Джонсоном, изучая корабельное дело. Джонсон был резким человеком, не особенно заботящимся о вежливости. Он сразу грубовато заявил Рису, что новый владелец компании должен знать о том, что до тех пор пока он, Джонсон, капитан, он будет сам командовать «Морским драконом». Рис ответил, что не собирается вмешиваться в его дела и что-либо менять, и принялся расспрашивать капитана об опыте, который тот накопил за двадцать лет службы.
Джонсон был поражен, что Рис совсем не печется о выгоде, грузах и торговле. Его интересовали обслуживание корабля, морские пути, ветры, навигация, питание и жалованье моряков, строительство и морские законы. Капитан не в меньшей мере поразился тому, как быстро Рис схватывает все новое, что было важно для людей, которые занимаются этим делом.
Рису не хотелось учиться всему в теории. Он жаждал опыта, стремился стать частью команды, и поэтому попросил работу.
Джонсон заартачился.
— Ваш отец никогда за всю жизнь не лазил на мачту, — изумленно возразил он. — Да и штурвал не держал, и курс не прокладывал.
Рис наклонился вперед, в его серых глазах отразился зимний холод.
— Я не отец.
Джонсон подумал, пощипывая пальцами светлую бровь.
— Это верно. Да и на брата вы не похожи.
Ответ был слишком уклончивым, и Рис не понял, хорошо это или плохо. Самое главное, что Джонсон смягчился. Рис заторопился назад в каюту, чтобы переодеться, пока капитан не изменил своего решения.
Он открыл дверь и на мгновение застыл на месте. Он словно перенесся на два года назад, когда нашел умирающую и истекающую кровью Полли Роуз.
Кенна лежала на полу рядом с иллюминатором, скрючившись от боли. Ее руки были в крови и ниже талии ночная рубашка стала темно-красной. По полу растеклась лужа крови.
Рис быстро выскочил в коридор и крикнул первому же проходящему мимо матросу:
— Приведи срочно корабельного доктора! — И бросился назад к Кенне.
Она слабо стонала, не в состоянии выдержать боль. Рис снял с нее белье, вытер ей бедра и руки. Отбросив окровавленную рубашку в сторону, он отнес Кенну на кровать, и в этот момент появился доктор. Мужчина, который пришел помочь Рису, носил звание доктора, потому что он вправил несколько суставов, знал, как успокоить приступ лихорадки, и мог остановить кровь из раны. Мак-Киллоп не: имел никакого опыта в такого рода случаях, так как даже тогда, когда у его жены были два выкидыша и когда она рожала их пятого сына, он находился в море. Поэтому ему пришлось импровизировать на ходу.
Разорвав чистую простыню на четыре части, он с помощью Риса соорудил четыре прокладки. Смыв кровь, врач приподнял необычную пациентку и, взяв с кровати подушку, засунул ее ей под спину, после чего, подложив импровизированную прокладку, аккуратно накрыл Кенну одеялом. Под конец, намочив полотенце, Мак-Киллоп обтер ей лицо. Все это время Кенна не шевелилась — то ли заснула, то ли потеряла сознание.
— Бедный ребенок, — с ирландским акцентом протянул врач. — Вряд ли она поняла, что с ней случилось.
— Все прошло? — отрывисто спросил Рис.
— Угу. Самое плохое позади. — Мак-Киллоп надеялся, что это соответствует истине. — Она ничего не знала о ребенке?
— Нет. И я тоже.
Мак-Киллоп кивнул, разглядывая хмурого Риса.
— Тогда и для вас это горе. — Он отошел от Кенны и начал смывать лужицу крови на полу. — Ей надо полежать день, может, больше.
— Она будет страдать от боли?
— Сложно сказать, мне кажется, нет.
Рис тихо выругал себя за те долгие минуты и часы, которые Кенна провела в одиночестве, пока он ее не обнаружил. Он ругал себя самыми страшными словами, ведь по глупости он даже не подозревал, что Кенна беременна. Рис знал от Полли, что ни один мужчина у миссис Миллер не коснулся ее. Она носила его ребенка.
Два дня Кенна лежала в постели, очень много спала, мало ела и почти совсем не говорила. Ни разу она не вспомнила о своем зелье, а Рис не напоминал. На третий день она встала и начала ходить по каюте, задумчиво перебирая и трогая вещи, как если бы хотела узнать что-то давно забытое. Рис проснулся, как только почувствовал, что место рядом с ним опустело. Удивленный, он повернулся на бок и наблюдал за ней.
Она провела рукой по дубовому столу, потрогала бронзовое кольцо фонаря. Встав перед книжными полками, она, похоже, прочитала названия всех книг подряд. Зеркало в двери шкафа надолго привлекло ее внимание: она изучала свое лицо, водя пальцами по зеркальной поверхности. Кенна подняла руку к волосам и, раздвинув короткие темные кудри, обнаружила, что корни волос золотисто-рыжие. Она нахмурилась и немного постояла, недоуменно глядя на свое отражение. Потом села под окном спиной к Рису и наблюдала, как солнце поднимается над горизонтом. Внезапно она повернулась к нему, словно догадываясь, что он за ней наблюдает, и заговорила:
— Думаю, тебе стоит все мне рассказать, Рис.
