прежнему не верил, что его народ, обреченный веками испанского владычества на угнетение, суеверие и забитость, может добиться освобождения, не приобретя сначала культурных привычек и образования.
Сначала просвещение, а потом свобода. Это убеждение Ризаля обрекало «Лигу Филиппина» на безнадежный либерально-буржуазный реформизм. Неверие Ризаля в «необразованный простой народ», по существу, лишало «Лигу Филиппина» массовой базы.
Прежде всех понял это подлинный выходец из народных низов, горячий сторонник Ризаля — Андрее Бонифацио.
«Великий плебей»
«Великим плебеем» вошел Андрес Бонифацио в филиппинскую историю. Даже филиппинская буржуазия, в свое время изменнически убившая этого народного трибуна, пытавшегося наивно, но самоотверженно бороться за массовый, народный путь революции, теперь охотно признает его величие.
Андрес Бонифацио родился 30 ноября 1863 года в Хондо, одном из предместий Манилы. Его родители были очень бедны, и Андресу с ранних лет пришлось зарабатывать свое пропитание собственным трудом. Он прошел тяжелую жизненную школу представителя колониальной бедноты, выброшенной из сельского хозяйства и почти не находившей применения своим рукам.
Бонифацио работает торговцем вразнос тростями и бумажными веерами, рассыльным, приказчиком и, наконец, сторожем у фирмы Фрессель и К°.
Работая сторожем с оплатой в 12 песо в месяц, Бонифацио впервые посещает собрания, организованные Ризалем. Бедность родителей не позволила Андресу закончить даже начальную школу. Но всю жизнь он упорно и жадно учится и много читает.
Впоследствии, когда в его скромное жилище нагрянули жандармы, они нашли много книг. Их неполный список показывает, под каким влиянием складывалось мировоззрение Бонифацио.
Бонифацио был полной противоположностью Ризалю. Его страстная натура требовала активных действий, решительной борьбы против национального угнетения и социального неравенства. И он самостоятельно ищет ответа на волнующие его жгучие вопросы. Среди его книг были обнаружены романы Ризаля, полный комплект «Эль солидаридад», памфлеты и листки филиппинских националистов на испанском и тагалогском языках.
Национальное сознание Бонифацио складывалось под впечатлением работ Ризаля, но Бонифацио воспринимал Ризаля не как мирного реформатора, а как революционного вождя. В этом еще одно доказательство того, как Ризаль, помимо своей воли, способствовал росту революционных настроений среди филиппинцев, создавал себе последователей, готовых вести борьбу за национальное освобождение уже с оружием в руках, а не мирными путями, как этого хотел сам либеральный идеолог филиппинского народа.
Наряду с писаниями филиппинских националистов Бонифацио с жадностью изучал историю Великой Французской буржуазной революции. Среди его книг были найдены сборник речей и произведения деятелей французской революции. Для Бонифацио борьба за освобождение своего народа от национального угнетения переплетается с более широкой борьбой против угнетения бедноты богатыми, против социального неравенства. В этом — сила плебея Бонифацио, в этом его превосходство над буржуазным интеллигентом Ризалем.
Для Бонифацио Ризаль был непререкаемым авторитетом; в Ризале он хотел видеть борца за те же идеалы социальной справедливости, за которые сам готов был отдать свою жизнь. Но своим классовым чутьем Бонифацио уже чувствует, что лишь опираясь на широкие народные массы, лишь организуя рабочих, крестьян, городскую бедноту, можно на деле добиться тех демократических целей, которые ставила себе «Лига Филиппина» и которых Ризаль надеялся достигнуть при помощи небольшого слоя образованных и богатых филиппинцев.
«Лига Филиппина» была основана 2 июня 1892 года, а уже через несколько дней Андрее Бонифацио создает свою славную организацию, сыгравшую громадную роль в объединении филиппинских народных масс. «Катаастаасан кагаланггаланг на Катипунан нанг мга Анак нанг Байан» — «Высокое и достоуважаемое общество сыновей народа» — вошло в сознание и память филиппинского народа под кратким именем «Катипунан».
Цели «Катипунана» вначале мало отличались от «Лиги». Более конспиративная, воспринявшая сильнее, чем «Лига Филиппина» масонские черты таинственности и ритуальности, организация «Катипунан» развивалась в глубоких недрах народных низов. В первое время Бонифацио рассматривал «Катипунан» как подсобную организацию «Лиги», через нее он пытался вовлечь в «Лигу» новых членов, создать для нее массовую базу. Первые годы он уделяет большее внимание упорной и самоотверженной пропаганде ризалева детища, чем укреплению «Катипунана».
Арест и ссылка
Охваченный небывалым подъемом, окрыленный первыми успехами объединения филиппинцев, Ризаль едет из Манилы в провинциальные центры. Он вступает повсюду в общение с наиболее прогрессивными представителями филиппинской буржуазии и помещиков, использует существующие масонские организации, стремится завербовать новых членов в «Лигу Филиппина».
Генерал-губернатор Деспухол удостоил вернувшегося на родину Ризаля несколькими аудиенциями. Он принимал его любезно, в разговорах с ним снисходительно обсуждал необходимые Филиппинам реформы. Своим показным либерализмом Деспухол оживил в Ризале надежды на возможность добиться от Испании реформ. Ризаль видел в этих беседах подтверждение своих мыслей, что борьбу за реорганизацию колониального режима, борьбу за реформы надо вести не в Мадриде, а в Маниле. Это вливало в Ризаля новую бодрость и вдохновляло его на энергичную пропаганду «Лиги Филиппина».
Но все попытки Ризаля вырвать у губернатора разрешение на выезд своих родителей и родни с Филиппин были бесплодны. Губернатор отклонял просьбы Ризаля под лицемерными предлогами, что он вообще против эмиграции с Филиппин, которые он хочет превратить в счастливую родину филиппинцев. Он давал смутные обещания в будущем освободить и вернуть из ссылки родственников Ризаля, но был далек от выполнения своих слов.
Передышке, которую дали Ризалю колониальные власти, относительной свободе, позволившей ему создать «Лигу» и открыто вербовать сторонников в Маниле и провинциях, очень скоро пришел конец.
Ризаль был вызван к генерал-губернатору. Вместо любезного тона первых аудиенций его ожидали на этот раз грубые окрики. Деспухол обрушился на него с громовыми обвинениями, размахивая брошюрой «Бедные братья», якобы найденной в чемодане его сестры.
Эта созданная в застенках жандармско-монашеской клики провокационная «улика» давно была известна генерал-губернатору, но использовать ее он решил лишь сейчас, когда донесения тайных агентов сообщили о поездках и агитации Ризаля.
Прямо из Малаконьяна, под усиленным конвоем, Ризаль был отправлен в старинный форт Манилы — Сант-Яго и заключен в одиночную камеру.
За камерой Ризаля был установлен неусыпный надзор. Его охраняли, как опасного государственного преступника. День и ночь у дверей камеры сменялся вооруженный караул, никакие сношения с внешним миром не допускались. Колониальным властям мерещились вооруженные нападения на крепость для освобождения Ризаля.
Но пребывание в одиночной камере Сант-Яго длилось недолго. Через несколько дней Ризалю было назначено место ссылки — Дапитан, маленькое поселение на северо-восточном берегу Минданао.
Вероломный Деспухол, обрекая Ризаля без всякого суда и следствия на ссылку, чувствовал себя не особенно уверенно. Он отдавал себе отчет, какое впечатление произведет арест Ризаля не только на
