вежливо поблагодарив за приятный вечер.
В глубине души она знала, что просто приятного вечера ей мало.
— Весь этот день, прямо с утра, когда она увидела его в черной кожаной куртке, желание ее неукротимо росло. И теперь оно прочно угнездилось где-то внутри. Когда она думала о нем, внизу живота что-то сладко сжималось, а сердце в это время сжималось от невыплаканных слез. Странное, незнакомое чувство… Если бы она была волчицей, она бы сейчас с удовольствием повыла на луну. На ту самую луну, которая на мгновение выглянула из-за туч, а потом снова скрылась, оставив ее в кромешной пугающей тьме.
Такси остановилось. Кевин молча вышел, обогнул автомобиль и распахнул перед ней дверь. Она тоже молча вышла, не приняв предложенную руку. Вышла сама, гордо выпрямилась и, не оборачиваясь, направилась к двери. Машина скрылась из виду, мигнув на прощание фарами. Тьма окутала их.
Она знала, что, если он лишь коснется ее, она потеряет контроль над собой. Она непременно выдаст себя, переступит грань, которую переступать нельзя. Кевин ее начальник, он оказал ей любезность. Сейчас он вежливо попрощается, и она увидит его лишь в понедельник утром, как обычно.
В ушах у нее зашумело. Она отчетливо слышала звук их шагов в ночи — дробный стук ее каблуков и более глухой и размеренный звук его шагов. Они словно повторяли ее жизнь — ее шаги никогда не совпадали полностью с шагами ее избранника. В памяти всплыли слова ее матери: «Кэт, тебе нужен мужчина, который готов завести семью».
Ну почему, почему ей никогда не попадались именно такие мужчины?
Почему ее никогда не интересовали именно такие мужчины?
Почему она опять думает о ком-то недосягаемом? О том, кто даже не видит в ней женщину?
Осталось пройти несколько ступенек — и она дома. Но Кэт не выдержала. Слезы подступили к ее глазам. И зачем она пила это предательское шампанское, от которого сначала так весело и ты словно паришь, а потом стремительно падаешь вниз, и как же больно, когда ударишься о твердую землю… Нужно немедленно взять себя в руки. Она попыталась сложить в уме несколько вежливых фраз. Ты был так любезен… Я провела незабываемый вечер… Ты был так добр, ко мне… И щедр… И заставил меня почувствовать себя прекрасной и неотразимой… И защитил меня от своей стервы жены… Тут Кэт чуть не заревела в голос. Она сглотнула и незаметно смахнула слезы, сделав вид, что наклонилась над сумкой в поисках ключа. Комок в горле никак не желал исчезать. И она еще раз сглотнула, а потом сделала глубокий вдох.
С трудом попала ключом в замочную скважину, распахнула дверь, чтобы немедленно спастись бегством, и повернулась к нему.
— Большое тебе спасибо, Кевин, — деревянным голосом монотонно произнесла она. Ей удалось сложить губы в подобие улыбки, и она надеялась, что в темноте он не заметит, как блестят от слез ее глаза. — Спокойной ночи, — добавила она. — Это был незабываемый вечер.
Но… почему он отпустил такси?!
Кевин сжался, как от удара. Она отказывает ему?! Он внимательно посмотрел в блестящие глаза, которые она старательно прятала от него. Так и есть. Слезы. Зеленовато-серые озера, до краев налитые печалью. Улыбка у нее получилась храбрая, но неестественная. Ни следа обычной жизнерадостности.
Он должен уйти.
Если он не уйдет сейчас — он очень сильно рискует. Он и так почти переступил черту. Если он сделает еще один шаг, то будет поздно.
В конце концов, она на него работает, и он платит ей зарплату.
Он с внимательной отвлеченностью мысленно выслушал все доводы, которые предложил ему холодный разум.
И шагнул вперед.
Неуверенной рукой он коснулся горькой складки в уголке ее рта. Она ошеломленно вздохнула. Ресницы взметнулись вверх, зрачки стали угольно-черными. У него сжалось сердце. Ему захотелось успокоить ее, стереть горькую тень с ее прелестного лица, дать ей почувствовать себя уверенной и защищенной. В ее испуганных глазах застыл немой вопрос.
Ее умоляющий взгляд вдруг разбудил в нем чувства, о которых он и не подозревал. Его захлестнуло животное желание, он чувствовал себя самцом, настигшим самку, которая после долгих отказов готова, наконец, уступить ему. Именно ему, потому, что он сильнее всех соперников и потому, что он один достоин ее.
