Роже стукнул в дверь и сейчас же вошел, подозрительно глядя на Раймона поверх подноса, который держал на приподнятой кверху растопыренной ладони.
– Пора завтракать, – сказал он ворчливо. – Вы идите на кухню, потом пойдете сменить Альбера, пока он поест. А это вам, Луиза. Чашка шоколаду, яйца всмятку и ванильное печенье…
– Вы запомнили, что я люблю ванильное печенье? – Щеки Луизы чуть порозовели. – Боже, до чего вы милы, Роже!
Раймон еле удержался, чтоб не хлопнуть дверью. Его бесил этот черномазый проныра. Луиза почему-то позволяет этому нахалу называть себя по имени… черт знает что!
Он машинально поглощал завтрак. Значит, этот план вообще отпадает: Луиза не оставит мужа. Ну что ж, придется сообщить шефу об этом разговоре… План все равно был опасным. Но и оставаться здесь Луизе тоже очень опасно… Кто знает, как повернутся тут дела…
Он налил себе еще кофе, сделал бутерброд с сыром. «Этот Роже умеет заваривать кофе, ничего не скажешь… Надо предупредить ребят, чтоб они не рассказывали ничего Луизе, даже если она начнет спрашивать… ей будет еще тяжелее, еще страшнее, если она узнает… Ну и история, черт возьми! – подумал он, глотая горячий кофе и невидящими глазами глядя на зеленые кусты перед окном кухни. – Подумать только: люди ходят по улицам, работают, смеются, ругаются, где-нибудь рядом в таких же маленьких садиках, как этот, перед окном, играют дети, старушки вяжут чулки… И если б кого-нибудь остановить на улице и рассказать, что тут делается, он бы наверняка порекомендовал тебе обратиться к ближайшему психиатру…»
– Да, но какая сенсация! – уже вслух сказал он, вскакивая и на ходу утираясь салфеткой. – Какая будет сенсация, черт возьми!
В одиннадцать часов утра на следующий день бешеный стук машинки оборвался. Мишель вынул последний недописанный лист.
– Я окончил записи, – своим обычным невыразительным голосом сказал он, подходя к профессору Лорану с толстой пачкой листов.
Профессор Лоран приподнялся на локте.
– Хорошо, я буду читать, – сказал он, положив пачку на подоконник у тахты. – Ты не устал?
– Нет. Как вы себя чувствуете, профессор? У вас плохой вид.
– Ты не находишь, что меня нужно переделать? – почти серьезно спросил профессор Лоран.
– Вас? Переделать? – Мишель поколебался, потом с облегчением произнес:
– Да, я понимаю, это шутка.
– Вот как, ты понимаешь шутки?
– Конечно, ведь вы часто шутите, я уже привык. Но вас надо лечить. Я бы хотел осмотреть вас…
Альбер вытаращил глаза.
Профессор Лоран пояснил:
– Мишель изучал медицину. Это нужно для Поля, да и для других. Терапевт он хороший и в диагностике сильнее, чем я… Конечно, Мишель, мне интересно, что ты скажешь. Ведь ты знаешь, врача пригласить нельзя.
Мишель принес стетоскоп и очень долго и внимательно выслушивал и выстукивал профессора Лорана. Тот покорно поворачивался, садился, ложился, отвечал на вопросы, все время усмехаясь, не то иронически, не то смущенно. Наконец Мишель измерил кровяное давление, убрал аппарат и сел у постели:
– Кое-что в вашем организме напоминает Поля, – сказал он, – хотя вы, в сущности, совсем другой, чем Поль…
– Для начала неплохо! – снова усмехнулся профессор Лоран.
– Но я думаю, что мнимое сходство объясняется одной общей причиной: перегрузкой. Для Поля это – усиленный, неестественно быстрый рост, для вас
– чрезмерная работа и постоянное нервное напряжение. Я давно замечал, что ваша нервная система работает с перебоями, нечетко, капризно. Очевидно, такой темп для вас непосилен. Ведь вы все-таки человек… Ну, я хочу сказать, что у вас более ограниченные лимиты энергии, чем у меня, вы часто устаете. Сиаль-5 – не выход.
– Да, конечно, я все-таки человек, – не улыбаясь, произнес профессор Лоран. – Так что же произошло в моем организме в результате длительной перегрузки?
Альбер беспокойно задвигался. Если у профессора какое-то тяжелое органическое заболевание, этот проклятый Мишель так и ляпнет ему в глаза. Он хотел вмешаться, но Мишель бесстрастно проговорил:
– Крайнее истощение нервной системы. Дистрофия сердечной мышцы. Гипотония. Вы нуждаетесь в длительном отдыхе, в перемене обстановки и укрепляющем лечении. Но не в искусственном тонизировании. Прием Сиаля-5 надо немедленно прекратить.
Профессор Лоран долго молчал.
– Я думаю, ты не ошибся, – сказал он наконец. – Ты ведь не умеешь ошибаться. Но подумай как следует, что можно сделать реально. Ведь ты сам понимаешь, что я не могу сейчас бросить лабораторию и уехать куда-то надолго.
– Вы можете, – прервал его Мишель, – если ваши помощники согласятся на это время остаться здесь.
Профессор Лоран уставился на него.
– Вы слыхали, Дюкло? – спросил он, проводя рукой по влажному лбу.
