– А разве не лучше услышать это лично? Она кивнула.
– Теперь я знаю, почему влюбилась в тебя.
– Разве не из-за моей обходительности и сексуальной привлекательности?
Он улыбнулся, и его синие глаза прищурились.
– Поэтому тоже.
– Я бы пригласила тебя войти, – сказала она, – но Крис с минуты на минуту вернется, если он уже не дома. Будет лучше, если я справлюсь с этим сама.
В то же время какая-то ее часть страстно хотела, чтобы Джек сказал: 'Тебе достаточно долго приходилось справляться с этим самой. Пришло время вмешаться кому-нибудь еще'.
Если бы только Крис был их сыном, ее и Джека, тогда для Джека было бы вполне естественным поговорить с ним. А после этого они бы с Джеком обсудили все в спальне, делясь своими переживаниями и пытаясь прийти к какому-нибудь решению.
Но Джек сказал:
– Хорошая идея.
Волна одиночества захлестнула Грейс. Но это же глупо! Джек бросил работу и ринулся к ней на помощь – сколько мужчин поступило бы так же? Если разумно подойти к этому, то на что еще она могла бы рассчитывать? Тем более, что Крис скорее прислушается к проповеднику на углу, чем воспримет совет Джека.
– Мы сегодня ужинаем, ничего не меняется? – спросил Джек.
Она в смятении кивнула.
– А почему бы нам не встретиться после работы у «Бальдуччи» и прихватить кое-что оттуда? Это избавило бы тебя от необходимости готовить, – добавил он, лукаво взглянув на нее.
– Звучит заманчиво, – сказала она с воодушевлением, хотя совсем его не чувствовала. – Я позвоню тебе, когда вернусь из магазинов с Лилой.
Поднимаясь на лифте, Грейс почувствовала себя еще хуже, чем до встречи с Джеком. В квартире ее встретили громкие такты стереомузыки, доносящиеся из комнаты Криса. Волна облегчения нахлынула на нее.
Она нашла его в комнате лежащим на кровати, прикрыв рукой глаза, будто слабый свет, пробивающийся сквозь щели плотно закрытых штор от Леволорс, казался слишком ярким. Перешагивая через смятую кучу одежды, груду аудиокассет, тарелку с корками от бутербродов, она, добравшись до стереосистемы, резко повернула выключатель.
Гром музыки внезапно оборвался, и Крис резко выпрямился, будто его укололи булавкой.
– Привет!
Грейс села на кровать, в ушах у нее звенело, гнев заставлял сердце глухо стучать. Она открыла рот, чтобы наброситься на него, но ее что-то остановило. Как будто бы более добрая, мудрая часть, словно ее двойник, отделилась от нее и стала всем распоряжаться. Она глубоко вздохнула.
– Крис, – сказала она нежно. – Пойдем со мной. Давай-ка, возьми куртку.
– Куда?
Глаза его сузились.
– На улицу.
– Мама, мне надо делать уроки, – возразил он.
– Попозже я помогу тебе. Пойдем, сегодня такой чудный день, и просто жалко терять его.
Он посмотрел на нее, словно она сошла с ума.
– Да что с тобой? Что произошло, почему ты не работаешь?
Неужели Крис представляет ее такой? Всегда настолько занятой? А теперь из-за Джека времени у нее тем более нет. Грейс почувствовала, как будто ей сделали укол шприцем, наполненным чем-то более сильным, чем лекарство: правдой.
– Я работаю, – сказала она, пытаясь вытащить его безвольное тело из кровати. – Если ты не называешь работой то, что я волочу шестьдесят пять килограммов груза, то что же тогда работа?
Крис слегка улыбнулся.
– Это как-то связано с Джеком? – спросил он подозрительно.
– С каким Джеком?
– Мам, не притворяйся.
– И не думаю. Ты единственный человек, с которым мне хотелось бы провести время после обеда.
Не стоит сейчас говорить ему, что сегодня вечером Джек придет на ужин, до этого еще много времени.
– Ты странная. Куда мы пойдем?
Казалось, он вдруг сообразил, что причина ее неожиданного поведения, возможно, кроется в том, что он прогулял занятия: она заметила, как он вдруг залился краской.
Грейс взяла его безвольную руку в свою и сжала ее. Его серо-голубые глаза посмотрели на нее с новым выражением, в котором смешались осмотрительность и острая тоска.