Рис сел, забыв, что на нем ничего нет. Кенна смущенно покраснела, а он удивился, помнит ли она хоть что-то из прошлого.
— Скажи мне, с чего начинать, — спокойно спросил он.
Слова Кенны ударили его прямо в сердце.
— Это ты похитил меня из гостиницы? — У Риса дернулась щека.
— Нет. — Он задержал дыхание, надеясь, что Кенна поверит ему, — он не в силах был вымаливать доверие.
Внезапно ее глаза наполнились слезами, плечи задрожали, и она всхлипнула. Он знал, что Кенна приняла его ответ и расстроилась из-за того, что ее предал тот, кого она даже не подозревала.
Рис слез с кровати и подошел к Кенне. Он встал перед ней, разглядывая ее склоненную голову, руки на коленях, дрожащие пальцы. Через минуту он коснулся ее подбородка и вынудил посмотреть ему в глаза.
Она моргала, стараясь удержат» слезы. Ее нижняя губа дрожала.
— Почему это произошло со мной, Рис? — жалобно спросила она, и снова горькие слезы потекли по щекам.
Рис сел рядом, поглаживая ей спину и вытирая лицо уголком простыни.
— У меня есть только догадка, Кенна. Ты уверена, что хочешь ее услышать?
Она всхлипнула:
— Да.
— Это касается смерти твоего отца и твоих воспоминаний о той ночи.
Кенна повернулась к нему:
— Я не боюсь правды!
— Хорошо. — Он медленно выдохнул, успокаиваясь, — Я полагаю, что Роберта убил кто-то из живущих в Даннелли. Единственный, кто может указать убийцу, — это ты, Кенна. Долгие годы ты обвиняла только меня. В это никто не верил, но твоя убежденность спасла настоящего преступника.
— Но ты тоже был в пещере. Я видела! — Рис слабо улыбнулся:
— Ты помнишь ночь, когда я пришел в твою комнату и стоял у камина? За кого ты тогда меня приняла?
Она тихо ахнула:
— Ник! О, но это не мог быть Ник! Этого не может быть!
— Я не утверждаю, что это был он. Разве ты не могла так же ошибиться в ночь маскарада? Там было так много людей, все в маскарадных костюмах. Наверняка не менее нескольких десятков мужчин были одеты, как я.
— Я помню четырех пастушек. — Он довольно кивнул:
— И со временем можешь вспомнить больше. По крайней мере кто-то еще так думает.
— Это было почти десять лет назад, Рис. Сомневаюсь, что получится.
— Я думаю, это из-за того, что ты не хочешь.
— Это смешно.
— Возможно. Ты можешь быть очень своевольной, Кенна. Я допускаю, что ты прячешь то, что знаешь, от самой себя, особенно если правда очень болезненна.
— Давай не будем спорить об этом, — предложила она.
— Хорошо. Ты можешь признать, что ошиблась, обвиняя меня в смерти своего отца?
— Да.
Он сжал ее руку:
— Хорошо. По крайней мере хоть что-то. А ты согласишься, что в последний год твои сны изменились, впустив новых людей и новые события?
Кенна нахмурилась, серьезно обдумывая вопрос.
— Ну да, изменились, но откуда ты знаешь? Я обсуждала с тобой свои ночные кошмары только однажды, да и то когда думала, что ты Ник. — Выражение ее лица прояснилось. — Ник рассказал тебе?
— Нет. Кто-то другой очень давно рассказал мне об этом.
— Тогда Викторина. Я знаю, что Ник выкладывает ей все, что творится в Даннелли.
— Нет. Не Викторина и не твоя горничная. Я знаю, что ты и ей говорила. Был еще кто-то, кому ты все описала, а он рассказал мне.
Кенна была озадачена:
— Не представляю… О Господи! Это, должно быть, Ивонна! Я всегда писала ей!
— А она писала мне, — с радостью подтвердил он ее догадку.
— Тварь! Она не имела права. Письма были личными! — Рис встряхнул Кенну.
— Она твой лучший друг, Кенна Данн! — Он выпалил ее девичье имя, на секунду забыв, что она уже Кенна Каннинг. — Ивонна очень любит тебя, она обратилась ко мне за помощью, расстроившись из-за происшествия, в которое ты попала.
— О чем ты говоришь?
— Когда ты упала с лошади.
— Это? — Она усмехнулась. — Но в этом не было ничего страшного.
Рис покачал головой и горько улыбнулся:
— Ошибаешься.
— Я не понимаю. Простое падение, и ничего больше. Викторина была со мной и позвала на помощь. Я почти даже ничего и не написала Ивонне.
«Слава Богу, что хоть что-то написала, — подумал Рис, — я слава Богу еще раз, что у Ивонны хорошее воображение, потому что именно она подтолкнула меня к мысли, что события в Даннелли связаны со снами Кенны». Рис сначала сомневался и написал Ивонне, что в падения с лошади нет ничего необычного. Но Ивонна настаивала, отмечая другие вещи, которые казались ей подозрительными. Например, то, что Кенна упала с лестницы и ушибла спину, или то, что она чуть не умерла от простуды, когда ее лодка
