бывало перешла в другой вагон. Выглядело это глупо, но до моей станции ехать еще двадцать минут. В том вагоне сидели пожилая женщина и спящий мужчина. Женщина подняла на меня глаза, я села неподалеку от нее, облегченно вздохнула – я была уже не одна. Мне бы следовало сесть в первый вагон, в случае чего можно постучать машинисту, но туда перейти уже было нельзя. Сердце у меня колотилось как ненормальное. Поезд остановился, пожилая женщина потрясла за плечо спящего мужчину, они вышли. Поезд тронулся, и я с ужасом увидела, как раздвинулись двери и вошел мой преследователь. Он обвел взглядом пустой вагон и двинулся в мою сторону.
Перед глазами проплыла череда больших некрологов:
Мужчина сел напротив меня. Я засунула руку в свой рюкзачок. Так легко я не расстанусь с жизнью, о нет! Нащупала ключи и крепко зажала их в кулаке. Кажется, в минуты опасности у человека перед глазами предстает вся его жизнь. Перед моими предстала не жизнь, а мой младший брат. В ванной, лет этак тридцать назад. Родителей не было дома, и мы поругались из-за чего-то очень важного – к примеру, кому выходить с собакой, или выносить мусор, или из-за какого-нибудь карандаша – и некоторое время усердно колошматили друг друга: я вцепилась ему в волосы и царапалась, а он мне двинул как следует. Услышав скрежет ключа в замке, мы дружно бросились в ванную, обмывать нанесенные друг другу раны – я кровь под носом, а он следы от моих ноготков. Мой любимый братик в ту минуту в ванной комнате снисходительно дал мне пару советов, а именно: всегда держи что-нибудь в руке, тогда удар будет сильнее, и не царапайся, проку от этого мало, врежь по яйцам.
Я напряглась, как тигр перед нападением. Ключи держала в руке, крепко зажав в кулаке; казалось, что они вонзились в меня до кости. Пусть только шелохнется! Одно движение, и он поймет, что значит нападать на женщину, мать.
В голове у меня стучало: «Не будь жертвой! Кричи! Защищайся!»
Нет, кричать было бесполезно, в вагоне все равно никого, кроме нас. Надо было сосредоточиться и ничего не упускать из виду! Я подняла голову и взглянула ему прямо в глаза – пусть знает, что я его вижу. Не мужчина это был даже, а скорее мальчишка, но парни тоже бывают злые, меня не обманет его робкий взгляд. В Англии убийство совершил двенадцатилетний подросток. Так легко ему со мной не справиться, правда, мне будет немножко трудно врезать по яйцам, потому что он сидит, но пусть только двинется, я его опережу, знаю точно. Поезд остановился, дверь открылась, закрылась – никого. До дома две остановки. Еще целых два перегона. Мир – приятное и дружелюбное место. Я бросила взгляд на пол, прикидывая, куда поставить ноги. Он может меня схватить, когда я буду вставать. Я незаметно вытащила руку с ключами – один был длиннее, немного торчал. Парень начал ерзать, я обмерла.
– Извините, что я подсел к вам, – сказал он. Голос приятный, на вид не больше шестнадцати лет. Бандит с обворожительными зеленовато-серыми глазами, но меня не обманет ни тон его голоса, ни приятная наружность! – Так неприятно ехать одному в такое время, я немножко боюсь, а здесь никого нет, кроме вас… Всегда надежнее с тем, кто постарше… – закончил мой преследователь.
Я шла домой через рощицу. Разве возможно такое, что несколько месяцев назад меня встречал Голубой?
НЕ ЗВОНИ В ШКОЛУ – НЕ ЗАБЕРЕМЕНЕЕШЬ…
Форсиция рассыпалась желтыми красками. Синицы трезвонят так, что облизываются кошки. Не видно, но слышно, что летающее мясо где-то под носом. Того и жди нагрянет весна. Тося, похоже, забросила приготовления к выпускному балу, не прикасается к маникюрным принадлежностям – учится.
Зацвел ракитник.
Я позвонила Шимону – знает ли он что-нибудь о возвращении отца? Голос Шимона звучал холодно, чуждо. Он сухо ответил мне, что все осталось без изменений и что, он надеется, отец со мной свяжется.
Я не могла избавиться от ощущения, что Шимон хотел обратиться ко мне на вы. «Отец, пани Юдита, с вами свяжется».
Но пока, я решила, не стану об этом думать, не сейчас. У меня впереди много работы, я получила из новой редакции письма. На данный момент это самое главное.
А еще… приготовить Тосе обед и заставить ее съесть, несмотря на то что у нее сжался желудок. «Ты что, мама, не понимаешь?»
Сварить псу, вымыть кошачьи миски.
