Мишель, конечно, – добавил он.
Альбер вздохнул. Он все еще не мог отрешиться от чувства нереальности: может, все это снится с голоду? Все: и эта удивительнейшая в мире лаборатория, и эти человекоподобные странные существа, и синие, неправдоподобно блестящие глаза Мишеля… Да нет, такого и во сне не увидишь!
– Шамфор не объяснял, почему он отказывается работать? – помолчав, спросил профессор.
– Нет. Принял меня стоя и сказал, что он давно предупреждал вас… что он не может больше заниматься этой работой. И еще сказал, что он не может забыть Сент-Ива… Даже крикнул.
– Ну конечно, – устало сказал профессор. – Он не может забыть Сент-Ива. А я? Он думает, я забыл? Вот Мишель знает, забыл ли я Сент-Ива.
Мишель сказал своим ровным глуховатым голосом:
– Сент-Ива вы вспоминаете очень часто. Потребность помощи и чувство вины. Сложный комплекс.
Профессор Лоран, шагавший по комнате, круто остановился перед Мишелем.
– Что ты болтаешь? – резко спросил он.
– Разве это неправда? – невозмутимо проговорил Мишель. – Это очень легко заметить.
Профессор Лоран рассмеялся довольно принужденным смехом:
– Вот, пожалуйста! Совершенно ненужное усложнение. Он начинает изощряться в психологическом анализе моей особы. Ты, чего доброго, фрейдистом станешь!
– Этого я не понимаю, – сказал Мишель.
– И не надо. Фрейда мы с ним не читали, – пояснил профессор Альберу. – А вообще он уйму читал, и по многим вопросам с ним можно консультироваться лучше, чем со мной. У него ведь идеальная память, почти как у электронного устройства. И способность мыслить, которой нет у такого устройства. Нам он кажется странным потому, что лишен эмоций… почти лишен.
– Это – гормональная недостаточность, – сообщил Мишель.
– Вот видите! – Профессор Лоран усмехнулся. – Он, в общем, все знает. Ну-ка, расскажи Дюкло, как ты устроен, а я пока поработаю с Франсуа. Мне нужно закончить один расчет. Расскажи и насчет других.
Профессор Лоран отошел к столику, за которым сидел погруженный в расчеты Франсуа – странное существо с красноватым лицом, в котором едва проступали грубо намеченные человеческие черты.
– У меня много отличительных особенностей по сравнению с другими, – сказал ровным, спокойным голосом Мишель, кивнув в сторону своих странных собратьев. – Создавая нас, профессор Лоран ставил перед собой различные задачи. Я создан для демонстрации. У меня наиболее совершенный и гармонично развитый мозг. В известном смысле я совершеннее человека: я почти не устаю и у меня очень развита память, я ничего не забываю. Я многого не знаю совсем, но это уже вопрос воспитания и среды. Я ни с кем не говорил, кроме профессора Лорана и Сент-Ива…
– Что ты опять болтаешь о Сент-Иве! – с раздражением крикнул профессор.
– Я говорю только, что я знал Сент-Ива, – спокойно пояснил Мишель.
Профессор Лоран быстро подошел к нему:
– Ты еще и фантазировать начинаешь! Ты не мог видеть Сент-Ива!
– Вы не учитываете многого, – сказал Мишель. – В то время мой мозг был уже вполне развит. И я умел видеть, у меня ведь уже было сканирующее устройство. Я хорошо помню Сент-Ива.
– До последнего момента? – странно изменившимся голосом спросил профессор Лоран.
– Да. Хотя в конце я многое воспринимал уже неясно. Двигательное возбуждение и затемнение сознания…
Профессор Лоран не отвечал. Губы его дрожали.
– Как выглядел Сент-Ив? – спросил он глухо.
– Невысокий, худощавый. Светлые волосы, голубые глаза, очень белые зубы, часто улыбался. Он нравился женщинам.
– Черт знает что! – растерянно сказал профессор Лоран. – А это ты откуда знаешь?
– Это говорили и вы, и Шамфор, и он сам. Я знаю, что это правда.
– Ты и Шамфора, оказывается, знаешь?
– Да, знаю. Он очень любил Сент-Ива. Но не вас.
– Ты воспринимаешь разумом эмоции, я знаю. Но тогда ты не мог их воспринимать.
– Да, но я все помню. Я теперь сделал выводы.
– Ладно, рассказывай дальше. – Профессор пошел к Франсуа.
– Череп и скелет у меня из пластмассы. Кожу и мышцы лица сначала наращивали на эту основу. Но с кожей у профессора выходит почему-то плохо. Я предназначен для демонстрации, поэтому и лицо мне тоже сделали в конце концов искусственное. И у меня зубы, хоть они мне и не нужны.
– Не нужны? – переспросил Альбер.
– Конечно. Мы все питаемся искусственно, у нас даже нет кишечника. Только у Поля есть все, даже половые железы, но он тоже питается искусственно и весь пищеварительный тракт у него недоразвит… Поль, подойди сюда, – позвал Мишель.
С узенького диванчика, обитого темно-красной клеенкой, поднялся Поль и странной вихляющей
