император прожил некоторое время в Янчжоу, каждый день любуясь на него. Однако в конце концов, чувствуя, что его здоровье слабеет, он отправился в Лоян, свою столицу – город в провинции Хэнань. В пути император умер. Дворец был обращен в монастырь и назван Цюнхуа-гуань, или монастырь Яшмового цветка. Когда я приехал туда, обитель лежала в руинах, но меня радушно встретили несколько буддийских монахов, которые сообщили мне, что цветок уже давно в Западном Рае, чтобы цвести там во всем блеске своей бессмертной красоты.
Буддийские монахини
В Китае множество женских буддийских монастырей. В маленьких женских монастырях бывает от десяти до двадцати сестер, в обителях побольше может быть и свыше восьмидесяти монахинь. Они живут на средства, получаемые от пожертвований: монастырям дарят и дома, и земли. Кандидаток в монахини принимают в монастыри в детстве – в десятилетнем возрасте, и их послушничество продолжается, пока им не исполнится шестнадцать лет. Считается, что к этому времени сознание женщины уже созрело и им полагается «постричься». Эта церемония состоит в том, что послушница в присутствии идола Гуаньинь, богини милосердия, заявляет, что она всегда будет оставаться девственной, что она не станет есть ни рыбы, ни мяса, ни птицы, что она не будет пить вина, станет следовать нормам буддизма и руководствоваться ими в своей повседневной жизни. Когда это произнесено в присутствии идола Гуаньинь и при свидетелях, голову юной послушницы, которую начали слегка брить с того дня, как она пришла в монастырь, служанка обривает полностью, и девушка облачается в одежды, поразительно похожие на те, что носят буддийские монахи, до такой степени, что иностранцу стоит немалого труда различить их. Хотя соискательницы на монашеское звание обычно приходят в монастырь в возрасте десяти лет, многие ищут убежища в этой уединенной жизни в намного более зрелом возрасте. Подавляющее число женщин – выходцы из низших слоев. Тем не менее в монастыре представлены все классы общества. Иногда туда вынуждены уходить женщины из богатых семей, чтобы избежать нежелательных брачных союзов. Каждым женским монастырем руководит настоятельница (сы-фу). Эта должность пожизненная. Обязанности монахинь в основном состоят в молитвах и службах, обращенных Гуаньинь в защиту духов умерших женщин. Для этой цели они обыкновенно отправляются группами по девять человек к дому умершей и, устроившись перед подготовленным по такому случаю жертвенником, позади которого находится маленький идол Гуаньинь, весь день распевают молитвы. За отсутствием таких занятий они проводят время в монастыре в полной праздности, слоняясь без дела будто бы в совершенном бессилии. Во всяком случае, такое заключение я сделал, посетив несколько этих заведений. С большей определенностью это можно сказать о старших монахинях. А те, что помоложе и победнее, вышивают по шелку, чтобы обеспечить старших большим количеством предметов обихода, чем можно купить на выделяемые им небольшие суммы пожертвований. Во время празднования китайского Нового года в 1860 году я видел группу монахинь на пикнике, который они устроили в чудесном парке при одном из главных кантонских храмов. С большим энтузиазмом не могла бы развлекаться даже стайка школьниц, гуляющих по зеленым полям доброй Англии.
Женским буддийским монастырям предъявляют те же серьезные упреки, что и даосским обителям, о чем я писал выше. Это может подтвердить выдержка из газеты гонконгской Daily Press от пятницы 13 сентября 1872 года.
«Кажется, – пишет корреспондент, – что буддийские и даосские женские монастыри в Китае не более непорочны, чем подобные учреждения в Европе. Во всяком случае, монастыри в Учане обвиняли в тлетворном влиянии на общественную нравственность. Добродетельный (?) мандарин, услышав о происходящем, придрался к монахиням и чуть не положил конец существованию их ордена.
Сначала эта новость произвела большое волнение в монастырях, и многие их обитательницы бежали, особенно даосские монахини, которым пришлось только распустить волосы, переодеться, надеть сережки, – и их внешность была полностью изменена. Однако буддийской монахине с выбритой головой не так легко ускользнуть от сыщиков из ямэней, да и денег на взятки у них, вероятно, было маловато. Примерно двадцать таких монахинь вместе с несколькими печально известными даосками были взяты под арест. Почти все они были молоды, им было от восьми до двадцати шести лет. Затем этот мандарин издал декларацию, в которой до общего сведения доводилось, что дурная слава женских монастырей сделала необходимой эту решительную меру; он призывал родственников монахинь, чьи имена приводились тут же, забрать девушек домой; было сказано, что в противном случае их передадут любым приемлемым лицам, пожелавшим взять их в жены».
