Вообще-то в нынешней ситуации ей нельзя думать ни о чем, кроме Эвелин и «Эв косметикс». Однако даже в Калифорнии, хотя у нее там было дел по горло, она снова и снова мысленно возвращалась к Рурку.
В чем дело? Никогда в жизни Сару не тянуло так сильно к мужчине. Это действовало на нервы. И было глупо.
Она не может и не должна влюбляться в Рурка. Он правая рука Эвелин, ее любимчик. Он полностью ей предан.
— Ну, ты устроила свою мать в заведение? В этот «Вересковый приют»?
От тихо заданного вопроса Сара вздрогнула. Она посмотрела на спокойный профиль Рурка и поняла — он пытается помочь ей прийти в себя.
— Да. По крайней мере я так считаю. Доктор Ардмор и медсестра привезли ее сюда два дня назад. Я хотела лететь с ними, но доктор решил, что лучше ему самому перевезти мать. Потому что она непредсказуема. Иногда становится такой агрессивной, что ее приходится усмирять. А доктор Ардмор знает как. — Она снова посмотрела на Рурка. — Я благодарна компании за самолет. Спасибо.
— Никаких проблем. А уж если и благодарить, то не меня. Все указания насчет самолета и всех дел на эту неделю дала Эвелин.
— А, ясно. Как заботливо.
Сара понимала, что ее голос стал на несколько градусов холоднее, но ничего не могла поделать с собой. Ей стало неуютно от мысли, что именно Эвелин сделала подобный жест. Гораздо легче Саре воспринимать ее холодной бессердечной женщиной.
Сзади загудел грузовик, и Сара вздрогнула. До этого момента она не обращала никакого внимания на то, где они едут, но, осмотревшись, ничего не узнала.
Когда Рурк повернул к многоярусной парковке и стал въезжать, она выпрямилась на сиденье.
— А где это мы? Это же не дом Эвелин. Мне показалось, ты говорил, она хочет видеть меня.
— Да, хочет.
Он остановился на втором этаже и выключил двигатель. Но не сделал попытки выйти из машины. Положив руку на руль, Рурк вполоборота повернулся к Саре. От его серьезного взгляда ей стало не по себе.
— Эвелин не дома, Сара. Она здесь. Это больница.
В груди больно кольнуло. Сара стала озираться.
— Больница? А что случилось? Она попала в аварию?
— Сара, Эвелин больна. Очень больна.
Сара смотрела на Рурка, не в силах говорить. И если ее спросить, она не смогла бы выразить словами всю бурю чувств, поднявшихся в ней. Она различала только боль и страх. Но это не ее забота, твердила она себе, не ее забота. Эта женщина ей никто и ничего не значит для нее. Но тиски не отпускали грудь, давили и давили.
— А что… что случилось? — наконец сумела выговорить Сара.
— Я думаю, Эвелин тебе скажет сама.
— Рурк…
— Пойдем, я отведу тебя к ней.
И прежде чем Сара успела возразить, он вышел из машины, обошел ее, открыл дверцу, обнял Сару за талию и, поддерживая, повел к лифтам по переходу, перекинутому через улицу и соединяющему парковку с больницей.
Сара была благодарна Рурку, ее ноги стали как ватные, и без его помощи она не смогла бы даже встать.
Молча и быстро она шла рядом с ним через вестибюль, потом по длинным коридорам, дрожа от холода и не понимая почему — на улице стояла жара.
Когда они вошли в спальню, Эвелин лежала с закрытыми глазами. Изголовье кровати было слегка приподнято. Неподвижная, с руками поверх одеяла, она казалась очень хрупкой и очень бледной.
На шум она открыла глаза.
— Привет, Сара.
Инстинктивно Сара протянула руку, желая прикоснуться к Эвелин, но, поймав себя на этом, быстро схватилась за металлический поручень кровати.
— Привет, Эвелин, как вы?
— Должна признаться, было лучше. — Она нашла взглядом Рурка. — Ты уже сказал ей?
— Нет. Я подумал, тебе лучше самой сказать.
Прошло несколько секунд, они с Рурком обменялись взглядом.
Сара сжала руки на поручне, переводя глаза с одного на другого.
— В конце концов
— Да. Конечно. — Эвелин глубоко вдохнула, потом медленно выдохнула. — Сара, я… у меня острая форма лейкемии.
Саре показалось, будто ей в лицо плеснули ледяной водой.
Широко раскрытыми глазами она уставилась в спокойное лицо Эвелин, не в силах вздохнуть.
— Лейкемия? — Она посмотрела на Рурка, чтобы получить подтверждение или, наоборот, услышать опровержение, но он в ответ только мрачно кивнул. — И в какой… в какой стадии?
— Средней тяжести. Доктор надеется… он делает все, что может, но…
Инстинктивное желание успокоить, прикоснуться к Эвелин на этот раз было слишком сильным, и Сара не противилась. Она взяла холодные руки Эвелин в свои.
Удивленная, Эвелин вздрогнула и хотела отнять их, но Сара сжала крепче. Сочувствие, печаль, вина, жалость охватили ее, когда она посмотрела в светло-зеленые глаза женщины, когда-то давшей ей жизнь.
— О Эвелин. Мне так жаль. Правда. Мне жаль. Но в наше время врачи делают невозможное. Есть новые лекарства, новые способы лечения. И лечение могло бы…
Но тут дверь открылась, и вошел мужчина в белом халате. Сара замолчала.
— Ну? Как мы себя чувствуем сегодня вечером?
Эвелин приподняла одну бровь.
— Не знаю, как вы, доктор, а я ужасно.
— Все еще тошнит, да? — Он остановился перед кроватью и взял медицинскую карту. — И температура. Вижу. Да. Но не волнуйтесь. Это нормально. Так, еще кровоподтеки. — Он поднял глаза от карты и встретился со взволнованным взглядом Сары. — Ну, ну. А это кто?
Эвелин представила ее, и лицо доктора Андервуда засветилось.
— Дочь? А мне казалось, у вас нет кровных родственников. Так это прекрасно. Просто замечательно. — Он положил на место карту, взял Сару за руку и похлопал по ней. — Если вы не против, мисс Андерсон, я бы хотел сегодня же взять у вас анализ крови. Это всего несколько минут.
— У меня… анализ? Простите, я не понимаю. Для чего?
— Ну, посмотреть, можете ли вы стать донором. Вашей матери нужна пересадка костного мозга, — объяснил он, когда Сара смущенно и вопросительно продолжала смотреть на него. — Уже больше месяца мы пытаемся лечить ее химиотерапией, но никак не можем загнать болезнь в стадию ремиссии, это временное ослабление проявлений болезни, чтобы вам стало понятней. А время уходит, и мы ищем на стороне донора, который подошел бы Эвелин. Но нам не везет, так что теперь вся надежда на вас.
— Понятно.
Сара очень испугалась.
— Так что если не возражаете, я побегу в лабораторию, подготовлюсь, а перед уходом загляните ко мне. Мистер Фэллон вам покажет. Хорошо?
— Да. Конечно. Я скоро приду, — проговорила Сара деревянным голосом.
Доктор Андервуд казался совершенно счастливым.
Когда дверь за ним закрылась, Сара обвиняющим взглядом посмотрела на Эвелин.
— Так вы мне врали. Вся эта суета с моим наследством — всего лишь предлог. Вы вытащили меня сюда не для того, чтобы сделать наследницей. — Голос ее был тихим, хриплым и дрожал от горечи. — О
