нежностью и любовью Ютой, недотепой, истеричкой и даже сумасшедшей! Нет! Теперь я для него Юдиточка! Только через мой труп! Буду холодной и неприступной! Не позволю собой помыкать!
– Не пытайся разговаривать со мной как черт знает какой терапевт!
– А ты имеешь что-нибудь против терапевтов?
– Я? – надменно удивилась я.
– Ты, – спокойно сказал он и взглянул на меня исподлобья.
– Ничего, – ответила я и направилась к двери. – Вернее, всё, – добавила я уже с порога.
– Что значит «всё»? – Адам догнал меня и шлепнул по попке, а это я просто НЕНАВИЖУ!
– Не прикасайся ко мне! – одернула я его резко.
– Совсем? – ловко ввернул он.
Проклятый социолог и манипулятор! Я не позволю, чтобы какой-то тип хлопал меня по заднице! Ни один мужик, даже тот, кого я люблю, не будет обращаться со мной как с вещью, так, как все мужчины на этой планете, которые относятся к нам, женщинам, без уважения и т.п. Нет!
– Не то чтобы совсем… – Минуту я раздумывала над последствиями, связанными с требованием «совсем ко мне не прикасаться», и воинственно добавила: – Именно потому мир стал таким, что женщина не научилась говорить «нет», когда ее хлопают по попке или сажают на рекламный щит, на грудь приделывают ручки настройки от приемника, и она сексапильно должна раскручивать мужика на покупку автомобиля И у вас есть повод относиться к нам как к худшей половине человечества!
Ютка, помилуй. – У Адама, по-видимому, опустились руки. – Я не хочу покупать никакой машины. Поверь, между похлопыванием по попке женщины, которую любишь, и развешиванием в центре города красоток в неглиже – океан различий…
Я смилостивилась. В конечном счете, если некий гипотетический мужчина говорит, что любит, то, наверное, он может нежно шлепнуть женщину по попке.
– Ты можешь иногда нежно меня погладить, а то и шлепнуть, но не с чувством превосходства, – великодушно согласилась я и покинула его.
К счастью, он забыл о Тенерифе, а я завтра с утра пораньше поеду в город и узнаю, как скоро мне смогут сделать паспорт. Может быть, всего за минуту?
– Но психологов я все равно не люблю! – добавила я в знак примирения уже из прихожей.
– А почему?
– А потому… – запнулась я. – Этакий психолог только глянет, какую ногу на какую ты закинул, садясь, и ему уже известно, что у тебя была нелюбящая бабушка!
– Прости? – Адам чуть было не отрезал себе палец – он как раз принялся готовить ужин. – Какая бабушка?
– Нелюбящая, – надменно повторила я и пошла в комнату – начинался фильм, который я ждала.
Заграничный паспорт оформить совсем не сложно. Первым делом я сфотографировалась – на снимках выглядела как фоторобот, – потом сдала все документы. Сначала мне сказали – нет проблем. Потом – что ждать придется полтора месяца: увы, но разгар сезона. Что следовало бы позаботиться заблаговременно и что раньше никак не получится.
Затем я вспомнила, что соседке сын ее сослуживицы сделал паспорт за пару дней, потому что знаком с какой-то дамой, которая знакома с каким-то мужчиной, у которого есть шурин, а у того друг, который работает в какой-то фирме, занимающейся туризмом.
Я поехала в редакцию, и мы с подругой просидели полдня на телефоне, названивая соседке, которая звонила сыну, который разыскал ту даму и т.д., чтобы в конце концов узнать, что у того мужчины больше нет шурина, поскольку этот мужчина развелся.
Домой я возвращалась злая как черт. Кому пришла в голову дурацкая идея ехать за границу? У Голубого ум за разум зашел? Ехать летом, ну, почти летом, в жаркие страны? Тем временем как Мазурские озера такие красивые, намного красивее Тенерифе. Что же хорошего там, где такие толпы туристов, что шагу не ступишь, и солнце палит целый день? Конечно, на Мазурах могут быть комары и мошки. Но мошки не выносят запах ванили. Если я куплю какие-нибудь духи с чудесным, стойким ванильным ароматом, они, наверное, не будут меня кусать? Нет. Конечно, нет. И какая экономия! Собственно, мне больше хочется купить духи, чем тур на Тенерифе. Придется как-то объяснить Адасику, что путешествие под парусами по озерам не идет в сравнение ни с чем… Или нет, у меня есть идея получше! Мы поедем на море! Но на польское, а не какое-то чужеземное! Там и чудесно, и совсем недорого, мы сэкономим уйму денег, в это время года в некоторых местах на море не очень много народу и можно гулять по пляжу, собирать камни и плескаться в белых пенистых барашках. И ладно уж, пусть приедет к нам мама или папа, если Тося тоже мечтает от нас отдохнуть и побыть одна дома.
НАКОНЕЦ МЫ ОДНИ
Я сидела на берегу чудесного польского моря. Дуло – хоть святых выноси. Оказалось, однако, что газеты не врут, ледниковый период не за горами, кто б мог представить себе в августе такую температуру? Я сидела в куртке, закутавшись в плед, и глазела на волны. Что-что, а уж волн правительство не отберет у меня ни за какие деньги. Утром я выползла вся разбитая, Голубой молчит, но я вижу, что он не доволен. На Мазурах, кажется, сейчас замечательно, да и погода самая что ни на есть подходящая для парусных эскапад – тоже гуляет ветер. Клянусь, никогда не буду упрямиться, настаивать на своем, убеждать. Торжественно обещаю: если Адам что-либо предложит, соглашусь, сделаю именно так, даже если его предложение будет таким же нелепым, как мое – поехать на море. Я попробовала бродить босиком по песку, но он ледяной, словно только что из холодильника, и мокрый.
Адасик, тоже в куртке, сел рядом, я отвернула край пледа, и мы прижались друг к другу.
– Прости, – собралась я с мужеством.
– Да что там… – вздохнул он тяжело. – Ты в общем-то была права, на Мазурах наверняка такая куча парусников, что не развернешься, а здесь совсем пусто…
