Как получается, что переход в цвете не только происходит совершенно иначе, чем переход в позиции, размере или форме, но и так упорно? Даже когда этот переход сопровождается плавными изменениями в других отношениях (и можно было бы предположить, что испытывает их влияние), цвет изменяется скачкообразно. По-прежнему происходит полное соединение: каждое из прошедших мест по траектории между двумя вспышками заполнено, но скорее одним из высвеченных цветов, чем последовательными промежуточными цветами.
Возможно, первая мысль здесь такова: поскольку, в конце концов, цвет — не позиция, не форма и не размер, то предположение, что видимое цветовое изменение должно быть параллельно изменениям в этих других отношениях, так или иначе необоснованно. Но без некоторого объяснения того, как определенная особенность цвета может сделать понятным резкое изменение, это очень мало помогает, поскольку позиция, форма и размер также отличаются друг от друга важными способами[76] и все же во всех этих отношениях происходит плавный переход.
Рассмотрим три взаимосвязанных признака обычного 'реального' перцептуального изменения пространственно-временных свойств,[77] помимо тех специальных явлений, которые мы обсудили.
Во-первых, плавное перцептуальное изменение в форме, размере и позиции предмета по мере того, как изменяются расстояние и угол зрения, распространяется на повседневный опыт. По мере того, как я наблюдаю поворот кубического объекта, его визуальная форма постепенно преобразуется; по мере того, как он перемещается ко мне или от меня, он визуально вырастает или сжимается; а по мере того, как он перемещается влево или вправо, вверх или вниз, он может пересекать поле зрения.
Во-вторых, такое перцептуальное изменение часто происходит, когда перемещаемся мы сами или наши глаза, или при манипуляции предметом. Таким образом, подобное изменение не только происходит снова и снова при обычном ходе событий, но мы можем во многих случаях вызывать его и выполнять по желанию. Оно полностью усвоено и наблюдением, и практикой.
В-третьих, незаполненные пространственно-временные промежутки редко заключены в пределах самого предмета. Мощно и находчиво, сознательно и автоматически боремся мы за все, что может потребоваться, чтобы соединить отдельные части в один предмет или псевдо-предмет, как в известных случаях на рис. 4.
Но если только нам так или иначе не удается — перцептуально, концептуально или предположительно — заполнить интервал между двумя отдельными объектами или событиями, мы сопротивляемся их объединению в одну вещь. Там, где мы наблюдаем резкое изменение в форме или размере без изменения в местоположении, мы естественно воспринимаем это скорее как замену предмета, чем его преобразование. Связность — стандартное, если не безусловное, требование для единства объекта.
Теперь рассмотрим во всех этих отношениях наш опыт с цветом. Во-первых, постепенное цветовое изменение никоим образом не является столь преобладающим, как постепенное пространственно- временное изменение. Плавный переход между оттенками цвета происходит при вощении, в тающем свете рассвета или заката или при повороте регулятора освещенности. С другой стороны, плавный переход между контрастирующими оттенками редок, в то время как резкие изменения происходят в изобилии всякий раз, когда наш взгляд движется через пестрые цвета, почти всегда окружающие нас.
Во-вторых, мы не можем
В-третьих, промежутки в цвете, в отличие от пространственно-временных промежутков, не представляют никаких препятствий к единству предмета. Самые обычные вещи, от людей до зданий и галстуков, содержат в своих пределах резко ограниченные области контрастирующих цветов, а цвета, располагающиеся между черным и красным, цветами шашечной доски, не нужны нам для того, чтобы воспринимать доску как отдельный предмет. Обычно все, что требуется — контраст внешних границ с фоном.[78] Кроме того, мы принимаем быстрые изменения цвета при мигающем свете за изменения в воспринятом цвете того же объекта скорее, чем за его замену предметом другого цвета. Предмет не теряет своей идентичности, проходя по очереди через солнце и тень.[79]
Итак, плавное разрешение пространственно-временных несоответствий, в отличие от плавного разрешения цветовых контрастов, является тривиальным для повседневного опыта, часто может производиться намеренно и неоднократно и требуется для обращения с большинством предметов, с которыми мы имеем дело в нашем повседневном мире. По-моему, это верный путь к объяснению того, почему в экспериментах Колерса перцептуальная система — в точном соответствии со своим опытом, практикой и ролью — обращается с пространственно-временными и цветовыми несоответствиями по- разному.
Можем ли мы остановиться на этом? Все ли этим сказано об удивительных результатах цветовых экспериментов? Напротив, я думаю, что мы пропустили наиболее центральное и заметное соображение:
Рассмотрим ровный черный квадрат, перемещающийся с умеренной скоростью слева направо на белом фоне. В каждый момент, левый край черного сменяется белым, сливаясь с фоном, в то время как белое на границе с правым краем черного сменяется черным, становясь частью квадрата. Нет никаких воспринимаемых пространственно-временных промежутков между непосредственно следующими друг за другом изменениями на каждом краю — они составляют непрерывный процесс. Но составляющие его цветовые изменения сами являются скачками между черным и белым — нет никакого прохождения через промежуточное звено серого. Это составляет восприятие движения. Только так сохраняется непрерывность контура; черный квадрат повсюду остается тем же самым черным квадратом (или в других случаях плавно преобразуется по размеру или форме), контрастируя по всему периметру с белым фоном. В более общем случае, независимо от размера, формы и цвета рассматриваемой фигуры или предмета, такие непрерывные скачки между разными цветами на границах — неотъемлемая часть восприятия реального движения, и это справедливо также для восприятия видимого движения, поскольку оно приближается к восприятию реального движения.
Поскольку зрительная система преодолевает такие прыжки без усилий, поскольку они необходимы для восприятия движения, поскольку идентичность объекта зависит не от плавного цветового перехода, а от контраста с фоном по контуру, постольку цветовые скачки в экспериментах Колерса кажутся такими неизбежными, что нам впору задаться вопросом, как же мы позволили ложной аналогии обманывать нас, заставляя ожидать чего-то другого.
Наша загадка восприятия исчезает, но остаются пленительные факты видимого изменения и проблема достижения общего объяснения. Загадка, хотя ее история кажется мне обаятельной и оскорбительной, имеет для наших целей меньше значения, чем сами эти явления. Заметим ретроспективно, что они изучены, стали предметом экспериментов и обсуждены так объективно, как физические факты. Задача обнаружения фактов не станет произвольной или бессмысленной от того, что они являются фактами скорее 'видимого', чем 'реального' или физического движения. «Видимый» и «реальный» здесь — лишь коварные и пагубные ярлыки для фактов различных родов. Так же, как движение точки поперек экрана иногда 'не присутствует' в стимуле или предмете, так и отдельные статические вспышки иногда 'вне' восприятия. Мы видели некоторые поразительные примеры того, как восприятие изготавливает свои факты.[80] Это, вместе с обсуждением в главах II–IV некоторых других специфических средств и родов создания миров, возвращает нас к более общему исследованию, начатому в главе I.
