важное, а когда я наконец все вспомнила, подвергаешь мои слова сомнению! Ты думаешь, я в восторге от того, что мой брат убийца? Боже мой, Рис! За кого ты меня принимаешь? Неужели ты не понял, чту я тебе сказала? Ник убил нашего отца! Он предатель! И он пытался убить меня! — Лицо Кенны исказила гримаса боли, она закрыла его ладонями.
Рис нежно отвел ее руки и обнял, позволяя выплакаться у него на плече.
— Подумай, Кенна. Что вызвало этот кошмар? Почему ты внезапно представила Ника в костюме сатаны, хотя этого никогда не было раньше?
— Я увидела сегодня на балу такой же костюм.
— Точно. А я сказал тебе, что он походит на тот, в котором был Ник. Самой тебе это не приходило в голову?
— Что ты имеешь в виду? Ты не поверил моим словам?
— Я верю в то, что ты говоришь искренне.
— Разве ты не видишь, Рис? Я всегда знала, что это Ник. Всегда! Но не могла признаться себе в этом. Ты же сам говорил мне нечто подобное. Именно поэтому в моих ранних снах Ник был одет в костюм разбойника. Так мне было удобно поменять вас местами. Когда в тринадцать лет я должна была выбирать между братом и его другом, я кинулась защищать брата. Я любила Ника, Рис. Да поможет мне Бог, я все еще люблю его. Но я и тебя люблю. Я больше не могла покрывать его грех и наконец вспомнила, в каком он был костюме. Я видела его с Викториной в галерее. Ты понял это? Викторина была той замужней женщиной, в которую влюбился мой брат! Ты же сам сказал мне, что видел, как они беседовали о чем-то в саду. Он пытался разорвать эту связь.
Рис вспомнил, как много времени Нику потребовалось, чтобы присоединиться к нему в пещере. Может быть, он тянул время, ожидая, когда умрет отец и пришедший ему на помощь человек в костюме разбойника? Рис не знал, что ответить на это, и наконец заговорил хриплым от волнения голосом:
— Если я напишу Пауэллу и сообщу ему, что Ник — тот самый предатель, которого мы разыскиваем, будешь ли ты настаивать, что твой сон правдив?
— Ты не сделаешь этого! — вскрикнула Кенна.
— Ответь на мой вопрос. Насколько ты уверена в своей правоте?
Когда вопрос был поставлен так, Кенну охватили сомнения. Разве она не говорила раньше, что убийца — Рис? Почему же теперь она убеждена, что знает правду?
— Нет, — честно сказала она. — Я не могу поклясться в этом.
— Так же как и я, — тихо произнес Рис. — Возможно, я допустил ошибку, строя свои умозаключения только на твоих снах, потому что я не могу принять твое последнее утверждение.
— Почему?
— Есть многое, что указывает на Ника, но я не могу забыть, как он выглядел, когда говорил мне, что тебя похитили. Ты когда-нибудь видела в нем особый талант к лицедейству?
— Нет. Он совершенно не умеет скрывать свои чувства.
— Согласен. Так вот, Ник был в отчаянии. Я не могу заставить себя поверить, что он участвовал в этой подлой игре. Странно, но до сегодняшнего дня я бы поспорил на свою судоходную компанию, что виноват Ник, а сейчас не дам за это и фартинга.
— Что же случилось сегодня вечером, что изменило твои взгляды?
— Алексис Клауд заставила меня заново обратиться к тем событиям. Вернее, не она, а ее маскарадный костюм. Я спросил себя, узнал бы я ее, если бы Тэннер не сказал, во что она одета. Ответ был «нет». Но ведь то же самое подходит и для того бала в Даннелли. Кого я на самом деле видел в саду с Викториной? Ника или человека в таком же костюме? То же самое и с галереей. Не сомневаюсь, что ты видела человека в костюме сатаны. Но был ли это Николас? Можешь ли ты с полной уверенностью обвинять брата?
— Не знаю…
— Мне кажется, мы должны поговорить с Мэделин, Этьеном и Мишелем. Подобная возможность может не представиться в будущем. Я покажу им список гостей и попрошу вспомнить, во что были одеты те или иные люди. Если на балу могло быть четыре пастушки, так, значит, мог быть и другой сатана.
— А как же Викторина, Рис? Неужели я и ее перепутала с кем-то?
— Не знаю. — Он поцеловал ее в висок. — Не думай об этом сейчас. Поспи.
Кенна, облегчив душу, заснула довольно быстро, но к Рису сон пришел только через несколько часов. Что-то тревожило его, но он не мог понять, что именно.
В субботу Кенна и Рис отправились покататься верхом. Кенна объявила, что ее кобыла почти не уступает Пирамиде, Рис же воздержался от оценки своего жеребца. По взаимному молчаливому согласию ни один из них больше не вспоминал ее сон.
В понедельник в контору прибыло несколько писем, адресованных Рису. Это были первые сообщения, которые он получил из Лондона. Кенна узнала почерк брата и Викторины, а вот третье письмо все еще хранило запах духов, который у нее ассоциировался с Домом Цветов. Письмо было от Полли Дон Роуз. Истосковавшаяся по новостям из дома, Кенна хотела сразу же прочитать письма, но, сдержав свой порыв, отнесла их Рису. Он немедленно вскрыл конверты, и Кенна, заглядывая мужу через плечо, читала их одновременно с ним.
