самое. Все выплаты начались год назад — вероятно, с того времени, как Хоув покончил с собой. То, что Тэннеру и его семье пришлось в таких условиях вести дела компании, должно быть, тяжело отразилось на их финансовом положении, несмотря на объединение с компанией Квинтонов.
Рис застывшим взглядом уставился в окно кареты.
— Им пришлось импортировать материалы для постройки своего корабля и повышать расценки на работу, чтобы состязаться с Каннингами. И знаешь, что здесь самое глупое? — с горечью спросил он. — Чтобы достичь своих целей, мой отец подрубил сук, на котором сидел. Он так хотел уничтожить Гарнетов, что пожертвовал своим собственным бизнесом.
Кенна обвила шею Риса руками.
— Наверное, он считал, что, когда расправится с Гарнетами, у него будет достаточно времени, чтобы восстановить потерянное. Финансовое положение Роланда было гораздо крепче, так что Клаудам в конце концов пришлось бы объявить о банкротстве.
— Мне кажется, отец сильно недооценил Тэннера Клауда. Судоходная компания Гарнетов продержалась бы еще несколько лет.
— Не знаю, Рис, волновало ли Роланда, как долго продлится его борьба. Я думаю, он полагал — и совершенно ошибочно, конечно, — что мстит за друга.
— Друга-предателя, — сквозь зубы процедил Рис. — Не стоит удивляться, что отец имел дело с такими людьми.
— О Рис! Хватит об этом!
Он замолчал и всю оставшуюся дорогу до дома был погружен в свои мысли.
Плохое настроение не покинуло Риса, даже когда они легли в постель. Но стоило ему в темноте потянуться к Кенне, как она с радостью откликнулась, обняла и положила голову ему на плечо.
— Я люблю тебя, Рис Каннинг, — сказала она. — Что бы ни сделал твой отец, это не изменит моих чувств к тебе. Надеюсь, что и твои чувства ко мне не изменятся.
— Я не любил своего отца, Кенна. Но до сегодняшнего вечера мне не приходилось стыдиться его. А теперь мне стыдно и больно.
— Не кори себя, — тихо попросила она.
— Мы с тобой будем здесь очень одиноки, — прошептал он. — Кенна, я не позволю, чтобы несправедливость торжествовала. Утром я положу конец незаконным выплатам, которые оставили Гарнетов без древесины и железа. Я разорву унизительные для моего достоинства контракты. Конечно, ничего хорошего нам это не сулит. Деловые партнеры отца набросятся на нас, как только мы обнародуем их бесчестные сделки.
— Но ты ведь не собираешься писать об этом в газету? — Рис улыбнулся, словно эта мысль доставила ему удовольствие.
— Нет, не собираюсь, — вздохнул он. — Это дело не предназначено для всеобщего обсуждения. Будет достаточно, если люди, вступившие в сделку с моим отцом, узнают, что она аннулирована. После этого перед нами закроются двери многих домов.
— Я знаю место, где нам всегда будут рады, даже если ты не обнародуешь правду о Роланде еще год. Алексис и Тэннер не держат зла, Рис. Смотри, они даже не захотели рассказать, что именно предпринимал против них твой отец. Вот почему я промолчала о своих подозрениях. Они пригласили нас в гости не для того, чтобы заручиться нашей поддержкой. Если бы ты не спросил про Роланда, я не сомневаюсь: этого разговора вообще бы не было.
— Конечно, ты права. И я тоже ценю их расположение. Но тебе не кажется странным, что они никогда не пытались бороться с моим отцом публично? Они могли остановить его, открыто проинформировав общественность о подкупе власть имущих, торговцев и деловых людей с целью уничтожить конкурентов. Он ведь очень боялся скандалов.
— Возможно, у них не было реальных доказательств, — предположила Кенна. — Или, может быть, они просто верили, что смогут сами преодолеть препятствия, которые строил им Роланд. Какое это имеет значение?
— Нет. Мне кажется, здесь дело в другом.
Рис задумался. В его ушах стояли слова Тэннера о своей печально известной жене. Может быть, в них скрыто нечто большее, чем поддразнивание любящих супругов? Правда, которую знал его отец? Его мысли перекинулись с четы Клауд к собственной жене.
— Кенна, я еще не спрашивал тебя, что ты обо всем этом думаешь. Ты поддержишь меня? Ты же понимаешь, тебе тоже придется нелегко.
— Конечно, дорогой. Но вряд ли мы станем изгоями, и дело не только в Тэннере и Алексис. В Бостоне есть сотни людей, которые никогда не имели дел с Роландом Каннингом. — Ее рука скользнула по его животу и замерла на бедре. — Может, поговорим об этом завтра? Я так хочу… — Она прошептала ему на ухо свое желание.
— Кенна! — притворно возмутился Рис. — Откуда ты знаешь это слово?
Она слегка куснула его за ухо.
— От тебя, дорогой. Как и все остальное. — Она сползла ниже по его груди и лизнула плоский сосок, как часто делал ей он.
— Не все, — хрипло возразил он, запуская пальцы ей в волосы. — Ты очень…
Она ущипнула его за ягодицу.
