Тэмсин быстро встала и взяла тарелку с живота сестры, обрадовавшись возможности хоть чем-то отвлечься. Ее не покидала тревога, грозившая перейти в панику. В большой комнате было множество известных спортсменов — и англичан, и аргентинцев, — и Тэмсин все время думала о том, что среди загорелых и стройных игроков «Пумас» есть товарищи Алессандро. Она с отчаянием прислушивалась к их разговору, надеясь услышать его имя.
Подойдя к буфету, Тэмсин решила добавить к анчоусам кусочки киви, как вдруг почувствовала острую тоску. Вряд ли она окажется в таком же умиротворенном и счастливом состоянии, как Серена. Бесплодная борьба за жизнь — вот ее удел. Она сама, своими собственными руками разбила хрупкое счастье, которое было так близко, и грубо оттолкнула мужчину, державшего его в своих руках.
— Тэмсин! — Она вздрогнула, и анчоусы с тарелки полетели на пол. — Пожалуйста, дорогая, — мягко произнес Генри Калторп. — Не убегай. Я просто хотел сказать тебе, как я рад видеть тебя и как я тобой горжусь.
Тэмсин наклонилась и дрожавшими пальцами стала подбирать скользкие кусочки киви.
— Я знаю, ты очень рассердилась на меня тогда и не стала меня слушать, но я хочу сказать, что очень сожалею. Что бы я ни сделал — получается плохо. Твоя мать всегда говорила, что я неправильно обращаюсь с тобой. — Он запнулся. — Я никогда не прошу себе этого.
Тэмсин вздохнула и печально покачала головой.
— Ты говоришь о том несчастном случае?
Генри кивнул.
— Да, я очень виноват перед тобой. Я понимаю, конечно, что не могу оградить тебя от всех опасностей, закутав в ватное одеяло, но мне невыносимо думать, что кто-то может причинить тебе боль.
— Но ведь именно ты причиняешь мне боль, — тихо сказала Тэмсин. — Ты принижаешь меня. Считаешь, что я не могу добиться чего-то сама или… или быть любимой — такой, какая я есть, со всеми моими шрамами и всем остальным…
Горло ее сжалось, и она еле сдержала рыдание, готовое вырваться ее груди. Каждое слово напоминало ей об Алессандро. Теперь она понимала, как она его недооценивала. Он был такой нежный, такой совершенный, и в одну волшебную ночь столь многому научил ее…
Когда она вернулась в Англию и обнаружила, что все акции переписаны на ее имя, а Салли исчезла, она поняла, насколько была не права. Алессандро догадался, что происходит с ее фирмой, и предпринял меры, чтобы спасти ее.
Именно Салли предала ее. А не он.
— Так ты принимаешь мои извинения? — тихо поторопил дочь Генри.
Тэмсин взглянула на него с вымученной улыбкой, и в это мгновение возле них возникла Серена.
— Я умираю от голода в ожидании анчоусов, скоро начнется игра… — Серена запнулась. — О боже, извините… Я прервала какой-то важный разговор?
Тэмсин покачала головой.
— Нет, все в порядке. Я просто хочу предупредить отца, что если он снова вмешается в мою жизнь, то я поменяю фамилию и уеду на другой край света.
Генри и Серена многозначительно переглянулись, и Серена, схватив Тэмсин за руку, потянула ее к двери.
— Я не хочу пропустить момент, когда на поле выйдут игроки в твоих прекрасных футболках, Тэм, — сказала она немного фальшивым радостным тоном. — А ты жаждешь увидеть свои модели?
Тэмсин не видела готовых футболок и не знала, где и как их изготавливали, потому, что Алессандро не отвечал на ее звонки. Она создавала эти модели, думая о нем. И теперь эти пятнадцать футболок будут насмешливо терзать ее воспоминаниями.
Алессандро откинул голову и закрыл глаза, прислушиваясь к глухому реву голосов, раздававшихся на стадионе. До начала игры оставалось несколько минут. В руке он держал единственный листок бумаги — это было письмо от Генри Калторпа, которое он получил через Аргентинский Союз регби. Письмо потрясло его до глубины души — Генри делал ему очень серьезное деловое предложение.
Алессандро уронил голову на руки. Черт возьми, что с ним делает Тэмсин Калторп? Он потерял над собою власть и не может думать ни о чем, кроме нее. Его преследует ощущение ее нежной кожи, запах ее волос…
Он резко встал и подошел к окну. В своей работе ему часто приходилось сталкиваться со страданиями и несправедливостью. Он умел справляться с ними. Он также привык к физической боли и преодолевал ее. Но теперешнее его душевное страдание было совсем другим. Оно безмерно мучило Алессандро, и чувство это надо было либо уничтожить в корне, либо излечить.
Именно поэтому он был здесь. Именно поэтому был готов поступиться своей гордостью, рискнуть репутацией. Потому что, если Тэмсин не хочет его, он погибнет…
Атмосфера на стадионе накалялась. Тэмсин с Сереной искали свою гостевую ложу.
— Пожалуйста, Тэм, — с отчаянием взмолилась Серена. — Поспеши. Мы можем пропустить начало.
— Да, конечно, — сердито ответила Тэмсин. — Но на этой двери нет таблички. Возможно, это не наши места. — Тэмсин открыла дверь, на них нахлынул шум стадиона, но сама ложа была тихой и сумрачной. — Посмотри, здесь никого нет…
Она задохнулась, и сердце ее подскочило к горлу, когда она увидела фигуру возле стеклянной стены. Эти широкие, мощные плечи, узкие бедра напомнили ей о…
— Никого? А я-то надеялся, что ты перестанешь воспринимать меня под этим углом зрения.
Этот знакомый ироничный голос мгновенно вдохнул жизнь в ее замороженное тело. Кровь прихлынула к ее щекам, и Тэмсин стало невыносимо жарко.
А затем он подошел к ней, и мир вокруг нее исчез.
Суровое лицо его было бледным, вокруг глаз темнели круги. Она опустила голову, еще сильнее покраснев от смущения и стыда.
— Прости. Я думала… я думала, что здесь никого нет. — Она нервно вздрогнула, когда дверь за ней глухо хлопнула. — Я думала, что тебя вообще здесь нет, — прошептала она. — И я бы не приехала сюда, если бы знала, что ты здесь.
Тэмсин повернулась и открыла дверь, но он преградил ей дорогу.
— Это значит, что я напрасно преодолел семь тысяч миль?
Тэмсин не смела взглянуть в его лицо.
— Ты приехал посмотреть игру, — пробормотала она.
— Нет. Я приехал посмотреть на тебя.
Тэмсин коротко рассмеялась, но смех застрял в ее горле.
— Ты мог бы просто перезвонить мне.
Он сделал к ней шаг и, взяв ее за плечи, заглянул в глаза.
— Перезвонить? Ты звонила мне?
Тэмсин кивнула.
— Я оставила сообщение Жизель.
Приподняв брови, Алессандро отпустил ее и, засунув руки в карманы, отошел к стеклянной стене.
— Я ничего не получал. И что это было за сообщение?
Тэмсин по-прежнему стояла возле двери.
— Я просила у тебя прощения, — тихо сказала она. — За то, что сделала очень поспешные выводы. За то, что не поверила тебе.
— Очевидно, Жизель все это было трудно осмыслить, — с иронией произнес он.
Тэмсин нерешительно шагнула к нему.
— Я также просила ее поблагодарить тебя за то, что ты сделал для «Диадемы». Я, бестолковая, совсем не догадывалась о том, что творила Салли. И без тебя я потеряла бы компанию… — Тэмсин
