Учитывая наличие множественных, иногда непримиримых и даже непримиряемых теорий и описаний, признанных как допустимые альтернативы, наши представления об истине должны быть пересмотрены. Поскольку наши взгляды на создание миров выходят далеко за пределы теорий, описаний, утверждений, за пределы языка и даже за пределы обозначения, включают версии и способы видения, как метафорические, так и буквальные, изобразительные и музыкальные наряду с вербальными, экземплификацию и экспрессию наряду с описываем и изображением, постольку различие между истинным и ложным далеко не достаточно для маркировки общего различия между правильными и неправильными версиями. Какой стандарт правильности является тогда аналогом истины, например, для беспредметных произведений, которые представляют миры экземплификацией или экспрессией? К этим неприступным вопросам надо подойти осмотрительно.
В названии этой главы и «передача», и «правильность» должны быть приняты в довольно общем смысле. Под «передачей» я понимаю не только то, что делает чертежник, но и все способы создания и представления миров — в научных теориях, произведениях искусства и версиях всех видов. Я выбираю этот термин, чтобы не создать впечатления, будто я обсуждаю моральную или этическую правильность.[98] Под «правильностью» я понимаю, наряду с истиной, стандарты приемлемости, которые иногда дополняют истину или даже конкурируют с ней там, где она применима, или заменяют истину для недекларативных представлений.
Хотя моя главная тема здесь — эти другие стандарты, я должен начать с первых и посмотреть на истину поближе. Большинство из нас давно усвоили такие фундаментальные принципы как то, что истины никогда действительно находятся в противоречии, что все истинные версии истинны в единственном действительном мире[99] и что очевидные разногласия среди истин указывают лишь на различия в принятых структурах или конвенциях. Хотя большинство из нас позже научились также не доверять фундаментальным принципам, усвоенным ранее, я боюсь, что мое замечание выше о противоречивых истинах и множественных действительных мирах может быть пропущено как чисто риторическое. Это не так; и даже ценой некоторого повтора я должен прояснить это более последовательным изложением некоторых замечаний, уже часто появлявшихся на этих страницах. Нам понадобится надежное основание для сравнения, когда мы перейдем к главной задаче этой главы.
Для всех, кроме ярых сторонников абсолютизма, альтернативные и видимо противоречивые версии часто представляют хорошие и равные истинностные требования. Мы едва ли можем принимать противоречивые утверждения за истинные в одном и том же мире без того, чтобы признать все утверждения, какие бы то ни было (так как из любого противоречия следуют все утверждения) истинными в одном и том же мире, а мир сам по себе — невозможным. Таким образом, мы должны либо отклонить одну из двух видимо противоречивых версий как ложную, либо принять их за истинные в различных мирах, либо найти, если мы можем это сделать, другой способ их согласования.
В некоторых случаях очевидно противоречивые истины могут быть согласованы устранением двусмысленности того или иного вида.[100] Иногда, например, предложения кажутся несовместимыми только потому, что они эллиптичны, и если их расширить эксплицитным включением прежних имплицитных ограничений, то оказывается, что они явно говорят о разных вещах или разных частях вещей. Утверждения, заявляющие, что все солдаты вооружены луками и стрелами и что ни один солдат так не вооружен, оба истинны — для солдат различных эр; утверждения, что Парфенон не поврежден и что он разрушен, оба истинны — для различных временных частей здания, а утверждение, что яблоко бело и что оно является красным, оба истинны — для различных пространственных частей яблока. Предложения, находящиеся в разногласиях друг с другом, лучше ладят, когда сохраняют дистанцию. В каждом из этих случаев два диапазона применения без труда объединяются в узнаваемый род или предмет, а эти два утверждения истинны в различных частях или подклассах одного и того же мира.
Но примирение не всегда может быть достигнуто так легко. Рассмотрим снова описания движения (или отсутствия движения) земли. На первый взгляд, два утверждения
(1) Земля всегда покоится
(2) Земля танцует партию Петрушки
конфликтуют, поскольку из каждого следует отрицание другого. И они, кажется, заключают об одной и той же Земле. Все же каждое из них истинно — в пределах соответствующей системы.[101]
Теперь нам, конечно, скажут, что эти последние четыре слова указывают выход: эти утверждения эллиптичны, а когда они расширены эксплицитной релятивизацией — например,
(3) В Птолемеевой системе Земля всегда покоится
(4) В некоторой системе Стравинского-Фокина Земля танцует партию Петрушки,
то они, как видно, являются полностью совместимыми. Но этот аргумент работает слишком хорошо. Чтобы увидеть, почему (3) и (4) никак не могут быть приняты за более полные формулировки (1) и (2) — или даже за одни из более полных формулировок (1) и (2) — заметим, что в то время как по крайней мере одно из противоречивых утверждений
(5) Спартанские цари имели два голоса
(6) Спартанские цари имели только один голос
является ложным, оба нижеследующие истинны:
(7) Согласно Геродоту, спартанские цари имели два голоса
(8) Согласно Фукидиду, спартанские цари имели только один голос.
Ясно, что (7) и (8), в отличие от (5) и (6), дают совершенно уклончивые ответы о том, сколько голосов имели спартанские цари. Делает ли кто-то утверждение и истинно ли это утверждение — это разные вопросы. Таким же образом (3) и (4), в отличие от (1) и (2), полностью уклончивы относительно движения Земли; они не сообщают нам, как она движется и движется ли вообще, пока к каждому утверждению не будет добавлен пункт, раскрывающий, чтó именно в рассматриваемой системе считается истинным. Но если это сделано, то, конечно, (1) и (2) подтверждены сами по себе, и никакое решение конфликта не достигнуто. Кажущийся мощным и универсальным инструмент релятивизации к системе или версии, таким образом, не достигает цели.
Возможно, тем не менее, мы сможем согласовать предложения вида (1) и (2) релятивизацией к элементам или каркасам референции скорее, чем к системам или версиям. Здесь легче рассмотреть более простой пример. Одинаково истинные противоречивые предложения относительно ежедневного движения[102] Земли и Солнца
(9) Земля вращается, в то время как Солнце неподвижно
(10) Земля неподвижна, в то время как Солнце обращается вокруг нее
могли бы интерпретироваться как означающие
(11) Земля вращается относительно Солнца
(12) Солнце обращается относительно Земли,
которые истинны и непротиворечивы.
Однако следует заметить, что (11) не говорит, как (9), что Земля вращается, а (12) не говорит, как (10), что земля неподвижна. Из того, что объект движется относительно другого, не следует, что первый перемещается или что второй неподвижен.[103] Действительно, при