необходим хотя бы краткосрочный отдых. Нам нужен уголь, нужна вода, нужны припасы. По-видимому, судовой кассы не хватит, чтобы оплатить все, что нам потребно, и я вынужден обратиться к вам с просьбой о займе… разумеется, под хороший процент. У меня есть право действовать в подобных случаях от имени российского правительства. Мой вексель оплатят в любой русской миссии, имеющей телеграфную связь с Петербургом.
Консул немедленно взглянул на русского с подозрением. Уж кем-кем, а простачком господин Раймон Жерар Гийом Жан Этьен де Буа-Жубер не был. Не жулик ли явился к нему? Но – пардон – жулик, прикидывающийся русским графом, вероятно, был бы одет с иголочки.
С другой стороны, русское правительство всегда платило по счетам, а если иногда задерживало выплаты, то потом возмещало все убытки к большой выгоде кредиторов. Прецеденты имелись.
И еще одно обстоятельство тревожило консула. Позавчера английский пакетбот «Уиппет», славящийся непревзойденной скоростью хода, доставил в Гонолулу свежие – всего лишь недельной давности – британские газеты, отпечатанные в Гонконге. Большая аналитическая статья в «Дейли ньюс» была посвящена начавшейся морской войне между британским королевским флотом и рассеянными в океане эскадрами исландцев.
Британский лев прыгал и разил. Пиратские флотилии налетали внезапно, кусали и отскакивали. Но, согласно русской поговорке, сила солому ломит, и броненосная эскадра адмирала Гамильтона уже подвергла Рейкьявик первой бомбардировке, а в тактике исландцев стал замечаться переход от лихих налетов на превосходящие силы противника к обороне побережья. Впрочем, перспективы высадки десанта в Исландии пока казались автору статьи неверными и туманными.
Интереснее всего было другое: сообщалось, что положивший начало войне налет исландцев на побережье Шотландии был, по всей видимости, спровоцирован налетом неизвестной баркентины на одну из тайных пиратских баз в Южной Гренландии. Желая казаться объективным, автор статьи употреблял выражения «по слухам», «можно предположить, что…» и так далее. Обычная английская обтекаемость, а по-русски можно сказать проще: слышал звон, да не знает, где он.
Как всякий здравомыслящий человек, Буа-Жубер знал цену газетным «аналитическим» статьям. Однако не эта ли отбитая у пиратов баркентина под командой русского графа и фальшивым британским флагом учинила погром на гренландской базе пиратов и тем стравила диких исландцев с надменными англичанами?
Очень возможно. Русский, конечно, ни в чем не признается, но…
Весьма важное «но»! Во-первых, какой француз откажется позлорадствовать по адресу британцев? Да и морские пути станут безопаснее. Для Франции, уже два столетия не прикармливавшей пиратов, это только плюс. Во-вторых, слова графа получают подтверждение, хотя и косвенное…
– М-м… Петербург далеко, – изрек географическую банальность Буа-Жубер. Не приняв еще никакого решения, он раздумывал, покачивая в руке высокий стакан с соком манго. – Знаете, мне иногда кажется отсюда, что и Парижа никакого нет. Туман, сон… Париж пленяет воображение, но на Сандвичевых островах тоже по-своему пленительно, вы не находите?
– Да, – согласился русский, – пленительно.
– Похоже, господь творил здесь черновик рая, – вымученно пошутил консул.
И, не замечая того, что русский кивнул в ответ довольно равнодушно, продолжал:
– В самом деле, распрекрасное место. Вы знаете, я служил в Турции, так турки в настоящей неге ничего не понимают. Тут только и понимаешь, что это такое – нега… мерзость жуткая. Болото, граф, настоящее болото. Топкая трясина. Ступил – о-ля-ля – пропал. Сладкое самоубийство – вот что такое служба в дивных странах. Ничего не хочется.
– Понимаю, – сдержанно обронил Лопухин.
– Пить спиртное тоже не хочется, – со значением произнес консул, отслеживая внимательным глазом реакцию русского.
