найдут там живых жертв, которых смогут мучить и калечить. Тяжесть принятого решения давила на отца Томаса. Он вспомнил Ситу Вудолл, которая ждала его в Элбертоне, подумал, что никогда больше не увидит ее… Его душу пронзила боль, и лишь усилием воли он заставил себя справиться с ней.
Орлоки дошли до первой баррикады и, увидев, что впереди их ждут люди, бросились на них. Точь- в-точь по задуманному плану, как только около семидесяти орлоков вскарабкались на первую баррикаду, «убитый» человек, лежавший под перевернутой повозкой, вскочил на ноги и поджег сено. Непроходимая стена огня с воем поднялась к небу, отделив две группы орлоков друг от друга. Человек с факелом убежал в одну из лавок. С обеих сторон улицы притаившиеся лучники открыли огонь по первой группе орлоков.
Несмотря на ливень стрел, некоторым все-таки удалось пробиться. Мэтью отшатнулся назад, уклоняясь от топора одного из орлоков. Встретившись взглядом с чудовищем, юноша почти физически ощутил его злобу и ненависть. Не давая орлоку времени замахнуться для следующего удара, он сделал выпад и вонзил свой меч в сердце гнусной твари. Справа он увидел отца Томаса, бившегося с орлоками с необычайной ловкостью. Двое уже погибли от его меча. Когда на него набросился третий, священник пригнулся и через плечо вонзил меч в тело чудовища, затем выпрямился, перекинул его через голову, обернулся и быстрым движением отрубил голову.
Мэтью знал, что Коллин сражается где-то поблизости, но у него не было времени посмотреть: еще один орлок нацелил свое копье прямо ему в грудь. Мэтью напрягся, отбил удар, шагнул в сторону и, взявшись за рукоять меча обеими руками, нанес удар. Шею чудовища пересекла широкая ярко-красная полоса, его глаза выпучились. Орлок попытался зажать рану руками и повалился на землю.
Неожиданно Мэтью заметил, что орлоков становится меньше. Защитники Тремонта высыпали со всех сторон и добивали оставшихся в живых тварей.
Уцелевшие бойцы издали радостный клич, но у Мэтью сжалось сердце, когда он увидел, сколько мужчин и женщин погибло: в живых осталось всего около пятнадцати человек!
– Назад! Все назад! – закричал отец Томас. Мэтью развернулся, чтобы бежать вместе со всеми, но внезапно остановился: перед ним ухмылялось черное от дыма лицо Эйкина Джибба.
– Боже мой, Эйкин! – воскликнул юноша. – Так это ты лежал под телегой и поджег сено?
Эйкин пожал плечами:
– Думаю, не перейти ли мне в какую-нибудь другую Церковь, в которой священники не требуют таких подвигов.
– А я подумываю об обретении других прихожан, которые не склонны жаловаться, – улыбнулся отец Томас, подходя к ним.
Когда они добрались до Северных ворот, стало уже совсем темно, лишь яркие отблески огня прорезали темноту.
– Интересные вещи рассказывают о твоих прогулках на природе, – заметил Эйкин. – Про кражу лошади, про орлоков, гибнущих под сдвинувшимися холмами…
Второй раз за этот вечер Мэтью рассказал о том, что произошло. Несколько человек остановились рядом, прислушиваясь. Юноша чувствовал их изумленные взгляды.
Когда он закончил рассказ, Эйкин только хмыкнул.
– Скромность – это добродетель! Или в Элгарии об этом не слышали? – загудел мощный бас.
– Гол! – воскликнул отец Томас и бросился обнимать великана. – Как я рад тебя видеть, приятель!
– Я тебе уже говорил, Сивард, и еще раз скажу: с забавными людьми ты общаешься. Я оставляю тебя руководить обороной города; возвращаюсь – а город полон орлоков и баджанийских генералов!
– Где все остальные? – спросил отец Томас, оглядываясь кругом.