Кевин чувствовал в себе необыкновенную мужскую силу. Он добьется своего, он заставит ее уступить. И не просто уступить. Он сделает так, что она сама захочет его. Она уже его хочет. За ее смятением и страхом он чувствовал готовность, затаившийся огонь. Он разбудит его!
Он скользнул ладонью по ее щеке, почувствовал бархатистое тепло ее кожи, провел пальцем по твердой и в то же время хрупкой линии подбородка. Коснулся маленького ушка, затаившегося среди шелковистых прядей. Потом позволил своей руке опуститься ниже, заскользить по нежной шее, по плечам…
И склонился к ее лицу. Медленно, чтобы не напугать ее. Поймал себя на том, что и сам медлит, чтобы подольше растянуть этот сладкий момент. У нее было время отстраниться. Он не держал ее. Но она не отстранилась. Она стояла неподвижно, но это не была неподвижность безразличия. Как и он, она наслаждалась тонкой гранью между уже испытанным и еще неизвестным, тем, что ждало ее впереди.
Он коснулся губами ее губ, открывая для себя их душистую свежесть и мягкость. Нежно, легко он принялся целовать их, словно пил легкое вино мелкими глотками гурмана. Почувствовав робкий ответ, он прильнул к ее губам, приоткрыл их и устремился в сладкую глубину. Она приняла его поцелуй и ответила, сначала нерешительно, словно сомневаясь, правильно ли это, а потом смелее. Кевин был готов на что угодно, чтобы убедить ее — да, ей можно все. Касаясь языком его языка, позволяя ему проникать глубже, она приняла его нежную игру. Поцелуй превратился в долгий, волнующий танец, в котором партнер то наступает, уверенно ведя партнершу, то отпускает ее, предоставляя ей свободу, давая возможность дать танцу новый рисунок. Она с наслаждением позволяла ему эту волнующую игру, а когда он останавливался, чтобы перевести дыхание, — тогда она сама возобновляла поцелуй.
Кевина охватило доселе незнакомое чувство. Как непохоже было то, что делала Кэт, на любовь Тары, на ее агрессивный сексуальный напор. Тара всегда была готова к сексу и всегда знала самый короткий путь, нежные любовные игры были чужды ей. Тара находила удовлетворение с любым партнером. А с этой женщиной… Он сначала должен был соблазнить, уговорить ее, зажечь в ней огонь страсти. Заставить ее забыть неудачный прошлый опыт, убедить ее в том, что с ним все будет иначе. С ней он чувствовал себя: особенным, неотразимым, единственным.
Она напряглась, он почувствовал, как выпрямилась ее спина. Испуг? Шок? Сопротивление? Он пока не мог понять. Нет, только не отказ. Он не позволит ей! Он попытался поцелуями отвлечь ее от попытки к бегству. И сразу же почувствовал, как она решительно уперлась локтями ему в грудь. Он ощутил прикосновение, ее упругой груди к своей груди и услышал глубокий вздох. Он все еще обнимал ее, и ее губы были рядом, но она уже отстранилась. В ее глазах он прочел предупреждение. И хотя он уже знал, что ей не уйти от него, что он не отпустит ее сегодня ночью, — все же он отпустил ее.
Ее ресницы затрепетали, словно стараясь скрыть волнение и смятение, которые он читал в ее глазах. Он испытал примитивное удовлетворение: это не отказ! Она просто не может понять, что происходит. Все случилось слишком быстро.
— Зачем… зачем ты это делаешь?
Она выдохнула это на одном дыхании, едва слышно. Она боялась, боялась того, что уже произошло, и того, что еще произойдет.
В ее вопросе не было и тени расчетливости. Лишь невинное недоумение. У Кевина в сердце, как будто растаяла льдинка. Он наклонился и тихонько поцеловал ее в висок.
— Зачем? Потому, что мне хорошо с тобой.
И тебе будет хорошо со мной. Я тебе обещаю, — нежно прошептал он.
Его охватило совершенно новое чувство. Эйфория и восторг. Он вдруг понял, что сегодня началась для него новая жизнь. Он выжил, возродился из пепла и теперь готов идти дальше.
— Но ведь… Мы не встречаемся. У нас нет романа, — слабо возразила она.