– И это понимаю, – отозвался тот. – Похвальное воздержание. Надеюсь, мне представится случай доложить об этом государю императору.
Консул широко раскрыл глаза. Либо перед ним стоял русский совершенно иной породы, либо ему нельзя было верить ни в чем. Сейчас скажет: «Но один-то стаканчик не повредит, не так ли?..»
Но русский этого не сказал. И консул немедленно проникся к нему живейшей симпатией.
И все же отсутствие документов, подтверждающих личность графа, сильно смущало консула.
– Гм, – произнес он, возвращаясь к вопросу о деньгах, – а велик ли процент?
– Двадцать процентов за сам факт займа, – тотчас отозвался русский. – И пятьдесят процентов годовых.
Глаза консула удивленно расширились.
– Это щедро.
– Не очень, принимая во внимание наше бедственное положение, – засмеялся русский. – Ну как, согласны?
– Я вижу, иметь дело с Российской империей выгодно, – полушутя заявил Буа-Жубер.
– Вы даже не представляете себе насколько, – добродушным тоном ответствовал граф. Быть может, чуточку слишком добродушным, и чуткое ухо француза мгновенно уловило изменение тона.
– Да… но гарантии?
– Никаких, кроме моего слова. Если российское правительство паче чаяния откажется погасить вексель, я сделаю это из собственных средств. Но оно не откажется. Третье отделение Личной канцелярии государя всегда платит и не бросает слов на ветер.
Теперь все стало понятно Буа-Жуберу. Кто не наслышан о Третьем отделении! Вот, стало быть, кто этот русский граф Лопухин… Стоп! Да ведь русский черный полковник из свиты цесаревича… ну тот, у которого такой страшный сабельный шрам на лице… он, кажется, говорил что-то о русском графе, пропавшем без вести в бою с исландцами…
А мозаика-то складывается! Третье отделение. Пираты. Плен. Шпицберген. Восстание. Провокация в Гренландии. Война между англичанами и исландцами, которая на руку Франции. Появление Лопухина на Оаху. Однако этот граф – человек больших скрытых возможностей!
А кроме того – нетипичный непьющий русский!
– Ну что ж, – заговорил консул, отчаянным усилием гоня вон из памяти тошные воспоминания о кутежах с цесаревичем, – ваша просьба кажется мне основательной. Я буду ходатайствовать перед губернатором о том, чтобы вашему судну разрешили находиться здесь сколько угодно. Пожалуй, отправлюсь к нему с визитом ближе к вечеру, когда станет прохладнее… Не окажете ли вы мне честь сопровождать меня?
– С удовольствием. Но прежде подскажите мне, найдется ли в этом городе приличный магазин готового платья? Согласитесь, не в таком же виде…
– О, разумеется. Есть очень хороший французский магазин. Останетесь довольны. А пока мы могли бы несколько подробнее обсудить условия займа…
Проговорив это, он сделал многозначительную паузу. И дождался:
– Сто процентов в год. Долг вам не вернут, но проценты будете получать аккуратно. До конца жизни. В обмен на… некоторое содействие с вашей стороны. Оно не будет обременительным, уверяю вас.
Теперь пришел черед возмутиться:
– Позвольте! Я французский гражданин, и я патриот!
– А кто вам сказал, что мы потребуем от вас что-либо предосудительное? – засмеялся русский. – Нет- нет, нам не нужны ренегаты, мы ими брезгуем… Но разве просьба вести дневник вас затруднит? Позднее мы сообщим вам темы, которые нас особенно интересуют. И самое главное, скромные усилия таких людей, как мы, не нанесут вашей прекрасной стране ни малейшего ущерба, наоборот, они помогут делу сближения Франции и России…
Консул криво улыбнулся. Русский молчал, изображая статую Приветливости. В беседе наступил черед Главной Паузы, после которой может начаться легкомысленный с виду, а на деле предельно серьезный разговор о деталях предстоящего «сотрудничества». И консул уже знал, что такой разговор состоится.
Знал это и русский.
«Св. Екатерина» бросила якорь в четверти мили от берега. Лопухин посчитал