– Мы вот уже час выводим отсюда ваших людей. Еще десять минут, и мы спасли бы всех. Похоже, что наш новый друг Дариас Вал необычайно хорошо осведомлен о наших делах.
Дариас Вал вышел из темноты и отвесил Голу небольшой поклон, тот ответил тем же.
– Похоже, – продолжал Гол, – что монахи, строившие аббатство, обеспечили себе возможность быстро его покинуть, хотя зачем им это могло понадобиться – ума не приложу. Генерал был так любезен, что показал нам длинный подземный ход, который выходит на поверхность примерно за триста ярдов с другой стороны леса. Мы разбили лагерь примерно в четырех милях отсюда.
– А как идет бой?
– Неплохо. Как и предупреждал Вал, баджанийцы, народ богобоязненный, после смерти своего вождя предались скорби. Воевать они отказались, а Дурен не посмел оказывать на них давление, провоцируя междоусобицу. Мы держимся – хотя и из последних сил. Даже несмотря на отсутствие баджанийцев, сил у Делейна крайне недостаточно. Остается надеяться, что мирдианцы поправят положение, когда появятся.
Отец Томас глубоко вздохнул.
– А сколько людей с. тобой? – спросил он.
– Две роты, но этого будет вполне достаточно, – ответил Гол, широко улыбаясь.
– Две роты? – переспросил отец Томас и посмотрел кругом.
– Они стали в крепости, Сивард, – объяснил Гол. – На самом-то деле это была мысль генерала. Если орлокам так нужен Тремонт – что ж, пусть забирают его!
– Я расставил ваших людей по крышам крепости, – сказал Вал. – Орлоки войдут во двор… но выйти из него им не удастся.
– А как мы их туда заманим? – спросил Коллин.
– Нужно предложить им привлекательную приманку, – загадочно ответил Вал.
Через двадцать минут Коллин, Эйкин и еще десять человек стояли за догоравшей баррикадой и внимательно наблюдали за подходившими орлоками.
Дариас Вал стоял посреди улицы, широко расставив ноги. В одной руке он держал свой изогнутый меч, а другую, сжав в кулак, упер в бедро. Его черный балахон слегка развевался от вечернего ветра.
– Убирайтесь из этого города, пожиратели падали! Ваш вид оскорбителен для человеческого зрения. Убирайтесь, и мы даруем вам жизнь! – закричал он.
Орлоки в недоумении остановились, осматриваясь вокруг.
Наконец один из них выступил вперед и прошипел:
– Вышли нам мальчишку, и мы даруем жизнь тебе, человек.
– О каком это мальчишке ты говоришь, ночное страшилище?
Орлок сделал вперед еще один шаг.
– Ни шагу дальше, чудовище! – отчеканил Вал. – Ты думаешь, мы поверим слову орлока?
– А ты думаешь, что мы поверим слову человека? – с удивительной точностью передразнил его тот.
– Зачем вам парень? Почему бы не удовольствоваться одним кольцом? – выкрикнул Эйкин.
Орлок ответил не сразу:
– Раньше нам было бы достаточно и одного кольца. Но теперь нам нужен и мальчишка. Тысячи наших соплеменников погибли. Скажи мне, человек, кто же из нас чудовище?
– Хорошо еще, что они и меня не требуют, – сказал Эйкин Коллину так, чтобы орлоки услышали. – Ведь это я поджег баррикаду.
Эти слова произвели желаемое действие. С бешеным ревом чудовища рванулись вперед. Двенадцать человек развернулись и помчались от них по улице. За ними неслись разъяренные твари. Они промчались мимо Северных ворот прямо к крепости.
По подсчетам Гола, во двор крепости ворвалось больше двухсот орлоков – но внутри никого не было. Когда раздался приказ стрелять, обе роты лучников, до этого старательно прятавшиеся, мгновенно встали и обрушили на чудовищ ливень стрел. Ворота захлопнулись.
Через пять минут с орлоками было покончено.
37
