительно постарались на совесть. Несколько обломков кирпича с плоскости среза, кусок металлочерепицы, обрубок деревянного бруса с прибитым к нему куском доски (надо думать, из перекрытия второго этажа), кусок пенополиуретановой
