Если на горизонте возникало меню, то он все заказывал для нее сам. Он привык, что она не записывает, а просто запоминает то, что просят ему передать, и был на удивление терпелив, когда она забывала какие-то частности. Он никогда не удивлялся тому, что так редко видит ее с книгой в руках. Как-то она купила одну и оставила на виду, но он даже не спросил, о чем она. Так зачем ей новые неприятности?
Ей вспомнилось, сколько раз в школе ее корили за глупость, прежде чем выяснилась ее болезнь. Ей вспомнились все потенциальные приемные родители, которые шарахались от нее, едва услышав про дислексию, ошибочно полагая, что с ней будет куда сложнее, чем с любым другим ребенком. Ей вспомнились люди, которые относились к ней так, будто она неграмотная. Если Люк узнает, что собирается взять в жены женщину, для которой напечатанное слово всего лишь пятно неразборчивых значков, он вполне может передумать.
Когда они приземлились в Риме, он сказал ей, что дальше они полетят на вертолете.
— А в какой гостинице мы остановимся? — поинтересовалась она.
— Ни в какой, — ответил он. — Мы приехали домой.
— Домой? — переспросила она. — Ты что, купил дом?
Люк небрежно махнул рукой.
— Погоди — и сама увидишь.
— Я ведь там еще не была, да? Значит, я про него не забыла?
— Ты еще никогда не бывала в Италии, — успокоил он ее.
Вертолет ей страшно не понравился, и она потребовала, чтобы ее посадили на заднее сиденье, наотрез отказавшись наблюдать виды с птичьего полета, которые Люк горел желанием ей показать. От шума мотора и от головной боли ее замутило. Она склонила голову и подняла, только когда они опустились на твердую землю.
Люк вывел ее на воздух.
— Тошнит?
— Тошнит, — сглотнула она.
— Как же я не подумал!.. Но мне так хотелось, чтобы ты увидела «Кастеллеоне» с высоты. — Они шли от вертолета, и он вдруг мягко повернул ее за плечи. — Вот довольно хорошая точка обзора. Ну, как тебе?
Если бы он ее не поддерживал, она могла бы грохнуться — такой потрясающий вид открылся ее глазам. «Кастеллеоне» был настоящим сказочным замком, окруженным лесом башенок и шпилей, на фоне густо поросших лесом холмов. Лучи послеполуденного солнца рассыпались мириадами бликов в сверкающих окнах и отбрасывали неподвижное отражение каменных стен молочного цвета на поверхность усыпанного кувшинками водяного рва. Надо было лучше ее подготовить. Ей следовало бы представить себе нечто огромное и, поскольку это связано с Люком, необычайное. Для истории у него не оставалось времени, но что, кроме аромата древности, могло заставить его приобрести себе столь грандиозное и великолепное жилище?
— Когда я на него наткнулся, он не продавался, и таким симпатичным он тоже не был…
—
— Денег у меня хватает, на что же их еще тратить? — Он легко потрепал ее волосы. — Он входит в число памятников архитектуры, а это чертовски хлопотно. Перестройка разрешена только в плане реконструкции. А эксперты — самый несговорчивый народ. За это время я уже много раз успел пожалеть, что стены не обрушились в этот ров с конфетной обертки.
— Ты шутишь? — едва не задохнулась она.
— Нисколько. Тебе не приходилось пользоваться водопроводом семнадцатого века, сага? Это варварство, — выдохнул Люк у нее над головой. — К счастью, с экспертами удалось договориться. Водопровод отправился в музей, а у меня пропала головная боль, как заполнить этот ров водой. После этого тут все пошло как по маслу.
— Ты говорил, что сначала он не продавался.
— Все дело в цене, bella mia. — Слегка усмехнувшись, он заключил ее в объятия. — Кстати, прежний владелец не испытывал к этому месту никаких сентиментальных чувств. Оно было для него тяжелым финансовым бременем.
— Ты когда-нибудь рассказывал мне об этом замке?
— Я хотел сделать тебе сюрприз.
Он подвел ее к искусно сложенному каменному мостику через ров. Высокие, обитые железом двери были распахнуты, за ними открывался зал, расписанный изумительными фресками.
— Ничего прекраснее я не видела, — прошептала она.
— Да, не у всех прихожая полна толстых херувимов и пышногрудых нимф. Это я знаю наверняка, даже если больше ничего не знаю, — сказал он весело. — Архитектор был не слишком обременен хорошим вкусом.
— Зачем же было покупать, если тебе не нравится? — настаивала она, стараясь скрыть досаду.
Он пожал плечами.
— Вложение денег.
— Значит, ты собираешься его продать? — Ее разочарование было очевидно.
— Нет, если ты считаешь, что можешь ужиться со всеми этими обнаженными красотками.
— Я могу, могу с ними ужиться!
— В общем-то, — пробормотал он себе под нос, — я так и думал.
Люк заметил ее бледность, синяки под глазами и подвел ее к винтовой каменной лестнице.
— Мне кажется, тебе пора в постель.
— Я не хочу в постель. Я хочу осмотреть весь замок.
А если все это только сон — что Люк хочет жениться и жить с ней в этом великолепном доме? Она боялась уснуть, ведь потом придется проснуться.
— Для одного дня вполне достаточно. — Люк подталкивал ее к распахнутой двери, но она упиралась. — Чего ты улыбаешься?
— Мне кажется, что я умерла и попала в рай и… — Она замялась, восхищенно глядя на Люка. — Я так тебя люблю.
Кровь прилила у него к скулам, подбородок напрягся. Она, не помня себя, обвила его шею руками.
— Я не святой с иконы, — выдохнул он.
— Я могу примириться с этим недостатком.
— Тебе придется примириться, — поправил он. — Развод для тебя не предусмотрен.
— Не слишком романтично вспоминать про развод еще до свадьбы.
— Кэтрин… тебе пора понять, что я не самый романтичный человек. Я не поэтичен, не сентиментален, я не идеалист, — хмуро сказал он.
— А о любви ты говоришь по-итальянски, — возразила она еле слышно.
— Но это мой родной язык!
По какой-то непонятной причине он начал сердиться. Кэтрин решила больше не спорить. Если он считает, что привезти ее в итальянский замок, чтобы тут же сыграть свадьбу, не романтично, — на здоровье! «Может, умнее было бы поменьше восторгаться», — подумала она. Ни усталость, ни слабость не избавили ее от желания пригвоздить его к ближайшей горизонтальной поверхности, где она смогла бы осыпать его поцелуями и утопить в своей благодарной любви.
На верхней площадке этой бесконечной лестницы Люк задержался, чтобы представить ей низенького человека по имени Бернардо, который оказался мажордомом. Кэтрин одарила его лучезарной улыбкой.
— Неужели ты не можешь хоть на время спуститься на грешную землю? — с насмешкой поинтересовался Люк.
— Нет, пока ты меня несешь, — вздохнула она.
Они оказались в огромной комнате, и он опустил ее на кровать. Кровать была резная, инкрустированная, с богатым парчовым балдахином. Со стоном высшего наслаждения она бросилась
