неохотой, и распорядился провести куда надо и предоставить требуемое.
Одолжил! Фаддей Евлампиевич внутренне кипел, не показывая, однако, виду. Эти отшельники науки совсем забыли в своей обсерватории, за чей счет они обсери… тьфу, обсервируют! Ах, большим телескопом воспользоваться нельзя? Почему? Каким тогда можно? Ну, скорее, скорее же!..
В скромном по размеру куполе открылась щель. Купол пришел в движение. Стуча шашкой, ротмистр взобрался по ступенькам на решетчатый помост, приложил глаз к какой-то трубке. Услышал смешок и потребовал, чтобы ему объяснили, куда тут смотреть и как управляться с этим чудовищем, – кратко и по существу.
– Дозвольте уж мне самому, ваше благородие, – с обидной снисходительностью молвил какой-то худосочный, бледный и прыщавый сын астролябии – студент, наверное. – Пока вы научитесь, солнце зайдет, темно станет… На что смотреть будем? На море? Шаланду ищем? Тем более позвольте мне. Блик от солнца в глаз поймать – удовольствие маленькое…
Недогреев хоть и кипел, но правоту студента признал. Слез с помоста и даже крутил рукоятку, поворачивая купол по команде студента. И дождался – услышал: «Есть!»
– Нашел, что ли?
– Взгляните сами, коли охота.
Решив более не обращать внимания на снисходительный тон студентишки, ротмистр взглянул – будто в молоко окунулся.
– Эт-то что еще за муть?
– Дымка над морем, – пояснил студент. – Вы присмотритесь получше. Что, не видно? Дайте-ка я… Ага. Объект ушел. Неважно, сейчас опять поймаем… Теперь видите?
– Почему море вверху, а небо внизу?!
– Потому что телескоп не подзорная труба. Оборачивающая система – это лишние линзы. Нам потери света ни к чему.
– Как же вы на звезды смотрите вверх ногами? – весь кипя, спросил Фаддей Евлампиевич.
– А звездам все равно, как мы на них смотрим, – нахально заявил студент. – У них нет ног. Ничего иного предложить не могу. Так вы видите объект или нет?
Да, теперь Фаддей Евлампиевич видел объект. Лодка. Большая лодка. Треугольный латинский парус. Все сходится, только вверх тормашками, будто муха на потолке. Кажется, кто-то сидит на корме. Одна фигура или две? Не разобрать, а объект вот-вот уйдет за мыс. Ладно, разберемся по задержании…
Стремительно летя вниз по серпантину, он подумал: а ведь этот худосочный, на поганку похожий студентишка еще небось обидится на то, что ему не сказали спасибо! Вот муфлоны горные! О чинопочитании и мысли нет. Службу бы им – нормальную, не эту! Хлебнули бы гарнизонной жизни – враз поумнели бы.
В Севастополь и Балаклаву ушли телеграммы. Ночью в Ливадию под усиленным конвоем был доставлен Яни Костандопуло. Полицейский катер перехватил его шаланду за мысом Сарыч.
На допросе старый грек сразу же выложил всю подноготную. Великая княжна подрядила его, старого Яни, отвезти ее в Симеиз. Нет, ни о каком Ай-Тодоре речи не было. Симеиз. У его шаланды отличный ход. Княжна заплатила целых десять рублей, хотя он, старый Яни, с удовольствием отвез бы их императорское высочество и бесплатно. Они веселые, все время смеются и других смешат. А ихний братец Дмитрий убедил старого Яни сразу же после землетрясения отогнать шаланду подальше в море – вот она и осталась цела, когда пришла большая волна. Как же после этого отказать хоть в чем-то их императорским высочествам?
– Высочествам? – напрягся ротмистр.
Оказалось, старый болван имел в виду, что он не отказал бы ни брату, ни сестре, но, поскольку об услуге просила сестра, то вот ей-то он и не отказал.
Сговорились накануне. Их императорское высочество выразили желание совершить морскую прогулку не на красавице яхте, а на его, Яни, шаланде. Яни лестно. Яни расскажет об этом внукам. Все крымские греки будут завидовать Яни. Что? Да, их императорское высочество ничего не сказали о других пассажирах. Поэтому старый Яни удивился, увидев их высочество у причала в сопровождении свиты, хотя и небольшой… Ему не жалко, он всех отвез бы, места хватило бы…
Фаддей Евлампиевич привычно сокращал в уме повествование втрое, выбрасывая мусор. Багаж? Был багаж. Большой ковровый баул, не очень тяжелый. Настроение великой княжны? Веселое. Хотя нет: то веселое, то задумчивое. Так-так. Дальше, дальше!..
