не простил деду «дурацкой рясы».
* * *
Пахло дождем. Тревожно, навязчиво, хотя тучи не казались грозовыми. Ветер метался по полю, как шаловливая собачонка, наскакивая то слева, то справа и норовя лизнуть холодным языком в щеку.
На последнем привале ни у кого кусок в горло не лез. Вдали уже виднелся шпиль городской башни, копьем пронзающей небо. Из «раны» тек закат, слоями раскладываясь по горизонту: красный, оранжевый, золотой, багряный.
Альк, впрочем, и за обедом к еде почти не притронулся. А сейчас сидел, положив на колени меч, оценивающе трогал пальцем кромку и морщился.
— У тебя оселок есть? — хмуро обратился он к развалившемуся под дубом вору.
— Только для ножа, короткий.
— Давай.
Жар вытащил из сумки молочно-белый осколок камня, бросил Альку. Тот не глядя поймал.
— С кем ты сражаться-то собрался?
— Просто неуютно без оружия. — Саврянин зачиркал оселком вдоль лезвия, быстро и умело. Искры звездной пылью посыпались в траву. — Жалко, что девка свое рубище в кормильне бросила.
— Почему? — удивилась Рыска.
— Пустил бы мечу на обмотку. А так придется… — Альк не успел договорить, как девушка была уже на ногах, с распростертыми руками загораживая навьюченную корову.
— Платье не дам!!!
— А что дашь?
— Ну… носок могу, — решила пожертвовать малым Рыска. Не доверяя саврянину, девушка сама полезла в котомку и вытащила тот, что без пары.
— О Божиня, и тут собачки. Чтоб ноги меньше прели? — Но осмотр носка Алька, в общем, устроил. Длинный, связанный из толстых шерстяных ниток, он вполне мог надеваться вместо валенка, особенно если под лапоть.
— Я вот только одного не понимаю. — Жар сощипнул чахлую ромашку и безжалостно обдирал ей лепестки, на что-то гадая. — Чего бы вам, путникам, не меняться? Полгода один крысой побудет, полгода другой, чтоб никому не обидно было.
Альк угрюмо хмыкнул:
— «Свеча» обычно сходит с ума уже через несколько недель.
— А ты сколько ею пробыл?
— Месяц… может, чуть больше.
— То есть несколько недель всяко прошло? — уточнил Жар.
— Я в порядке, — огрызнулся саврянин. Снова проверил кромку и поморщился, на сей раз удовлетворенно.
— Да-да, мы и не сомневались, — заверил вор, не слишком стараясь казаться убедительным. — Слушай — просто на всякий случай! — а как проявляется это безумие?
— Я в порядке, — упрямо повторил Альк.
— Тогда чего ты такой злющий вечно? — Жар щелкнул в саврянина останками ромашки и легкомысленно добавил: — Ну побыл немножко крысой, всего-то горя…
— Всего-то? — тихим нехорошим голосом переспросил Альк. Оселок выпал, Рыска обмерла, увидев, как резко побелели сжатые на рукояти пальцы. — Всего-то немножко побыл?!
— Ну да, — сдуру подтвердил Жар. — Ты ж сам сказал, что месяц. Я вот как-то в «мышеловке» целых четыре месяца…
— Ты, вор, сравниваешь свою заслуженную отсидку с этим? — Кончик меча уткнулся запоздало вскочившему Жару в горло, тот судорожно сглотнул и попятился, но клинок последовал за ним, покалывая еще отчетливее. — Ты вообще представляешь, что это такое?! Когда из тебя делают полного идиота, а потом превращают в вещь, которую любой может взять за хвост и поволочь куда ему захочется?! — Теперь Альк почти орал. Отступать вору стало некуда — уперся спиной в толстый дубовый ствол, и острие все глубже вдавливалось в ямку между ключицами, вот-вот кожу проколет. — Когда тебе приходится каждый миг бороться за свой рассудок, зная, что помощи ждать неоткуда?!
— Но ведь ты сам собирался кого-то в нее превратить!
Саврянин резко обернулся, но в Рыску, хвала богам, мечом тыкать не стал.
— Я собирался принять участие в честной борьбе. И без возражений смирился бы с ее исходом.
— А может, она была нечестной только с твоей точки зрения?
Альк метнулся взглядом к Жару, но того под клинком уже не было — вор успел отползти на другую сторону ствола, откуда пугливой белочкой поглядывал на саврянина: погонится вокруг дуба или нет?
Саврянин плюнул и опустил меч. Вернулся к костру, подобрал носок и пихнул туда клинок. Острие тут же пробило вязку и вылезло с другой стороны, но примерно половина лезвия оказалась спрятана, можно спокойно засунуть за пояс.
— Поехали, — сказал Альк, и от его ровного голоса Рыску пробрал мороз. — Я хочу поговорить с дедом до темноты.
Спустя четверть лучины они цепочкой ехали по узкой луговой тропе, больше не обменявшись ни словом. Под закатным солнцем волосы и рубашка Алька казались окровавленными. Саврянин, напружинившись, смотрел вперед, и Рыске почему-то вспомнилась крыса в деревянной клетке — с голодным, тяжелым взглядом.
«Даже если выпустить ее на свободу…»
Шпиль постепенно приближался.
* * *
Если бы Рыска с Жаром просто проезжали мимо, то нипочем не догадались бы, что это — скит. Их же обычно в виде пещер или землянок представляют, в безлюдной глуши. А тут — добротный домик в виду города, с резными наличниками и черепичной крышей. Только огорода нет, как и забора, а на единственной вскопанной полоске земли растет несколько кустов роз. Непонятно еще, каких, одни зеленые бутоны. От высокого крыльца ведут две тропки — пошире, к городу, и спуск к реке.
Отшельник уже стоял на пороге, скрестив руки на груди. Высокий статный старец с бородой до пояса, «ряса» куда приличнее Рыскиного платья. Издалека волосы казались такими же серебряными, как у Алька, но вблизи стало видно, что седина все-таки потусклее и посерее. Глаза с возрастом выцвели до блекло- желтого, однако живости и цепкости не потеряли. Святостью от отшельника не веяло, но умиротворением — пожалуй.
Альк осадил корову задолго до крыльца. Спешился, поискал, куда бы ее привязать, но в конце концов просто бросил поводья и пошел к избе. Место на верхней ступеньке было только для одного, и Альк остановился сбоку, возле перил. Савряне уставились друг на друга: дед оценивающе, внук с вызовом.
— Быстро ты, — заметил отшельник вместо приветствия.
— Ждал? — не слишком удивился Альк.
— Гончая из общины прибежала всего три лучины назад.
— И что пишут?
— Сбежал, искусал старшего наставника, заморочил головы каким-то весчанам. Это они?
Внук промолчал, не желая подтверждать очевидное.
— Девчонка видунья? — Старик присмотрелся к Рыске.
Внимание было какое-то неприятное, как у сытого и слегка разочарованного из-за этого хищника.
— Нам нужно поговорить. — Альк чуть подвинулся, заслоняя девушку.
— Так мы вроде и не молчим, — усмехнулся отшельник, прекрасно понимая, что имеет в виду внук. — Что ж, заходи. Поговорим.
