нагруженные рассадой. Один оптимист удерживает на плече приставную лестницу, а другой тащит огромную банку с краской.
— Пасхальные каникулы продолжаются, — заметила Мередит, — британцы заняты любимым делом: приобретают строительные и хозяйственные материалы для игры под названием «Сделай сам».
— Ужас… — благоговейно вымолвил Алан. — Слава богу, мы без машины. Ни за что бы не въехали и не выехали.
В «Деревенской простоте» тоже полно народу, как повсюду. Тем не менее их заметил и приветствовал Тед, вынырнув из кружка пожилых дам. Курносая физиономия расплылась в широченной улыбке, словно настал лучший день в его жизни.
— Привет, мисс Митчелл! Вижу, нынче мистера Маркби с собой захватили! — Тон провокационный до невозможности.
— Да, пришли еще раз взглянуть на стол и стулья.
— Будьте как дома, — предложил Тед. — Кликните меня, если потребуется дополнительная информация. Я в офисе. — Он ткнул пальцем за спину. — До встречи. — И с тем растворился в толпе, тайком красноречиво подмигнув Мередит на прощание.
— Что это с ним? — удивленно спросил Алан, оглянувшийся как раз вовремя, чтобы заметить гримасу. — С чего рожи корчит?
— Видел меня с Тоби в «Перьях». Думает, что я вожу тебя за нос. Долорес тоже.
— Ах ты, бесстыдница! — театрально воскликнул Алан.
— Простишь ли ты меня когда-нибудь?.. Надеюсь, Тед не станет при каждой встрече бросать интимные намеки. В конце концов, садовые стулья можно купить в любом другом месте.
Пожилая леди ткнула суперинтендента палкой.
— Пойдем домой! — взмолился он. — В другой раз посмотрим.
И они ушли.
Мать объясняла Черри[14] Бассет, что назвала ее в честь своей бабушки. Черри не сочла причину основательной. В шестнадцать лет любое родительское решение автоматически представляется никуда не годным. Отец вообще не играл роли в выборе имени для дочери. За шесть недель до ее рождения он объявил как-то вечером, что сбегает на угол за сигаретами, ушел и больше не вернулся.
Миссис Бассет отнеслась к его исчезновению философски. «У твоего отца никогда не было чувства ответственности», — говорила она впоследствии брошенной дочери.
В свое время место мистера Бассета в доме занял так называемый дядя Гэри, хотя, насколько понимала Черри, он не был связан с ними никаким родством. Всем, кому было интересно, она представляла его «маминым другом». Дядя Гэри жил с ними так долго, что все естественно признали его членом семьи. Время от времени миссис Бассет говорила соседкам: «Если б знала, где муж, получила б развод, узаконила отношения с Гэри».
Однако мистер Бассет не давал знать о себе, миссис Бассет его не разыскивала, может быть, не желая найти. Со своей стороны, дядя Гэри вовсе не стремился «узаконить отношения», потому все оставалось как было.
Черри не особенно беспокоилась по этому поводу. Правда, около года назад был случай, когда дядя Гэри, неизменно прижимавшийся к ней в темном углу, высказал непристойное предложение, которое она мгновенно отвергла с презрением: «Нет, грязный старикашка! За кого ты меня принимаешь? Если захочу позабавиться, то не с таким лысым старым козлом!»
После чего дядя Гэри благоразумно держал при себе руки и предложения. Миссис Бассет не знала об инциденте, да и Черри почти о нем забыла. Единственное, что ее заботило и угнетало, — полученное при рождении имя. И вот недавно пришло решение. Она вычитала на первых страницах таблоидов, что жену нынешнего премьер-министра зовут Шери. С ударением на последнем слоге. Надо сказать, Черри не большая любительница газетного чтения, как, впрочем, и любого другого, но работает в местном газетном киоске, поэтому волей-неволей просматривает хотя бы первые страницы. Сходство имен поразило ее, она заговорила об этом с владельцем киоска. Тот услужливо объяснил, что по-французски cherie — «дорогая». Классно! — признала Черри, решая слегка изменить свое имя. Лучше, чтобы оно ассоциировалось с женой премьер-министра, чем со вкусом йогурта.
— Почему меня не назвали «яблоком» или «грушей»? — приставала она к Даррену Стеббингсу.
Даррен — дружок Черри. Их сблизило ощущение несправедливости. Черри обижалась на собственное имя, Даррен — на отца, не понимавшего его амбиций.
— С мамой не так плохо, — сообщил он, пропустив мимо ушей вопрос, на который все равно нет ответа. — Она тоже не понимает, но хоть не ругается. А с папой говорить все равно что со стенкой.
— Моя мама тоже не понимает. Я ей говорю, хочу называться Шери с ударением на последнем слоге. А она говорит, почему не по-старому?
— Он ее у меня отобрал! — горячо выкрикнул Даррен. — Просто так. Не имеет никакого права!
Жгучая обида на очередную несправедливость дошла до поглощенной своими проблемами Черри.
— Чего отобрал?
— Камеру! Я ж говорю. Ты не слушаешь?
— А-а-а… — протянула Шери-Черри. — Папа отобрал?
— Нет! Чертов коп! Не имеет никакого права. Я деньги копил целый год, по субботам в технопарке вкалывал, таскал всякую дрянь к машинам.
— Ну, еще потаскай, на другую накопишь, — предложила Шери-Черри простое логичное решение.
— Он отдать обещал, только копам нельзя доверять. Не буду еще год пахать грузчиком. Думаю, не придется. — Даррен хитро прищурился.
Шери-Черри заинтересовалась:
— Ну?
— Тот самый коп не такой умный, как думает. Как все старики, он не имеет понятия о современной технике.
— Что это значит? — Шери-Черри насупилась, прикусив кончик светлого локона.
— Думаю, у меня есть способ очень быстро раздобыть деньги. Обожди, увидишь.
Подружка, уже утратившая интерес к его проблемам, сказала:
— Ладно, обожду.
Глава 10
Выставив на продажу свой коттедж, последний в ряду на Стейшн-Роуд, Мередит подвергла собственные хозяйственные способности суровому испытанию. Начала смотреть телепрограммы, в которых потенциальным продавцам недвижимости рассказывают о том, что нравится потенциальным покупателям и что им особенно не нравится. Очень нравится аккуратность. Настоятельно рекомендуется расставить в доме свежие цветы, на кухне вазы с фруктами. Аккуратность, пришла к выводу Мередит, — главным образом дело привычки. Вазы с фруктами — это проблема. Создашь достойный натюрморт и сразу же съешь. Цветы, преподнесенные на Пасху Аланом, до сих пор красуются в полном великолепии на столе у окна, в утреннем солнце купаются желтые и белые розы, абрикосовые гвоздики, лиловые ирисы. Утром она убедилась, что воды в вазе достаточно, она не застоялась, не позеленела, и теперь оглядела комнату с умеренным любопытством постороннего, который не совсем верит, что удалось-таки приблизиться к стандарту Идеального Дома.
Впрочем, первой в дверь утром ровно в десять вошла инспектор Джесс Кемпбелл. Мередит заварила кофе на двоих, и они уселись в сверкающей аккуратной гостиной.
— Очень мило, — одобрила Джесс, озираясь вокруг.
