друзьям в подарок. Аптекари изготовляют большие партии такого печенья и продают в Австралию и в Калифорнию, где его сразу же раскупает китайское население. В честь этого очень древнего праздника над воротами жилых домов подвешивают листья саговой пальмы, ветки колючего дерева и головку чеснока в качестве талисманов, предохраняющих от дурных воздействий. С этой же целью маленьким детям красят лбы и пупки красной краской. На дверных косяках и деревянных частях постелей для защиты от насекомых и вредителей прикрепляют полоски желтой бумаги с киноварными иероглифами. Узники тюрем, несомненно, соблюдают этот обычай весьма тщательно. Я как-то зашел в тюрьму кантонского уезда Наньхай в день праздника и видел, как узники наклеивали полоски с надписями над дверями камер, когда пробило двенадцать.
С первого по пятнадцатый день седьмого месяца сжигают бумажные одежды, а также золотую и серебряную фольгу, символизирующую деньги, принося их в жертву духам бедняков и нищих, умерших без поддержки на протяжении последних двенадцати месяцев. С первого взгляда это может показаться выражением душевной щедрости. Однако внимательному исследователю ясно, что стимул подобных жертвоприношений – первейший закон природы, то есть самосохранение. Полагают, что, если не умиротворить души умерших бедняков таким способом, они разлетятся по стране, творя неисчислимые бедствия. В день праздника с восьми до десяти часов или над дверями в дом, или на сучьях стоящих неподалеку деревьев вешают фонари, а вдоль улиц расставляют сотни свечей. Города и деревни освещает отблеск пламени – сжигают множество бумажной одежды, бумажных денег, а также бумажные паланкины и фигурки слуг.
Река, расположенная рядом с большим городом, выглядит крайне оживленной. Большие лодки, наполненные цветами, сияющие огнями, скользят по водной глади, в которой отражается свет фонарей. На лодках плывут даосские священнослужители. Они распевают заупокойные молитвы по душам утопленников, – по поверью, они безутешно порхают над поверхностью вод. Люди, стоящие на носу, сжигают бумажную одежду и бумажные деньги, а иные бросают в воду рис и овощи, предназначенные духам. Время от времени стремительное течение проносит мимо плавучие огоньки. Это лампы в керамических сосудах. Их пускают по реке, чтобы осветить в темноте путь блуждающим душам утопленников.
Праздник Чжуньюань, на кантонском диалекте носящий название Шу-И, который вполне можно назвать китайским праздником Всех Душ, отмечают и в больших храмах, и в мужских и женских монастырях. Как говорят, даосские и буддийские монахи в течение нескольких дней непрерывно служат молебны по душам людей, о которых после смерти некому было позаботиться. При этом буддийские священнослужители обращаются не только к своим богам – они молятся за усопших и даосским божествам. Даосы отвечают на проявленную буддистами терпимость тем же. Когда я в 1861 году посетил в этот праздник храм в Цзинбу недалеко от Кантона, я обнаружил, что даосские жрецы молились и буддийским, и своим собственным божествам, призывая их благословить души умерших бедняков.
В 1856 году в Кантоне этот праздник отмечали с большим размахом. Для проведения обрядов избрали подходящее место – окрестности участка для казней. Дело в том, что Минчэнь, который тогда был генерал- губернатором, на протяжении предшествовавших двух лет устраивал настоящие гекатомбы, и рассказывали, что тысячи безголовых призраков его жертв по ночам пугали горожан. Отец Минчэня, очень суеверный человек, был в числе основных жертвователей на проведение праздника.
