писатель был вынужден запихивать его обратно. «Двенадцать чертей вам в бок!» – поприветствовал я писателя. «И вам того же!» – отозвался он. «Какие нынче виды на урожай детективов?» – поинтересовался я. «Ужасные!» – резюмировал он, и мы разошлись как можно дальше, потому что писателю – писателя знать не обязательно…
А уж читать друг друга – и вовсе извращение. Во-первых, ничего хорошего о ныне здравствующих писателях я сказать не могу. А во-вторых, и о себе – тоже… Один мой знакомый любил повторяться, что настоящий писатель – явление крайне редкое, Истинно! Истинно! Мало кого угораздит родиться такой сволочью и собственные патологические наклонности оправдывать литературными чудачествами. Мол, уважаемые читатели – не надо путать автора с его персонажами!.. Согласен, что это так же трудно, как и невозможно. Нельзя перепутать компанию зомби с одним человеком. Только писателю может прийти в голову, что он в состоянии размножиться подобным образом. Конечно, и среди зомби есть позитивные персонажи, что только предполагает – наличие положительных качеств и у писателя. Но в таком контрацептивном состоянии!!, что можно сказать – они зачахли еще до соития. Поэтому, когда меня приглашают в гости, я прежде всего выясняю: будут ли там писатели? И если нет, легко соглашаюсь отобедать, не беспокоясь о собственных брюках и прививках против бешенства. А то иногда вывешивают табличку: «Осторожно – злая собака» и не указывают конкретно – кто…
Вопрос: Ощущение от вашей прозы: выдуманная правда. Что такое ложь и возможно ли без нее творчество?
Ответ: Как говорила одна моя знакомая, женщина по происхождению: «Правду надо говорить всегда! Только – не всю…» На самом же деле – «творческая ложь» и «творческая правда» – одно и то же. Например, образ Вендулки составляют вполне реальные женщины. А сколько их было и в каких «пропорциях» – об этом известно только мне… Носик – оттуда, ушки – сверху, хвостик – из античности. Но это отнюдь не собирательный образ из жен и подружек. Просто, как «доктор Франкенштейн», я сотворил себе приятельницу. Да, возможно, получился монстр, но – в реальной жизни она была еще хуже! (Курсив Йиржи Геллера.) И вообще, всякую мистификацию кормят вполне реальные эпизоды. Все дело именно в пропорциях. Как я ощущаю ложь? Я в нее верю – с утра до обеда. После чего иду в ближайшее заведение, обычно к «старому Эдгару», и наблюдаю скучную правду. Что в добрую кружку помещается всего лишь один литр пива. Что люди в баре спорят ни о чем, поскольку завтра они вернутся обратно и будут спорить – о том же самом. И вот я сижу там и думаю, что в действительности – подлинной правды нет. Поскольку все вышесказанное – я наврал. И надеюсь, что и далее – навру тоже…
Вопрос: Ваши литературные предпочтения?
Ответ: Я и Сестерция предпочитаем – раздельное книжное хозяйство… Кстати, вы должны догадаться сами, почему у моей жены такое странное имя – и не Квинтилия, и не Нонна… Раз в месяц, после рейда по книжным магазинам, мы всей семьей играем в «трибунал». То есть составляем тройку прокураторов – я, Сестерция и Магвай. Так вот что я вам скажу – это самый неправедный суд на свете. Магвай книг не читает, поскольку он персидский кот; я читаю мало, потому что – нахал; а Сестерция только пролистывает, и в лучшем случае – до половины. Однако все мы имеем определенные суждения о литературе. Магвай считает, что это пустая трата денег; я считаю, что – я нахал; а Сестерции попросту запрещено восхвалять какого-нибудь писателя в присутствии Йиржи Геллера… После судилища я внимательно осматриваю свои полки и переставляю некоторые издания на полки Сестерции. Чем провоцирую некую букинистическую лавину. Сестерция принимается наводить книжный порядок и спихивает всякую дрянь – дальше, в кошачий домик. Поэтому самое отрицательное отношение к современной литературе именно у Магвая – она мешает ему жить… Так что спустя время Магвай начинает истошно орать, а мы – аккуратно раздаривать книги. И поскольку отдельных авторов никто не хочет у нас брать – мы настоятельно рекомендуем их для прочтения. Говорим, что это просто чудо, а не книги! И можете себе представить, что думают люди о наших литературных вкусах…
Вопрос: Алкоголь стимулирует ваше творчество или подавляет?
Ответ: Литературное творчество – это художественное верчение на заднем месте. И если стимулировать его алкоголем, то можно запросто свалиться со стула… Я не пишу даже после кружки пива, не редактирую и не строю литературных планов. То есть алкоголь несовместим с моим творчеством, которое построено, простите за самонадеянность, на трезвом расчете. Я всегда пытаюсь создать некую литературную конструкцию. Вычерчиваю схему построения романа и, как бобер, «перегрызаю» текст на бревнышки. К примеру, из «Реставрации обеда» – у меня получилась «хатка»… А вдохновения у меня нет, и поэтому мне не надо «разогреваться» спиртными напитками. Другое дело, что время от времени я изучаю, как алкоголь усваивается моим организмом. Что, безусловно, тормозит другие творческие процессы…
– Вот видишь, – сказала Ирэна. – Я правильно сделала, что изолировала тебя от общества и спиртных напитков. Хотя бы временно…
За три дня, проведенных в этой комнате, я растворил в себе весь аспирин, вспомнил даму, которая меня похитила, и распечатал на тридцати страницах слово – «Хелп!!!» Это было обращение ко всем работникам городской канализации с просьбой о помощи. Что меня содержат в нечеловеческих условиях без пива и секса, как стерилизованную канарейку. То есть из вышеупомянутых страниц я насворачивал бумажных корабликов и сплавил кораблики в унитаз, поскольку другой пневматической почты – не предвиделось…
– Чем больше ты будешь думать о мореплавании, – заявила мне Ирэна, – тем дольше общаться исключительно с унитазом…
Она хотела, чтобы я восстановил события, которые довели несчастного Густава Шкрету до смерти. Более всего Ирэну интересовало – какого свойства была эта смерть. Насильственная или причинно- следственная?
– Месть – это женское понятие о справедливости, – сообщила Ирэна, когда я попытался выяснить, почему она не обратилась в полицию, а привязалась ко мне.
– Порядочная пани не должна фигурировать на процессе, если ей фигурировать на процессе не в чем, – подтвердила Янка. – А я ничего не ношу – ни в клеточку, ни в полосочку…
Она появилась к вечеру первого дня и сразу же наполнила телевизор странными ассоциациями. Вдобавок моя интерактивная связь с дамами была односторонней – я их видел, а они меня нет, поскольку
