— О чем? О том, что ты используешь секс как средство манипуляции?
— Ты подонок! — выкрикнула она, топнув ногой.
В глазах Алессандро блеснул гнев.
— Так почему же ты возбуждаешь меня, а потом бросаешься в бегство?
— Потому что я боюсь! — Эти слова вырвались у нее прежде, чем она успела подумать. — Я боюсь, потому что у меня ни с кем, кроме тебя, не было ничего подобного! — (Алессандро неподвижно стоял перед ней, лицо его было серебряной маской в лунном свете.) — Я девственница, Алессандро. Жалкая, невежественная девственница, без всякого опыта соблазнения. Вот почему!
Он не шевелился.
— Тэмсин… — хрипло произнес он.
Она отступила назад, по лицу ее полились слезы.
— Весело, да? — презрительно рассмеялась она. — Прошу прощение за недоразумение. — С этими словами она прошла мимо него и направилась в свою комнату.
На этот раз он не последовал за ней.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
— Она прекрасна, Алессандро. Где ты ее нашел?
Рассеянно натягивая наколенники на белые бриджи для игры в поло, Алессандро чуть не ответил: «В Лондоне», — но в последнюю секунду понял, что Франсиско говорит о новой кобылке с белой гривой.
Он грустно улыбнулся своему товарищу.
— В Палм-Бич. Она еще совсем молодая, необъезженная, но ей нравится работать.
Он снова склонил голову, спрятав свое лицо. Франсиско, как давний товарищ, понимал его как никто, а Алессандро не хотелось сейчас давать объяснения насчет Тэмсин.
Он сам не знал, что с ним происходит.
Алессандро встал, взял свой шлем и решительно направился туда, где стояли лошади. При его приближении пегая кобылка встрепенулась и слегка задрожала. Она напомнила ему Тэмсин в ту ночь, когда Алессандро впервые увидел девушку. Она сидела в стороне от других и была так непохожа на опытных и уверенных в себе подружек.
Тогда он все испортил и теперь попытается исправить свои ошибки.
Он не видел ее сегодня утром, но послал Розу передать, вместе с чашечкой кофе, что приглашает ее в ложу, в первом ряду. Это было мирное предложение — значительная уступка с его стороны.
«Спасибо, нет», — было ее ответом. Она сказала, что доедет до стадиона сама и будет смотреть матч с общей трибуны.
Франсиско и еще два члена команды стояли рядом в своих ярко-зеленых футболках. Алессандро понимал, что, как капитан, должен подбодрить их, но не находил нужных слов. Он взглянул на трибуны и увидел ее. Темные очки закрывали ее глаза, с которыми не мог сравниться самый яркий изумруд. На ней была простая бледно-серая туника, закрывавшая руки.
Алессандро почувствовал, что сердце его дрогнуло. С неимоверным усилием он отвел от нее взгляд и снова обратил его на трех мужчин, стоявших перед ним.
— Сегодня решающий матч, — с суровой улыбкой произнес он. — Но у нас есть все, чтобы достойно его провести.
Тэмсин никогда не видела в одном месте столько красивых, прекрасных женщин. И теперь, сидя на трибуне в окружении таких ухоженных особ, украшенных шелками и бриллиантами размером в бильярдный шар, она почувствовала себя изгоем — словно одуванчик в букете экзотических цветов.
Но не это имело значения. С унынием она вспомнила выражение лица Алессандро прошлой ночью, когда сказала правду о себе. На нем не было удивления и даже шока. Лицо выражало лишь один ужас.
Усевшись поудобнее на стуле, она достала записную книжку и сняла темные очки. Все, что ей нужно от этого матча, — это получить представление об игре в поло, чтобы смоделировать футболки.
Внезапный гром аплодисментов явился сигналом о появлении команд. Пальцы Тэмсин конвульсивно сжали карандаш, а взгляд обратился прямо на Алессандро. Мгновенно ей стало трудно дышать.
