и схватила телефонную трубку. — Офис мисс Андерсон. Чем могу помочь? — послушав некоторое время, слегка нахмурилась. — Не кладите трубку, пожалуйста. — Джен нажала кнопку, чтобы абонент не слышал ее, скорчила гримасу и посмотрела на Сару. — Это мистер Брэддок. Из страхового банка. Он и его помощники просят тебя о встрече.
Сара ерзала, вертелась. С досадой переворачивалась на живот, взбивала подушку, но ничего не помогало. Слишком велико возбуждение, чтобы уснуть. Со вздохом откинула одеяло, набросила халат и вышла на террасу.
Ее окутал влажный бархат ночи. Каменные плитки пола под босыми ногами, гладкие и твердые, еще хранили тепло жаркого июльского солнца. Обхватив себя руками за плечи, Сара подошла к краю и оперлась о перила. Всматриваясь в ночь, она рассеянно массировала локти. Внизу раскинулся Хьюстон, похожий на одеяло, сотканное из мерцающих огней, но Сара ничего не замечала, слишком напряженная, слишком взвинченная и слишком взволнованная. После звонка мистера Брэддока молодая женщина превратилась в комок нервов.
Сразу после разговора с банкиром Сара позвонила Эвелин. Та настояла на том, чтобы Сара и Рурк рано утром приехали к ней на ранчо — выработать стратегию поведения с банкиром.
— Рассчитывай пробыть у меня день-два, — приказала Эвелин. — Полно дел, которыми надо заняться.
По опыту Сара уже знала: «день-два» — скорее всего три или четыре дня. И не только им с Рурком придется столько пробыть на ранчо, но и Элис, Джен, Брайену. В последнее время, казалось, Эвелин выглядела немного крепче, но все равно она была еще очень больна для напряженной работы.
Тем не менее Эвелин требовала докладывать обо всем, о каждой мелочи, о каждой детали. Она быстро уставала, поэтому приходилось очень часто устраивать большие перерывы, давая Эвелин отдохнуть. И времени на дела уходило больше.
Сара улыбнулась, вспоминая первые мозговые атаки, в которых ей приходилось участвовать с Эвелин и Рур-ком. Сперва она чувствовала себя невероятно «зеленой», однако слушая, наблюдая, училась, и хотя ей еще далеко до Рурка и Эвелин, но кое-какое удовлетворение она испытала, к примеру, когда Эвелин спросила ее мнение насчет «Западного рая» и «Восточного рая».
Эвелин удивилась, когда Сара, отвечая на ее вопрос, употребила слово «приятные».
— Они приятные…
— Приятные? Дорогая моя, теплые ванны могут быть приятными, — заметила Эвелин чуть раздраженно. — Курорты должны быть отменными. Райским уголком. Вокруг десятки шикарных элитных заведений такого рода, и, чтобы переманить оттуда клиентов, наши надо сделать безупречными.
— Тогда мы должны предложить своей клиентуре что-то сверх… На всех курортах есть спортивное оборудование, ванны, замечательная еда, ухоженная территория, а чтобы наши чем-то выделялись, у нас должно быть то, чего нет ни у кого, и превосходного качества.
— И что бы ты предложила? — спросил Рурк.
— Я бы предложила держать квалифицированного сотрудника, способного помочь гостье с макияжем, прической, подобрать цвета, которые ей идут, отобрать вещи для нового гардероба из нашего собственного бутика.
Рурк казался заинтересованным.
— Короче говоря, ты ведешь речь о консультанте по имиджу.
— Да. А почему бы нет? И неплохо иметь дерматолога. А еще хирурга по пластическим операциям, он мог бы делать инъекции коллагена и консультировать о целесообразности хирургического вмешательства. А может, даже занялся бы подтягиванием морщинок вокруг глаз. В этом случае гостья покидала бы наш «Рай» совершенно обновленной. Кто знает, может, и кому-то из мужчин понравились бы наши услуги.
Эвелин и Рурк обменялись долгим взглядом. Сара затаила дыхание. Взглянув на нее поверх сложенных домиком пальцев, Рурк улыбнулся:
— Ну и ну. Итак, в этой хорошенькой головке есть и мозги.
Оценка Рурка до смешного обрадовала ее и наполнила сердце гордостью. Сара вздохнула. Конечно, глупо позволять мужчине так влиять на твое настроение. Но что она могла с собой поделать?