Письмо Полли было очень веселым, полным анекдотов о ее девушках и последних проделках, жертвой которых стала миссис Миллер. Кенна смеялась не переставая, восхищаясь чувством юмора Полли.
Викторина писала об Ивонне — та ждала очередного ребенка — и о Нике, который зачастил в Лондон, где проводил очень много времени, — ненавязчиво намекая таким образом, что он завел себе новую любовницу. Мачеха желала Рису всего хорошего и надеялась, что он скоро напишет, как устроился в Бостоне.
Сообщение Ника было намного более серьезным. Он подтверждал слух о том, что Наполеон собрал войско и собирается нанести удар в Бельгии. Письмо было пронизано тоской по Кенне, из-за которой он и бежит из Даннелли, где все ему напоминает о ней. «Я постоянно твержу себе, — писал он, — что если бы я заставил ее выйти за тебя замуж, то она осталась бы в живых. Викторина уверяет, что я напрасно обвиняю себя, но я не могу изменить свои мысли. Викторина не имеет права упрекать меня. Она сама не своя со времени смерти Кенны. Даже когда я в Даннелли, она проводит почти весь, день у себя в комнате. Доктор Типпинг говорит, что физически она крепка, но ее силы подтачивает меланхолия. Боюсь, она никогда не поправится». Оставшаяся часть письма была не такой грустной, и все же и Кенна, и Рис почувствовали себя немного пристыженными.
— Может быть, напишем Нику? — взмолилась Кенна. — Только вспомни, что он говорит о Викторине! Она заболела из-за меня. Если она умрет, то я буду виновата в ее смерти. Да и какой вред нанесет это письмо? Я в тысячах миль от Даннелли. Пожалуйста, сообщи им, что я жива!
— Нет, — ответил Рис не раздумывая. Он собрал письма и вышел, прежде чем Кенна успела сказать хоть слово.
Кенна вернулась на склад и вволю наплакалась в тишине конторы. Когда слез не осталось, а голова стала раскалываться от боли, она через мистера Гранта оставила сообщение Рису, что возвращается домой.
Ей потребовалось не много времени, чтобы найти среди бумаг Риса список гостей того маскарада в Даннелли. Сунув его в ридикюль, она сообщила Алькотту, что направляется к Клаудам, и, отказавшись от услуг кучера, сама стала править коляской.
Несчастный случай произошел, когда она пересекала площадь. Едущий ей навстречу всадник проскакал слишком близко к коляске, и Кенне пришлось резко натянуть вожжи. Испугавшись, лошадь встала на дыбы, опасно наклонив экипаж. К несчастью, прежде чем коляска вернулась в прежнее положение, одно из колес попало в рытвину. Раздался громкий треск ломающейся оси. Кенна даже не успела закричать, как оказалась на земле. Она хватала ртом воздух, пытаясь поднять голову. Последнее, что она увидела, прежде чем потерять сознание, был удаляющийся силуэт злополучного всадника.
Кто-то в толпе узнал ее и сообщил Рису. Когда он прибежал, Кенна уже пришла в себя и лежала на одеяле, которое кто-то из зевак вытащил из коляски и подсунул ей под голову. Она улыбнулась Рису, чтобы успокоить его, но это не помогло.
— Ничего не сломано, — сказала Кенна. — О… за исключением оси коляски.
— Плевать я хотел на коляску. Что с тобой?
— Ничего. — Она прижала к животу ридикюль. — Правда. Мне не разрешали двигаться, пока ты не придешь, но сейчас-то я могу сесть?
Опустившись на колени, Рис быстро ощупал ее тело, чтобы удостовериться, что все кости целы. Приказав Кенне лежать, он заговорил с окружавшими их людьми, пытаясь выяснить подробности происшествия.
Никто, однако, не узнал всадника, чья неосторожность вызвала такие страшные последствия. Кроме того, внимание окружающих в тот момент было приковано к Кенне, пытавшейся выправить коляску. Рис поблагодарил их за помощь и попросил сообщить, если они вспомнят что-нибудь важное.
Когда толпа рассеялась, Рис выпряг лошадь из покореженной коляски и привязал ее к своему жеребцу.
— Ты можешь ехать верхом, Кенна?
— Да. — Она немного приподнялась, опираясь на локти.
— Я должен был спросить тебя об этом до того, как отказался от помощи других людей. — Он поднял ее на руки. — Видишь ли, я теряю хладнокровие, когда речь идет о тебе. Ты уверена, что хорошо себя чувствуешь?
— Да.
Он кивнул и помог ей забраться на лошадь, затем сам сел сзади. По возвращении домой он немедленно отнес ее в спальню. Протестуя, Кенна все же обрадовалась его вниманию, потому что была сильно напугана, хотя и не показывала этого. И только когда она удобно устроилась в постели, Рис начал сыпать вопросами. К сожалению, он не узнал ничего нового.
— Это могло произойти с любым, — сказала Кенна, когда Рис раздраженно сжал челюсти.
— Но это произошло с тобой. Почему ты в такой спешке поехала к Алексис?
Кенна не стала оправдываться. Какой смысл говорить ему, что она никуда не
