— Расскажи мне про Ирен, — сказал я.
Он молчал.
— Расскажи мне про Ирен, — повторил я.
Франк сделал еще один глоток.
— Когда ты это понял? — спросил я.
— Не знаю, — ответил он.
— Знаешь, Франк. Когда ты это понял?
— Давно.
— Когда, Франк?
— В восемьсот четырнадцатом.[14]
Теперь встал я. Франк посмотрел на меня. На диване он казался маленьким. Мир вокруг меня закружился.
— Она была для меня всем, — сказал Франк.
— Замолчи.
— Именно так, — продолжал он. — Она была для меня всем.
Его хныканье меня раздражало. Я стиснул винтовку Подошел ближе к дивану.
— Рассказывай, — потребовал я.
— Что?
— Рассказывай.
— Что ты хочешь узнать?
— Я хочу узнать, каково это было.
— Что именно?
— Лежать с ней в постели, зная, что иногда она спит и со мной?
— Что с тобой, Роберт? Что у тебя с головой?
Я видел, как Франк побледнел, но не видел его глаз.
— Я кое-что хочу сказать, — сказал я.
— Да?
— Мы не идеальны, — сказал я. — Это в людях — самое хорошее. И самое плохое. Такое может быть. Такое бывает.
Франк тихо присвистнул.
— Нет, Роберт, у тебя в жилах не кровь. А моча.
— Замолчи, — сказал я.
Я подошел и ткнул винтовкой ему в горло. Мое тело обмякло и потяжелело.
— Ну, давай, — бросил Франк. — Просто пристрели меня.
Он сидел на диване смирно. Я подумал, что могу сделать то, что, по его словам, должен был сделать он. Застрелить его и утопить тело у плотины. Я стоял и держал палец на спуске. Комната вокруг меня исчезла. Голова ничего не соображала.
— Стреляй же, — сказал Франк.
Я знал: сейчас я могу допустить ошибку. Себе я доверять не мог.
— Стреляй, — повторил Франк. — Хватит трусить. Всю жизнь дрожишь.
Не знаю, сколько я так стоял. Стоял, пока не услышал звук подъезжающей машины. В окне летнего домика полыхнул свет. Автомобиль проехал по долине и остановился у крыльца. Я опустил винтовку.
— Даже тут ты оказался трусом, — сказал Франк.
Мы услышали приближающиеся шаги. Кто-то присвистнул. Постучался. В комнату вошел человек в форме. Это был Андреассен, коллега Франка. Он в удивлении смотрел на нас.
Я молча развернулся и вышел. Только подойдя к машине, я понял, что по-прежнему держу в руках винтовку. Я положил ее в багажник. В салоне «вольво» было прохладно. Обратно я поехал той же дорогой.
Часа в два ночи я добрался до центра. Никого. Электрические огни освещали магазины и автозаправки. Хотелось выпить, но все было закрыто. Фасады и двери ждали нового дня. В Одде чувствовалась пустота. Раньше ее не было. Как будто она разлилась с заброшенного комбината по всему городу.
«Вольво» мчалась по западной стороне от одного фонаря к другому, то попадая в пятна света, то исчезая, то снова появляясь, — от этого монотонного ритма хотелось спать. Сзади появился другой автомобиль. Я притормозил. И он затормозил. Я помигал фарами, но автомобиль не отстал. На отрезке перед Аскане я резко ударил по тормозам. Тот водитель сделал то же самое.
Я не стал сворачивать к Тукхейму, а продолжал ехать по главной дороге. Может, завернуть к промышленному району у Эйтрхейма? Глупее не придумаешь. Там я окажусь в ловушке. Перед тоннелем я добавил газу и въехал внутрь, когда спидометр заходил за сотню. Преследователь не отставал.
После тоннеля я сбавил скорость. Он ехал по пятам. В боковом зеркале горели фары его автомобиля. Мне показалось, что это «вольво», старая модель. Водитель поравнялся со мной и помахал мне рукой. Несколько сотен метров мы ехали параллельно. Потом он прибавил скорость и уехал вперед. Я попытался запомнить его номер. Задние огни исчезли за поворотом.
Я съехал на обочину и выключил двигатель. Надо было отдышаться. Этого парня я не знал. Внешность совершенно обычная. Я подумал, что он мог оказаться кем угодно.
~~~
Мне снился Франк. Наверное, после нашей драки, потому что на лице у него был порез, а на белой рубашке — кровь. Мы сидели в «Вольво-ПВ» и ждали «скорую». Франк попросил закурить. Я зажег сигарету и держал ее, пока он делал затяжку. Он закрыл глаза и выдохнул дым. Я сидел обняв его, будто любимую девушку.
Проснулся я в одиннадцатом часу — на диване, в одежде. Шум снаружи казался приглушенным, как будто кто-то убавил звук. Я вскочил на ноги с чувством беспокойства и кинулся проверять телефон. Ирен не звонила. Пока я мылся в душе, я попытался представить себе ее лицо. Но безуспешно. Видел только ее грудь и лоно.
Я побрился. Лицо сразу отмякло. На запотевшем зеркале я написал: «Ирен». Подумал, что люди пытаются скрыть, кто они на самом деле. Дурачатся. Но все, что мы делаем, отражается у нас на лице. Я видел в моем лице отражение Ирен. Она осталась во мне красивыми чертами. Теперь ее нет рядом, и красота тоже уйдет с моего лица.
Когда я принес завтрак, «Рональдо» спал. Я растормошил его. Он улыбнулся, увидев меня. Я сказал, что съезжу на работу. А он пока может посмотреть мультфильмы. Я включил телевизор и положил пульт на столик.
— Останься, — попросил «Рональдо».
— Я скоро вернусь, — пообещал я.
— Останься.
Я положил на кровать свежевыстиранную бразильскую футболку. Сказал:
— Когда вернусь, пойдем с тобой в бассейн «Фолкебад». Хочешь?
Он не ответил.
— Я могу научить тебя плавать, — сказал я.
Он посмотрел на меня:
— Ты добрый.
Я погладил его по голове:
— Не всегда.
Снаружи опять стояла духота. Что дождь был, что нет. Новый день обещал такую же жару, как и предыдущие. Должно быть, в Западную Норвегию вопреки обычаю пожаловала тепловая волна.
По дороге я вспоминал тот день, когда отец учил меня плавать. Он показывал мне плакаты на стенах