Затененное шлемом, лицо его казалось твердым и серым, как гранит. В белых бриджах, кожаных бутсах и зеленой футболке «Сан-Сильвана» под номером два он выглядел настолько потрясающе, что у Тэмсин пересохло в горле. Под ним была золотистая лошадь, которую она видела вчера. Алессандро держался в седле легко и непринужденно, что совершенно не соответствовало его мрачному лицу.
Две команды выехали на поле, словно воины, готовые к битве. Когда они выстроились перед трибунами, атмосфера наэлектризовалась, отражая ощутимое напряжение, возникшее между противниками. Но Тэмсин не замечала ничего и никого, кроме Алессандро.
Игра началась. Тэмсин никогда не видела ничего подобного. Ей показалось, что это была сцена из Армагеддона — лошади сшибали друг друга, вставая на дыбы, игроки с яростью размахивали битами в воздухе, а мяч летал, как реактивный снаряд. Застыв в ужасе, Тэмсин не сводила глаз с Алессандро. Она видела, как один из противников гонится за ним, и вот их лошади столкнулись, вскинув головы и подняв копытами столбы земли. Тэмсин почувствовала, что больше не может вынести это зрелище.
И как только она захотела встать и уйти, раздался свисток, команды построились в разных концах поля. Тэмсин с облегчением вздохнула. А в следующую секунду не смогла сдержать приступа ревности, увидев, как Алессандро нежно гладит белую гриву лошади.
— Спасибо тебе, Господи, что с ним все хорошо и что все это закончилось, — прошептала она.
Но только она произнесла эти слова, на стадион вышли конюхи с новыми лошадьми на поводу. Алессандро, спрыгнув с золотистой лошадки, тотчас же вскочил на спину гнедой.
Тэмси повернулась к шикарной блондинке, сидевшей справа от нее.
— Простите, пожалуйста. Это только половина игры?
Сначала ей показалось, что женщина ее не поняла. Потом красотка медленно улыбнулась.
— Нет, это всего лишь конец первой чакки.
— О! — У Тэмсин упало сердце. — А сколько всего чакк должно быть?
На этот раз женщина не смогла сдержать своего изумления.
— Шесть.
Тэмсин закрыла глаза. Но ей удавалось держать их закрытыми всего лишь несколько секунд — и снова она искала взглядом Алессандро. Солнце переливалось на взмыленных мускулистых телах лошадей, игра становилась все более яростной.
Почему я переживаю за него? — с отчаянием и болью спрашивала себя Тэмсин.
Ответ пришел неожиданно быстро, но ей от этого не стало легче.
Потому что я люблю его!
Алессандро почувствовал, что к нему подступает отчаяние. Но, как ни странно, играл он хорошо. Несмотря на бессонную ночь, он забил восемь голов.
Но присутствие Тэмсин на трибуне было как нож в его горле. Лицо ее было бледным, глаза спрятаны за черными очками. Он видел, как в какую-то минуту она уронила голову на руки. И было невозможно сказать — была ли Тэмсин потрясена драматизмом игры или просто смертельно скучала.
Черт, он должен с ней поговорить!
Но когда он подъехал к нижней трибуне, его окружила толпа поклонников и журналистов.
Алессандро чуть не задохнулся от запаха дорогих духов, раздавая автографы.
Выбравшись, наконец, из толпы, он соскочил с гнедого жеребца, бросил поводья конюху и пошел в конюшню. Сначала, совсем непроизвольно, он подошел к кобылке с белой гривой. Она вскинула голову, когда он погладил ее. Под гладкой бархатистой кожей заиграли ее напрягшиеся мускулы. Он понял, что она снова готова ринуться в бой. Снова дерзать, снова пытаться.
Совсем как…
— Она не такая, как все, не так ли? — прервал его мысли голос Франсиско.
Алессандро вздохнул, и его охватило ощущение безысходности.
