...К железнодорожному мосту приближался немецкий эшелон.
...Партизан положил руку на поворотный ключ взрывателя, внимательно посмотрел на своих товарищей. Они следили за приближением эшелона.
А эшелон, видимо, срочного назначения перед мостом даже не замедлил хода, машинист дал только длинный гудок.
Подрывник не сводил глаз со своих товарищей. Один из них поднял руку... Резко опустил... Подрывник повернул ключ, и раздался оглушительный взрыв...
Василек почувствовал слабый толчок от взрывной волны. Упал с перепугу на землю... Отполз под густую низкую крону ели... Прислушался...
Истошные крики... стрельба... Еще взрывы. Но не такой уже силы... Взметнулось над лесом пламя... Мальчик задрожал в страхе. Не знает, что делать: бежать дальше? А вдруг кто заметит… Может, пересидеть в этом укрытии?..
Так и не решил, пока не послышался треск сухих сучьев...
Раздвинув ветки, увидел, как двое партизан несли третьего... Василек сразу узнал их. Неужели они не успели перейти дорогу? Неужели он сам чего недосмотрел и что-то сделал не так, как уговаривались?.. И не по его ли вине несут сейчас третьего, убитого или раненого?.. И что сейчас делать? Показаться им — страшно. А вдруг он действительно в чем-то виноват... Оставаться одному в глухом незнакомом лесу рядом с тем, что творится на дороге,— еще страшнее...
И решил Василек незаметно следовать за партизанами. Уж они-то знают наиболее безопасный путь через лес, знают, куда идут... Придет и он за ними куда-то, ну, а там будет видно...
И пошел. Не выпуская из поля зрения удалявшихся партизан. Переходя от дерева к дереву. Прятался, когда партизаны останавливались передохнуть или лучше приспособиться нести своего товарища.
...Шли долго. Полдня. Вечер. Началась ночь. Васильку пришлось сократить дистанцию, чтобы в темноте не потерять партизан из виду...
...К утру перешли в какой-то другой лес. Все чаще и чаще отдыхали... Мальчишка тоже устал. Он не привык к такому трудному переходу. Без сна и отдыха.
К середине дня Василек и партизаны со своей тяжелой ношей уже еле-еле плелись...
Но случилось то, чего паренек уж никак не ожидал. Вдруг рядом с ним вырос человек с винтовкой и сразу схватил Василька за ворот:
— Ты чего?..
— Что — чего?— не понял Василек.
— Следишь за ними?
— Я не слежу.
— А почему крадешься?
— И не крадусь я!
— Пошли.
— Куда?
— Куда надо.
Человек взял Василька за воротник. На всякий случай завязал ему глаза. Вел его долго, специально плутал по лесу. Видимо, хотел, чтобы мальчишка подумал, как далеко они зашли. И вот партизанский лагерь.
Из штабной землянки вышел партизан, в руки которого Василек попал, убегая от полицая.
— Петро!
— Га!
— Ты кого ведешь?
— Сцапал на посту. Шел за вами. Выслеживал…
— Не может быть!
— А вот в штабе пускай разберутся — может или нет. Партизан подошел к Васильку, снял с его глаз повязку.
— Музыкант! Милый ты мой!..— поднял мальчишку на руки и так ввалился с ним в штабную землянку.— Вот он!— крикнул сидящему за столом командиру отряда.
Командир поднялся навстречу.
— Ну... здравствуй, артист...
— Я не артист...— потупился Василек.
— Да нет, братец... Ты настоящий артист... Даже, пожалуй, почище... Не всякий артист так бы справился...
Василек ничего не понимал. Какое там справился, когда дорогу партизаны не перешли и одного своего товарища потеряли.
— Дяденька...— осмелел паренек,— вы не успели перейти дорогу?
— Ничего,— улыбнулся партизан.— В следующий раз успеем...
— Ну так что будем делать дальше?— спросил командир Василька, присев с ним рядом.
— Пойду снова играть.
— Куда?
— Мне все равно. Только покажите дорогу...
— А у нас не хочешь остаться?
Василек был озадачен:
— А разве берете таких?
— Почему бы и нет!
— Я же... не умею воевать,
— Умеешь. Да еще как!
Мальчику показалось, что над ним просто шутят. Ну какой из него вояка! Смешно даже. Но остаться ему так хотелось! Кое-что он слыхал про партизан. В его представлении это были люди смелые, как герои. Немцы боятся их, а они немцев — нисколько. Да, но просто так остаться, ни с того ни с сего... Ведь привык зарабатывать свой хлеб сам. А тут где заработаешь? Не брать же с них...
— Что ж задумался, музыкант?
— Я... останусь...
— Ну и лады.
— А... если я захочу есть?
— Накормим, конечно.
— А если я каждый день захочу?
— Каждый день будем кормить.
— Просто так?
— То есть, как это — просто так?— не понял командир.
— Мне давали есть, когда я играл.
— Ну и нам сыграешь. С удовольствием послушаем. Хлопцы наши соскучились по музыке.
— Я стану играть вам... Каждый вечер.
— Там видно будет. А пока дядя Максим сводит тебя в столовую. И поселишься у него. Он дядька — ничего. Подружитесь.
— Мы уже подружились...— улыбнулся Максим.— С первой же встречи крепко обнялись... Правда, рот пришлось зажать. Чтобы не крикнул на радостях...
...Максим в своей землянке ладил топчан для Василька. Василек вертелся около, стараясь хоть чем-то помочь.
Управившись с топчаном, партизан начал раздеваться.
— Ты тоже разоблачайсь...— предложил Васильку.— У нас такой порядок: вернулся с задания — полагается поспать.
— А я не был на задании...
— Как так не был? А пойти к немцам и отвлечь их музыкой?.. Теперь ты такой же партизан, как я.
— А почему вы не взяли меня с собой?
— Тут, браток, мы и сами не знали, вернемся ли... А вдруг бы немцы пустили по нашему следу собак? Ну, мы погибли — это одно. А тебе с нами зачем голову ложить?..
— Вы одного дяденьку несли... Убили его?
— Ранили.
И когда уже улеглись, Василек спросил:
— Дядя Максим, а еще задание дадите мне?
— Посмотрим. Спи пока.
...Спать долго не пришлось. Посыльный командира срочно вызвал Максима в штабную землянку.
— Тут, Максим, такое дело...— не теряя времени, начал командир.— Наша железнодорожная разведка сообщила: на станции девять эшелонов с боеприпасами и горючим. Цистерны с горючим стоят между вагонами с боеприпасами. Словом — пробка. Пока не починят мост. Упустить такой случай, как ты сам понимаешь, нам нельзя... Тем более что есть у нас магнитная мина с часовым заводом.
— Понял,— сказал Максим.— Выполню.
— Как?
