бы я неслась на карусели. Впервые после того письма мне сделалось так легко.
– Дорогая, я же говорил тебе, что буду счастлив, если ребенок будет здоровый… а родится мальчик или девочка… мне действительно все равно.
– А может, Бася? – успокоилась Реня.
Я выпила залпом стакан, и жизнь показалась мне намного проще. Всего лишь пару недель. Время так быстро летит! И глазом моргнуть не успеешь, как будет апрель.
– Бася мужественная, – согласилась Уля, – как Бася Володыевская [33].
– Учитывая, что до замужества у нее была другая фамилия, – пояснила я. – Не Володыевская, а Езерковская.
– Но имя-то было то же самое, – метнула на меня ехидный взгляд Уля.
– Имя – да, а фамилия – нет.
– Мы же не фамилию выбираем, – мягко объяснила мне Уля.
– А откуда ты знаешь, что будет девочка? Девушки, а как вы себя чувствовали во время беременности? – Ренькин муж с неподдельным интересом посмотрел на нас. – Что вы ели? Больше острого или больше сладкого?
Мне и не вспомнить, что я ела почти двадцать лет назад. Селедку, наверное, но зато в сладком виде. А это острая или сладкая еда? У Ули тоже одни дочери, совсем как у меня; у меня тоже одни дочери, только в единственном числе, а у Ули в двойственном. Коктейль умопомрачительно хорош, Ренин муж очень внимательно вглядывался в нас.
–Ну?
– Я, по-моему, ела смалец [34], больше всего любила смалец с лучком, но при этом со сладкими яблоками… – с трудом произнесла Уля. – И соленые огурцы… но только в самом начале. Правда, творожный пирог тоже неплохо у меня шел…
– И родила дочерей… – прошептал Ренькин муж. А потом Реньке: – Ты тоже любишь пирожные… это к дочери… Бася? А может, что-нибудь пооригинальнее? Бланка? Клаудина? Мартина? А ты что ела? – Это уже мне.
– Селедку, – ответила я и расхохоталась. – Много селедки, но в сладком виде…
– Если селедка – то парень! – оживился будущий отец и опять схватил наши стаканы. – Значит, будет мальчик, потому что Реню все время тянет на китайскую кухню!
Я не стала напоминать, что у меня после этой селедки родилась дочь – так они оба обрадовались. Мы снова чокнулись. Ренькин муж принес календарь.
– Это будет необычный ребенок, необычный, и у него должно быть необычное имя, – гордо заявил он. – Вы правы!
Ничего подобного мы не говорили, но дружно закивали.
Ренькина собака просто на глазах уменьшилась и уже нисколько не казалась страшной.
– Лукаш, – предложила я. – Красивое имя.
Не стала говорить им, что самое красивое имя – Адам. Пусть Адамов не будет слишком много.
– А у меня был один знакомый Лукаш, и он был даже очень несимпатичный. Бросил жену. Знаешь, о ком я говорю? – Уля посмотрела на меня, а я не могла взять в толк, кого она имела в виду, но что же странного в том, что какой-то Лукаш когда-то бросил какую-то там жену?..
– Луций, Луций [35], – повторяла Ренька.
– Лукаш, – напомнила я, – я сказала – Лукаш, не Луций, а Лукаш.
– Акций, – опрометчиво вставила Уля. У нее слегка затуманился взгляд.
– Отлично! – крикнул Ренькин муж. – Акций – необычное имя! А для девочки…
– Акция. – У меня немного заплетался язык, и я расхохоталась.
– Акция – нет, но это уже неплохо, мы на правильном пути… ну?
Ренька напряженно всматривалась в нас.
– Александра? – неуверенно предложила Уля.
– Якубовская [36]! – обрадовалась я.
– Э-э-э! – Ренин супруг презрительно махнул рукой. – Посмотрим дальше… – Он начал листать календарь. – Я так рад, что мы с вами вместе выбираем имя, потому что с золотцем мы уже пару раз поссорились, а теперь, похоже, благодаря вам придем к какому-нибудь консенсусу…
– Мне надо уже идти, – решила я претворить в жизнь довольно смелый проект и заметила, что Уля была не против.
– Ну тогда на посошок! – крикнул Ренькин муж. – Чтобы нам лучше думалось!
Уля потянулась за стаканом. Боюсь, завтра мне грозит жуткий отходняк, но я тоже взяла свой стакан, потому что жизнь так прекрасна, когда выбираешь имя для ребенка, а бокал непрерывно наполняется и наполняется.
– Анна, Марта, Катажина, Юзефина… – Уля смаковала содержимое стакана.
– Марта когда-то увела у Кинги мужа, помнишь, сучка еще та! – Я вдруг вспомнила, как страдала Кинга, и мне перестало нравиться имя Марта.