Цветочная лодка на празднике Шу-И
В пятнадцатидневный период, когда справляют Чжуньюань, отмечают также праздник под названием Ци-Си. Он приходится на седьмой день седьмого месяца. Ци-Си посвящен Семи Звездам – китайцы считают их богинями. Это покровительницы вышивания. По большей части их почитают женщины, особенно незамужние, которые вышивают шелковые одежды и туфли, чтобы в этот день принести их в жертву. Дары выкладывают на столы в гостиных, которые ярко освещены: праздник отмечают ночью. Другие столы покрыты цветами, сладостями и сушеными фруктами, среди которых расставлены плошки с молодыми побегами риса, они словно вырастают из плошек. В центре каждой рисовой связки помещена крошечная лампа. Огоньки этих ламп напоминают светляков. Столы соединяются миниатюрными мостами из гирлянд цветов и вареного риса с миндалем, намертво скрепленных клеем. Пока дамы в нарядных платьях передвигаются от одного стола к Другому нетвердыми шажками на своих маленьких ножках, любуясь удивительными искусными произведениями, мужчины в другом помещении слушают мужское и женское пение; а где-то даосские жрецы распева-ют пеаны в честь семи богинь. В полночь молодые дамы со служанками идут за водой (в каждом китайском доме есть один или несколько колодцев). Воду наливают в большие керамические вазы, в определенном порядке расставленные вокруг колодезного отверстия. Попросив семь богинь сделать эту воду целебной, сосуды герметически закупоривают и ставят в безопасное место. Воду достают лишь в случае, если кто-либо из членов семьи заболеет и ему потребуется чудодейственное лекарство. В течение ночи дверь дома открыта, и улицы, где живут джентри, переполнены людьми, жаждущими увидеть это зрелище. Праздник заканчивается следующей полночью, когда сжигают богато вышитые одежды, которые таким путем должны попасть к богиням.
О происхождении этого праздника китайцы рассказывают следующую легенду. Младшую из небесных сестер боги отправили в этот мир как посланницу. На земле она полюбила одного пастуха и в конце концов вышла за него замуж. Через некоторое время ее призвали домой, на небосвод. Послушная богам, она поспешила обратно. Когда она присоединилась к прекрасным сестрам, на землю пролился ливень. Это были слезы безутешной богини. Вскоре пастух умер от разбитого сердца. Поскольку его жизнь заслужила одобрение богов, в качестве награды ему было разрешено стать одной из звезд в созвездии рядом с Млечным Путем, на другой стороне которого сияли семь сестер. По преданию, один раз в год, а именно на седьмой день седьмой луны, пастух наводит мост через Млечный Путь и навещает свою прекрасную супругу. Символом этого моста являются мостики, соединяющие столы с пожертвованиями семи богиням.
В пятнадцатый день восьмого месяца поклоняются луне{71}. Иностранцам этот праздник известен под именем Торжества фонарей. Его отмечают вечером и ночью. В это время семьи поклоняются луне в домовых храмах предков и на крышах домов. В храмах устраивают жертвенники, на которых раскладывают кур, свинину и печенье. Затем совершают коутоу и бьют в гонги и барабаны. На крыше прикрепляют длинные шесты с фонарями и флагами, исписанными разными изречениями и девизами. Иногда эти фонари продолжают гореть большую часть ночи. Стоящие на якоре корабли и лодки нарядно украшены и освещены, поскольку этот праздник очень популярен в среде лодочного населения. Поразителен вид Кантона с возвышенности во время Торжества фонарей: весь город и его окрестности освещены. Как и во время всех праздников, в этот день китайцы много едят и пьют. За несколько дней в кондитерские лавки завозят лунные пряники{72}, на которые большой спрос. По форме они круглые, что символизирует ночное светило. Их украшают всевозможными девизами. Другой обычай – возведение наполненных дровами пагод от семи до десяти футов высотой напротив больших храмов и зданий. Когда приходит время поклонения луне, хворост поджигают и поддерживают пламя больше трех часов, подбрасывая все новое горючее. Пламя вырывается через маленькие отверстия по сторонам пагод и через их верхушку – крыш не делают. С небольшого помоста неподалеку семь-восемь человек по очереди бросают в огонь селитру. Туда же как жертву богине луны бросают золотую и серебряную фольгу, символизирующую золотые и серебряные слитки. Когда подбрасывают дрова, вокруг пылающей пагоды бегают специальные люди, раздувая пламя, рвущееся из отверстий, и громко вопя, что в отблесках пламени создает впечатление какого-то грубого варварского действа.
Во время этого праздника часто практикуется электробиология{73} . Человека, выразившего желание стать подопытным, помещают под лучи луны. Он сжимает в руках установленный в наклонном положении шест и опирается лбом на верхушку; при этом другой конец шеста стоит на земле. Затем двое или трое операторов начинают помахивать над его головой и вокруг туловища горящими ароматическими свечами. Они тихо читают молитвы, обращенные к богине луны. Через полчаса загипнотизированный падает. Тогда его поднимают, ставят на ноги и заставляют проделывать различные движения по команде. В 1862 году в Кантоне я видел молодого человека, который, когда его загипнотизировали подобным образом, показывал упражнения с мечом и копьем. Подопытный продемонстрировал различные приемы (как утверждали, он никогда им не учился) с грацией и ловкостью,
