пробиваться после химиотерапии, хотя больше похоже на последний писк моды. Чего только не делают дамочки с волосами! Остается надеяться, что его подружка никогда не выстрижет их до щетины. Несмотря на это, пассажирка такси выглядела по-настоящему сексуально, хоть и немолодая. Рядом с ней на дорожке стоял большой чемодан, она как раз расплачивалась с водителем.
Почтальон свернул в сторону, пропуская такси, и стал доставать почту.
— Доброе утро! — бодро крикнул он женщине, изо всех сил стараясь не пялиться на чудаковатую стрижку.
— Доброе утро, — ответила она. — Сами позвоните или мне предоставите? — Акцент иностранный. Похоже, француженка.
Вышло так, что звонить никому не пришлось. Дверь неожиданно распахнул Джереми Дженнер.
— А, это ты, Шанталь, — сказал он без особого энтузиазма. — То-то мне послышалось, что машина подъехала. Ох, почта, спасибо.
Почтальон вручил ему письма, и хотя страшно хотелось потянуть время и выяснить, что тут происходит, ничего не оставалось, кроме как вернуться в фургон и последовать за такси.
Джереми занес в холл чемодан своей первой жены. Тут же открылась дверь столовой, и появилась Элисон. Шагнув вперед, она приветственно протянула руку:
— Шанталь? Приятно познакомиться. Вы завтракали?
Шанталь обменялась с гостьей кратким рукопожатием и окинула беглым взглядом.
— Нет. Кофе в отеле мерзкий, а постель в буграх. Affreux.[15]
— Боже мой! — посочувствовала Элисон. — Проходите, садитесь. Джерри отнесет наверх ваши вещи, а я попрошу миссис Уиттл заварить свежий кофе и приготовить тосты.
Она провела Шанталь в уютную гостиную и направилась на кухню, выйдя в холл как раз в тот момент, когда муж прятал в карман маленький белый конверт. Он виновато взглянул на нее.
Сердце на миг замерло и ухнуло вниз.
— Что там?..
— Ничего, дорогая. Одни циркуляры, деловая корреспонденция.
— Нет, я о том, что ты сунул в карман.
— Из банка, — поспешно ответил Джереми, шагнув к кабинету.
— Конверт не банковский, — возразила Элисон. — Очередное письмо?
Он оглянулся на ее протянутую руку.
— Слушай, Эли…
— Оно наверняка адресовано мне, — твердо сказала она. — Можно?
— Давай лучше я сам разберусь, — взмолился муж.
— Я должна посмотреть, Джереми. Ты же знаешь, должна посмотреть, прежде чем передать полиции.
Он вытащил смятый конверт.
— Возможно, это не то, что ты думаешь.
— Не имеет значения. Я не ребенок, Джерри, — сказала Элисон почти сердито.
Джереми неохотно протянул письмо.
— Может быть, не вскрывать, прямо так передать?
— Ты сам сказал, возможно, это не то, что я думаю. Мы попадем в дурацкое положение. Надо посмотреть. — Она разорвала конверт, вытащила сложенный лист, развернула.
Джереми увидел, как с лица жены схлынули краски, шагнул к ней, заглядывая через плечо. Рука Элисон дрожала, но печатный шрифт был отчетливо виден.
«Вот и еще одна. Правда, похоже на тетю Фреду, которую в воде нашли? Смерть ходит по пятам. Не так ли, Элисон?»
Джереми осторожно отобрал листок.
— Предоставь дело мне. Пойду позвоню в полицию из кабинета. А ты просто посиди спокойно.
Элисон затрясла головой:
— Нет… надо распорядиться насчет кофе для Шанталь…
— Тогда иди распоряжайся. Я сам справлюсь, — сказал Джереми заботливо, но твердо.
Элисон безнадежно взглянула на него:
— Джереми…
— Иди, иди, ничего.
Она повернулась, неловко зашагала, как робот, скрылась за дверью в дальнем конце коридора.
Джереми свернул листок, снова сунул в конверт. Услышав рядом легкое дыхание, круто обернулся.
Шанталь стояла на пороге гостиной, прислонившись к косяку, сложив на груди руки, крепко впившись пальцами в плечи.
— Неприятности, Джерри? — Тон невинный, однако в глазах блестит злоба.
— Семейное дело, — сердито огрызнулся он. — Тебя не касается.
— Ах, я уже не член семьи, да? Не мать твоего ребенка?
— Не начинай, — устало отмахнулся Джереми. — Элисон предложила тебя пригласить, а не я. По крайней мере, скандалов здесь не устраивай.
— По-моему, — голос дрожит от сдержанной ярости, — здесь и без того скандал. Мой ребенок, твой ребенок убит! Разве это не скандал? Не проблема? Мы сейчас тут рассядемся, заведем беседу о погоде, как истинные англичане, не сказав ни слова о Фионе? Не говори глупостей, Джереми, я здесь именно из-за скандала. Все мы это знаем, правда? И будем говорить об этом. Хотя, кажется, есть еще что-то. Зачем отдавать письмо полиции?
— Я тебе уже сказал! — рявкнул он, так что эхо прокатилось по холлу. С трудом взяв себя в руки, добавил: — Я сказал, это дело семейное, между мной и Элисон.
Шанталь резко тряхнула головой, отчего раскачались круглые серьги.
— Нет, — холодно объявила она, в свою очередь преодолев злобу. — Нет, дорогой мой Джереми, не только между вами. Это дело интересует полицию. Из чего я понимаю, что оно связано с гибелью моей дочери. Поэтому интересует и меня. Можно взглянуть?
— Нет, — отрезал Джереми, тяжело дыша. — Безусловно нельзя.
— Тогда попробую угадать, — безжалостно объявила Шанталь. — Анонимное письмо. Правильно? — Не получив ответа, она продолжила: — Адресовано Элисон, верно?
— Почему именно Элисон? — Джереми с трудом выдавливал слова. Искаженные звуки еле слышались. — Ты ошиблась, оно адресовано мне.
Шанталь покачала коротко стриженной головой:
— Глупо, Джереми. Нет. Его прислали Элисон. Только у нее есть прошлое.
Джереми угрожающе шагнул вперед.
— Прошлое? Что ты имеешь в виду? — Он снова повысил голос. — Немедленно прекрати этот бред!
— Ты меня не запугаешь. Я больше не твоя жена. Не жалкая секретарша в твоем офисе. Это ты несешь бред. Я знаю о процессе по делу об убийстве и о других анонимках.
Джереми, вытаращив глаза, прохрипел:
— Откуда?
— Фиона, естественно, рассказала по телефону, как только услышала.
Джереми обомлел:
— Не имела права…
Бывшая жена поспешно перебила:
— Ты всегда контролировал ситуацию, правда? Отдавал приказы, никто ничего не делал без твоего позволения. Никто не имел права действовать самостоятельно, как бы для него это ни было важно. Конечно, Фиона мне рассказала. Это было не только правильно, но и необходимо. Ты представил ей эту женщину в