— Клянусь, я хотела сказать другое! — Кенна подняла голову, пытаясь разглядеть его лицо, озаренное в этот момент проказливой улыбкой. — Я люблю тебя. — Она поцеловала его в небольшую ямочку на подбородке. — Ты не можешь представить… — Она прижалась к нему губами, и желание поглотило их.
В ту ночь Кенна была нетерпеливой любовницей, требуя бешеной страсти. Их напряженные тела сплетались и извивались во взаимном желании. А потом, обессиленные, они замерли в объятиях друг друга на всю ночь.
Утром Рис пошел на склады один, но пообещал Кенне, что обязательно просмотрит бухгалтерские книги, прежде чем что-то предпримет. В глубине души у него теплилась надежда, что Кенна ошиблась, проверяя счета. К полудню надежда исчезла. Никакого другого разумного объяснения просто не было. У Риса состоялся долгий разговор с Джошуа Грантом, в результате которого Рис понял, что единственной виной этого человека было то, что он не задавал Роланду вопросов. Грант никогда не влезал в финансовые дела. От него требовалось только решать вопросы погрузки и отправки пароходов и составлять отчеты для адвоката мистера Бритта. Бритт, в свою очередь, извещал банк, что нужно произвести выплаты или отложить деньги для Роланда. Записи в бухгалтерскую книгу вносили клерки Бритта раз в неделю.
Встреча Риса с Бриттом длилась не больше двадцати минут, но и этого времени с лихвой хватило, чтобы навсегда прекратить их сотрудничество. Хотя Бритт протестовал, доказывая, что он всего лишь давал указания банку согласно пожеланиям Роланда, Рис не сомневался, что адвокат прекрасно понимал, что делал.
— Говорю вам: я советовал вашему отцу вложить прибыль в дело, — горячо спорил Бритт, нервно поправляя сползающие с носа очки в проволочной оправе.
— Факт остается фактом: вы делали все, что он хотел, — холодно заключил Рис.
— Боже, но я ведь работал на него! Он был моим самым важным клиентом!
Рис распахнул дверь и с подчеркнутой вежливостью приподнял шляпу.
— Я надеюсь, что вы найдете себе других клиентов, но меня среди них не будет.
До конца рабочего дня Рису удалось навестить еще трех торговцев. Сообщив, что их контракты с судоходной компанией Каннингов аннулированы, он называл им новые расценки и, не дожидаясь ответа, хотят ли они продолжать сотрудничество или нет, уходил.
Прежде чем вернуться домой, Рис посетил два чугунных завода, которые снабжали их компанию якорями, цепями, гвоздями и крюками, но ничего не продавали Гарнетам. Никого из владельцев на месте не оказалось, и Рис решил не пускаться в объяснения с мастерами, предпочитая иметь дело прямо с хозяевами.
Когда он вернулся домой, Кенна уже почти оделась к выходу и, стоя перед зеркалом, застегивала жемчужное ожерелье. Она выбрала платье персикового цвета с гирляндой цветов по краю подола, которое, на взгляд Риса, выглядело потрясающе красивым.
Кенна повернула голову от зеркала, на мгновение замерла и поспешила к Рису. Убрав с его бровей прядь волос, она увидела у него на лбу напряженные морщинки и поцеловала в губы.
— Может, не пойдем на этот вечер? — спросила она озабоченно. Ее глаза сразу потемнели, приняв цвет шоколада. — Отправим слугу с извинениями. Алекс и Тэннер поймут нас.
Рис покачал головой и скинул плащ.
— Спасибо за заботу, но у нас нет повода менять планы. — Он чмокнул ее в щеку. — Хм, мне нравятся твои духи. Помоги снять рубашку — я хочу умыться. Неудивительно, что после сегодняшнего дня я чувствую себя испачканным.
Кенна расстегнула запонки на манжетах рубашки и передние пуговицы:
— Было трудно?
— Я просто об этом не думал, — ответил Рис, пока Кенна снимала с него рубашку. — На это не было времени. — Он налил воды из кувшина в белую фарфоровую чашу и начал умываться.
— Расскажешь мне обо всем?
— Все твои подозрения подтвердились. Мой отец и Ричард, а потом и клерки мистера Бритта вели подробные записи. Я разговаривал с Грантом, и, к моей радости, он оказался ни при чем. Встреча с Бриттом была короче. Мы больше не ведем с ним дел. Я разговаривал с Франклином Андерсом, Томасом Гамильтоном и Харрисом Филдингом и сказал, что мы повышаем расценки. Ни Брауна, ни Сэмпсона на заводах не оказалось, так что придется ждать до понедельника:
— А что отвечали те, с кем ты уже переговорил?
— Они все вели себя одинаково. Делали круглые глаза, яростно протестовали и в конце концов отказывались работать. — Он отбросил полотенце и повернулся к Кенне. — К понедельнику молва обо мне пойдет по всей гавани.
— Чем я могу тебе помочь? — спросила Кенна.
— Достаточно того, что я знаю о твоем желании помочь. Просто продолжай любить меня, Кенна.
У нее упало сердце. Как он раним. Сколько боли в его добрых глазах. Она не подозревала, что он так же нуждается в поддержке, как и она. Кенна взяла его руки и положила себе на грудь, подержала их немного,
