зрения, Гур сам избрал себе судьбу, причем давным-давно, а прочее лишь последовало из его собственного выбора.
— Для меня это не служит оправданием.
— Для вас это также звено судьбы. Развилка, после которой вы не сможете оставаться прежним. Но дальнейшее зависит уже от вас. Поверьте, я слишком хорошо понимаю, что творится у вас в душе. Я сам когда-то был разведчиком, и примерно то же самое произошло со мной. Тогда я сменил профессию. Если угодно, не выдержал, сбежал. Понял, что это не моя стезя. В конце концов, безразлично, как это назвать.
— Предлагаете последовать вашему примеру?
— Ничего подобного. Каждый сам создает свою судьбу.
— Вы уверены? — спросил Арч.
До сих пор, по сей день его судьбу решали за него. Где жить, как жить, зачем жить. В самом деле — зачем? Тряпичная кукла в пыльной щели неспособна задать такого вопроса, тем более ответить на него. А он, Арч, способен? Теперь, после всего, что он испытал и узнал, способен или нет?
— Во всяком случае, нет такой судьбы, которую сам человек не смог бы переломить, — словно подслушав его мысли, сказал Диур.
— За исключением смерти.
— Она тоже часть предназначения, его последнее звено.
Арч никак не ожидал такого поворота беседы. Поначалу он боролся с искушением послать подальше этого сухаря с его сентенциями, но теперь что-то сдвинулось в его душе. На смену мучительным сомнениям пришла пьянящая легкость бесповоротного решения.
— Спасибо, Диур.
— Не за что. Рад, если хоть в чем-то помог вам.
Они обменялись рукопожатием.
— Ликка, я пойду к себе, — сказал Арч. — Хочу немного отдохнуть.
Девушка потупилась, бесцельно водя пальцем по ребру пульта.
— Скоро придет челнок, — произнесла она.
— Когда?
— В двадцать два — тридцать по корабельному времени.
Арч взглянул на табло настенных часов. Пятнадцать — сорок три.
— Значит, успею выспаться и собрать вещи, — сказал он. — Пока. Увидимся перед отлетом?
Ликка молча кивнула, не поднимая глаз.
16
Тил сидел на койке, подобрав под себя ноги, уткнувшись подбородком в сухонький кулачок. Перед ним на одеяле лежал портатативный видеоплейер. Мельком взглянув на вошедшего Арча, он снова вперился в экран.
— Привет, старина. Как дела?
— Развлекаюсь потихоньку, — вяло отозвался Тил. — Пришел попрощаться?
— Есть разговор.
— Надоело все до чертиков, — сообщил Тил, выключая видеоплейер. — Вечером придет челнок, и отвалю я в этот самый Адапторий. Хоть какое-то разнообразие по жизни. Так с чем ты припожаловал?
Арч сгреб с кресла валявшиеся грудой видеокассеты, переложил их на стол и уселся.
— На Тхэ переворот, — сказал он. — Шу Тран скинул Джэ Глита, я только что смотрел видеосводки.
— Плевать я хотел на обоих.
— Еще новость. Меня отсылают отсюда.
— Это еще почему?
— Я провалился. Допустил утечку информации о Разведке. Прикончил одного типа. А главное, из-за меня погиб мой напарник. Больше мне в Разведке не работать. Выгнали. Теперь пошлют в Адапторий, по второму кругу. Ближайшим челноком.
Тил озадаченно покрутил головой.
— Н-да, делов как грязи… Вместе, значит, полетим?
Арч пересел к нему на койку, взял за плечо.
— Полетим. Еще как полетим. В гости к Подземному Папе. Ну что ты на меня уставился?
— Шутки шутишь, Эхелала?
— Какие там шутки. Я не полечу в Адапторий. Я хочу остаться на Тхэ. Но мне там и дня не продержаться, если Подземный Папа будет цел.
— Значит, для себя стараешься?
— Не только. Там, на планете, остался мой сын. Я хочу, чтобы его жизнь была другой. Какой угодно, только не такой, как моя. Мы взорвем этот сволочной компьютер, и будь, что будет.
Он хотел добавить, что, не будь этого решения, вся его жизнь потеряла бы ценность и смысл, что именно к этому вели его превратности судьбы, что вряд ли найдется другой человек, который сумеет сделать это, а значит, обязанность лежит на нем, Арче. Однако не стоило слишком долго распространяться.
— Наконец-то до тебя дошло, — Тил смерил его испытующим взглядом. — Только учти. Если если это ваши разведывательные штучки-дрючки… Если ты врешь, я тебя убью.
Он растопырил пятерни, подался вперед с перекошенным от ярости лицом.
— Задушу, понял?
— Вот и отлично. Договорились.
— Взрывчатка нужна. Хорошая и побольше.
— Само собой, — сказал Арч, вставая с койки. — Вот за ней сейчас и пойду. Жди меня здесь.
— Я пойду с тобой.
— Не надо. Сам управлюсь. Нам не стоит показываться вдвоем.
— Ладно.
Зайдя к себе в каюту, Арч взял рюкзак. Склады помещались двумя ярусами ниже, по кольцу вокруг реакторного блока. В коридорах и на лестницах ему не встретилось ни души, база будто вымерла. Судя по всему, на ней остался лишь необходимый минимум персонала, остальные вылетели на Тхэ, чтобы обеспечить возможно более детальный сбор информации о перевороте.
Арчем владело ощущение бешеной, безграничной свободы. Для него не нашлось места по обе стороны карантинного барьера, ни в том, ни в этом обществе, — что ж, тем лучше. Ему оставалось одно, стать нарушителем. Пойти наперекор любым законам, кроме главного, неписаного, который гласит о неотъемлемой свободе человека. О том, что человек не должен быть покорной игрушкой в чьих-то руках. Если правила игры бесчеловечны, человек вправе их нарушить. Обязан нарушить. Если он человек.
Перед дверью складского отсека Арч перевел дух. Он надеялся, что внутри не окажется никого, и взрывчатку удастся добыть без лишних эксцессов. Однако его надежды не оправдались. Едва переступив порог, он увидел коренастую фигуру Тормека. Насупившись и расставив ноги, тот стоял в проходе между стеллажами.
— Зря ты все это затеял, — сказал бригадир. — Придется тебе пойти под арест до прибытия челнока. Только не делай невинные глаза. Я знаю, что ты пришел за взрывчаткой.
И он небрежно повел дулом ампульного пистолета.
— Давай-давай, поворачивайся. Пошли.
Арч примерился, как бы выбить пистолет. Ничего не получится, даже не стоит пробовать. Дистанция великовата. И вряд ли бригадир натренирован хуже Арча.
— Шансов у тебя нет, — добавил Тормек. — Не делай лишних глупостей.
— Значит, вы прослушивали каюту…