Сара прошлась по террасе, держась за поручень. Отношения с Рурком — или скорее их отсутствие — были еще одним источником напряженности. Теперь, когда она лучше познакомилась с работой компании, он все чаще предоставлял Сару самой себе. Даже паспорт она держала на работе. Ей казалось, она беспрестанно летает по миру — из страны в страну, из офиса в офис, с фабрики на фабрику. Иногда ее сопровождал Рурк, но чаще он сам летел в другом направлении, тоже по делам компании, и днями, неделями она не видела его.
В общем-то он и не претендовал на личные отношения с ней, и Сара в который раз думала: а так ли они ему важны в конце концов, эти личные отношения?
Рурк много лет подряд разъезжает по свету. Постоянно бывает в Лондоне, Париже, Риме, Мадриде, Афинах… Трудно поверить, что ночи вдали от дома он проводит один. Возможно, у него везде есть женщины — красивые, жаждущие его и ждущие, они просто счастливы получить от него знаки внимания, составить ему компанию… И разделить его постель.
Конечно, это не ее дело. Она сама несколько раз отвергала его, но тем не менее… Эти женщины наверняка красивые, умные, очаровательные и, конечно, житейски гораздо мудрее и опытнее ее. Сара ненавидела их всех.
С отвращением к себе самой она убрала руку с перил террасы и пошла в комнату.
Посмотрела на постель и поняла — в таком взвинченном состоянии ей не заснуть. Через спальню она направилась в гостиную. Села на диван, подобрав под себя босые ноги, взяла журнал. Дважды прочитала одну и ту же страницу, не поняла ни слова, застонала и разочарованно отшвырнула прочь. Вскочила, подбежала к дверям террасы и вернулась. Скрестив руки, принялась кругами ходить по комнате. Потом остановилась, посмотрела на входную дверь… задумчиво постучала указательным пальцем по подбородку.
Неужели Рурк еще не вернулся из Мехико-сити? Он должен был разобраться с менеджером фабрики и прилететь обратно, чтобы завтра утром успеть на встречу с Эвелин. Когда Сара уходила из офиса, его еще не было.
Она взглянула на часы на каминной полке. Почти одиннадцать. Если он вернулся, наверное, лег спать. Она прикусила нижнюю губу. Потом подумала, может, и не лег, и вообще не мешало бы обсудить с ним, как поступить с банкирами.
Не успев еще раз подумать и все взвесить, Сара уже хлопнула дверью, торопливо пересекла вестибюль и постучала в дверь Рурка. Тишина. Она немного подождала, снова постучала. Разрываясь между чувством разочарования и облегчения, готова была повернуться и уйти, но дверь открылась.
— Сара? — Рурк обвел глазами вестибюль за ее спиной. — Что-то случилось?
— Нет… Просто… Можно войти?
Черная бровь Рурка поднялась, он прошелся по ней медленным взглядом, пристально осмотрев ее всю — от босых ног до взъерошенных волос, слегка задержавшись на бедрах и на груди. Сару охватило ужасное смущение — еще бы, на ней нет ничего, кроме тонкой батистовой рубашки и халатика. Глаза Рурка, встретившись с ее глазами, сощурились, лицо стало непроницаемым.
— Конечно. — Он отступил назад, жестом приглашая войти.
Проходя мимо, она случайно коснулась Рурка, и ее руки тотчас покрылись гусиной кожей.
Она прошла в гостиную под его пристальным взглядом, остановилась посреди комнаты и повернулась к нему. Рурк так и стоял у двери, небрежно опершись плечом о косяк и скрестив ноги.
Саре стало ясно, что она разбудила Рурка — он был лохматый, с раскрасневшимся лицом, на котором отпечатались вмятины от подушки.
Только сейчас, осмелившись посмотреть на него более пристально, Сара заметила, что он босиком и в одних брюках с незастегнутой пуговицей на поясе. Она поняла, что под ними ничего нет. Он очень торопился… Вдруг краска залила ее щеки, Сара догадалась — Рурк спит голый.
О Боже! Что она делает? Ей нельзя было приходить сюда ни в коем случае.
Сара засуетилась, потом взяла себя в руки. Подняв подбородок, выпрямившись, она потуже затянула поясок на халате.