Примерно через триста пятьдесят лет после того, как буддизм был официально признан в Китае, он проник в Тибет, а оттуда с течением времени распространился в Монголию и Маньчжурию. Ламы или жрецы признают своим духовным главой Великого тибетского ламу, который для них то же, что для служителей латинской церкви – папа римский. Этот ламаистский папа – политический и духовный правитель Тибета, он подчиняется лишь императору Китая. Нынешний правитель Тибета неизменно и решительно противился проникновению всех европейских путешественников в его края. И во время моего пребывания в Пекине весной 1865 года он прислал китайскому императору депешу, прося у его императорского величества ни в коем случае не разрешать отбытие европейцев из Китая в направлении Тибета. Он объяснил свою просьбу тем, что в прошлый раз, когда к ним приезжали иностранцы, случился неурожай, скот ояловел, а женщины отклонились от стези добродетели.
Лам избирают из всех слоев общества. В Монголии каждая семья, в которой есть двое сыновей или более, обязана отдать одного из них на ламаистское служение. Как и их китайские собратья, все ламы приносят обет безбрачия и бреют голову. Одеваются они в длинные желтые рясы. Талию охватывает кушак, к которому привязан футляр для веера и иногда футляр, в который кладут ложку, нож, пару палочек для еды и медный кубок. Совершая открытые службы в своих храмах, ламы надевают мантии и шапки того же цвета, что и рясы. При этом шапка чем-то напоминает шлем, каким у нас увенчивают изображения Британии. Когда ламы входят в храмы для совершения открытого молебна, у дверей их встречают главные жрецы. Во время службы они сидят по-турецки, поджав ноги под себя, на длинных низких диванах, расставленных по обеим стенам зала, по которому идут к главному жертвеннику. В своих молитвах ламы просят у идолов благословить императора, священнослужителей и государство. Молитвы произносятся речитативом. Иногда их поют так слаженно, что европеец может вспомнить о соборных службах, ежедневно проходящих в христианских храмах. В некоторых случаях молитва проходит под аккомпанемент рогов с раковинами и хлопков в ладоши. Используют и крайне необычный музыкальный инструмент: он представляет собой полую человеческую бедренную кость, из которой изготовлена дудка. В то время как ламы занимаются публичными богослужениями, главные жрецы, в таких случаях облачающиеся в темно-красные одеяния, проходят вдоль рядов молящихся монахов и кадят. Когда я был в Лама-мяо (или Долон-норе), рыночном городе в Монголии, в одном из храмов я стал свидетелем любопытного происшествия. Через двадцать минут после того, как присутствовавшие там ламы начали службу, каждому из сидящих (молятся именно в этой позе) поднесли по чашке плиточного чая. В чай было положено масло, и он имел консистенцию супа. Перед тем как они отведали этого напитка, один из главных жрецов, стоя посреди храма, громко сообщил им, что чай был милостиво пожалован им согласно последней воле и завещанию недавно скончавшегося доброго монгольского князя, и в благодарность они должны молиться об упокоении его души. Выпив чай, священнослужители со всей серьезностью возобновили свои молитвы, и молились на протяжении двадцати минут. В конце службы каждому ламе подарили по большой лепешке, которые также были завещаны им покойным князем.
Ламы дают обет безбрачия и живут в монастырях. Посетив в Пекине обитель Дафо, я обнаружил, что в ней не менее тысячи человек. В городе Лама-мяо не меньше десяти тысяч монахов, и также много их в Жэхэ. В качестве епитимьи они нередко оставляют монастырь и совершают трудные паломничества к отдаленным святилищам. Такие путешествия отнимают много времени, поскольку паломники не только идут очень медленно; после каждых трех шагов они падают ниц и совершают коутоу. В 1865 году наш друг повстречал ламу, который отправился в паломничество к монастырю Утай-Шань в провинции Шэньси; лама сообщил ему, что его странствие должно занять двенадцать месяцев. Однако многие из них не живут в монастырях, а ведут кочевую жизнь на обширных равнинах Монголии и на стойбищах бывают не только священнослужителями, но и пастухами. Они часто напоминали мне пастухов, которые в древности стерегли свои отары и стада в долинах Иудеи. Так Моисей пас овец у Иофора, тестя своего, священника Мадиамского. Двенадцать патриархов также были пастухами, и Давид, чтобы сразиться с грозным гигантом