Яни шевелил морщинами и вислыми усами. Яни не мог взять в толк, отчего такой шум. Он высадил великую княжну в бухточке под горой Кошка, там еще треугольная скала торчит из моря, как клык. Их императорское высочество выпрыгнули на бережок, забрали баул, помахали старому Яни ручкой да и пошли себе в сосны…
– Вот что при нем нашли, ваше благородие. – На мясистой ладони жандарма блеснул перстень с рубином.
Фаддей Евлампиевич мысленно поздравил себя, приободрился и внушительным голосом сказал «так», пронзительно глядя на задержанного. Усы грека совсем обвисли.
– Не хотел я, ваше благородие, с этим связываться, – через силу признался он, – да только их императорское высочество очень просили. Ты, говорят, Яни, старый, смешной и самый замечательный. Ты, говорят, в Севастополь ходил когда-нибудь? Вот ведь вопрос! Старый Яни всюду ходил. Тогда, говорят, отвези этот перстень лейтенанту Забубенникову-второму в морском экипаже. Запиши фамилию, чтобы не забыть. Найдешь? Передай ему перстень и ничего не говори, он сам поймет. Вот тебе сто рублей за труды и еще чтобы держал рот на замке. И дает мне сотенную, ваше благородие!
– Вот сотенная, – протянул бумажку жандарм.
– Запросить телеграфом, имеется ли в Севастополе лейтенант Забубенников-второй, – распорядился Недогреев.
И крепко задумался. Что-то тут не сходилось. Допустим, у великой княжны было увлечение лейтенантом… Могло быть? Могло. Ну, это дело семейное, хотя странно, что на уровне начальника Ялтинского отделения о нем ровным счетом ничего не известно… не известно даже из сплетен… Далее. Допустим, из романа вышел пшик, и девица возвращает бывшему возлюбленному залог любви… Стоп! Надо опросить фрейлин и челядь: не опознает ли кто перстень? Перебейнога выяснил, что вместе с великой княжной исчезла шкатулка с ее драгоценностями… не оттуда ли перстенек?
Убедившись, что именно оттуда, Фаддей Евлампиевич нахмурился. По всему выходило, что Екатерина Константиновна не возвращает перстень неведомому лейтенанту, а дарит. За какие заслуги? Если опять же в качестве залога любви, то почему не лично, а через сомнительного грека? Если в качестве платы за услугу, то какова услуга? Ничего не понятно…
Все стало на свои места, когда из Севастополя протелеграфировали: лейтенант Забубенников-второй, равно как и первый, в списках флота не значится. Стало быть, великая княжна нарочно пыталась пустить следствие по ложному пути. Ну, много времени она на этом не выиграла…
– Так что, ваше благородие, мне можно идти? – нахально спросил грек.
Как бы не так. Версию о тщательно подготовленном побеге великой княжны теперь следовало считать основной, но с греком ротмистр еще не кончил. Пусть посидит в камере, авось еще что-нибудь вспомнит. Иной раз небо в клетку, клопы и баланда удивительным образом прочищают память.
Прежде всего ротмистру был неясен вопрос: что подвигло великую княжну на побег? Наверное, какая- нибудь романтическая история?
Никто не спал во дворце, но вторично беспокоить великого князя Дмитрия ротмистр не дерзнул. Побеседовать еще раз с фрейлинами – иное дело.
Допрос? Ни в коем случае. Фаддей Евлампиевич потратил целых три минуты на введение себя в должный образ и был сама любезность. Он все понимал, всем сочувствовал и беседовал с каждой фрейлиной в отдельности весьма доверительно, по-отечески. Сокрушенно качал головой: ах, как нехорошо вышло! Сейчас эти глупые девчонки голубых кровей должны были понять: лично их никто ни в чем не винит, но растет тревога за Екатерину Константиновну. Великая княжна умна, образованна, но совершенно не знает жизни. Ей грозит стать игрушкой в чужих руках.
Спросите любого нигилиста, и он скажет со злобой, что методом отеческого увещевания жандармы
