положив голову ей на колени. Ренни продолжала массировать его плечо, и прикосновения ее рук исцеляли так, как не смог бы сделать ни один врач. — Тогда, должно быть, это верно.
— Что должно быть?
— Ты решишь, что я сошел с ума, — сказал он, закрывая глаза. Слабая улыбка тронула его губы. — Большую часть дня у меня волосы на затылке стояли дыбом. Я подумал, что Дансер Таббс находится поблизости.
Пальцы Ренни на миг застыли, затем продолжили свою работу.
— Джаррет, я наблюдала за тобой утром, когда ты определял работу… но не днем.
— Это не мог быть Дансер, — сказал он. — Он не рискнет появляться на публике среди дня.
— Он и не рисковал, разве нет? Никто ведь его не видел.
Джаррет засмеялся.
— Ренни, мы ведь даже не знаем, был ли он здесь.
— У тебя на затылке волосы встали дыбом. Этого для меня достаточно.
Он поддакнул. Дело стоило того, чтобы она продолжала заниматься его плечом. Время от времени ее пальцы будут задевать его шею как раз выше воротника. Это тоже будет очень неплохо.
— Возможно, у тебя есть какая-нибудь теория, объясняющая, зачем он бродит в окрестностях Куинс-Пойнт.
— Может быть, он думает, что железная дорога угрожает его спокойствию.
— Не знаю. Куинс-Пойнт находится на приличном расстоянии от его юрисдикции.
— Может быть, он просто любопытен.
— Дансер Таббс сохраняет свое уединение просто потому, что он совершенно не любопытен.
— А может быть, — медленно сказала она, слегка сжимая его плечо, — он пришел, чтобы позаботиться о птице с перебитым крылом.
Джаррет сдвинул брови.
— Птице с?.. — Он вздохнул. — Как я предполагаю, ты имеешь в виду меня.
— Мммм.
— Я думаю, такое вряд ли возможно.
— Почему же? С тех пор как мы здесь появились, ты заботился, чтобы у Дансера всегда были припасы. Я знаю, что Джей Мак просил тебя об этом, но ты и сам бы так поступил. Он здесь, чтобы тебя отблагодарить. Для Дансера это единственный способ принимать подарки.
Ренни щелкнула его по носу.
— А знаешь, что еще?
— Хммм?
— Я думаю, что, если Мэгги действительно хочет научиться врачеванию, ей нужно провести время с Дансером Таббсом.
— У вас, миссис Салливан, очень богатое воображение, — осторожно прокомментировал Джаррет.
Ренни наклонила голову, приблизив свои губы к губам Джаррета.
— Ты так думаешь?
Он кивнул. Его губы прикоснулись к ее губам.
— Хочешь знать, что я сейчас воображаю? — лукаво спросила она.
— Нет, — прошептал Джаррет. Его глаза открылись и посмотрели в ее глаза. — Я хочу проделать то, что ты воображаешь.
— Ты уверен? — Хмм- мм.
Ренни слегка подтолкнула его локтем и сдвинула со своих коленей. Через несколько секунд она уже стаскивала с себя платье, чулки и туфли. Когда Джаррет преодолел шок и понял, что она действительно хочет сделать, он присоединился к гонке, швырнув за спину свои пыльные башмаки с джинсами и забросив на ветку рубашку и белье. Он нырнул в воду лишь на мгновение позже, чем Ренни.
Она вынырнула, смеясь и потряхивая головой. Вода брызгами разлеталась во все стороны. Он ощупью нашел в воде ее ноги и потянул вниз. Она барахталась до тех пор, пока он не нашел ее губы. Она пустила пузыри ему в рот. На этот раз они появились на поверхности вместе, веселые и задыхающиеся. Хлопчатобумажная сорочка Ренни прилипла к ней как вторая кожа. Руки Джаррета скользнули под нее и начали процесс линьки. Джаррет забросил сорочку на берег, оставив Ренни обнаженной, как и он сам. Ее тело гладко скользило по его телу, груди терлись о его грудь. Он обхватил ее бедра и поймал ее рот своим. Она обвила Джаретта ногами.
Холодная вода мягко плескалась вокруг их разгоряченных тел. Она обняла Джаррета за плечи. Ее губы крепко прижались к его губам, когда он направил себя в нее. Она поцеловала его в уголок рта, в подбородок и зарылась лицом в его шею.
— Я люблю тебя, Ренни, — прошептал QH ей на ухо. Его зубы схватили ее за мочку уха, и мягко потянули. Она задрожала, но не от холода, а от тепла. Он поглотил ее дрожь и тихо сказал: — Единственное, что ты не можешь себе вообразить — это как сильно я тебя люблю.
Она могла судить об этом только по силе собственных чувств, и если он испытывал к ней хотя бы часть того, чем она ему отвечала, то она знала, что ее и в самом деле очень любят. Так она ему и сказала.
Они любили друг друга в серебристой воде озера, окунались с головой в лунный свет и обходили стороной рыбу. Их смех, подобно камешкам, пущенным опытной рукой, легко и быстро несся по поверхности, и они поднимались вверх, чтобы испытать наслаждение в объятиях друг друга.
Потом они разделились, переводя дыхание и держась друг за друга лишь кончиками пальцев. Ренни первая покинула звездный полог ради более темного полога из сосновых веток. К. тому времени когда Джаррет присоединился к ней, она уже надела платье и туфли, держа в руках чулки и насквозь мокрую сорочку. Ренни подала ему джинсы и пошла снимать его рубашку с ветки.
Ей пришлось дважды подпрыгнуть, прежде чем она смогла ее снять. Из нагрудного кармана что-то выпало. Ренни опустилась на колени и принялась искать среди сухих иголок. Ее пальцы коснулись чего-то прохладного и гладкого, свободно уместившегося в ее руке. Она вернулась в круг лунного света и, пока Джаррет надевал рубашку, подняла овальный предмет вверх.
На миг Ренни подумала, что держит зеркало. На нее смотрело ее собственное отражение… и в то же время не оно. То, что она держала, было фотографией в рамке. Ренни подняла взгляд на Джаррета и увидела, что он глядит на нее.
— Это же моя фотография, — удивленно сказала она. — Она стояла на каминной полке в моей спальне в Нью-Йорке. Когда ты ее…
— Боюсь, что я ее украл. — Джаррет стоял позади нее и смотрел через плечо. — Эта фотография некоторое время была моим спутником. Я забрал ее перед отъездом из Нью-Йорка — первым отъездом.
— Ты хранил это до моего приезда в Эхо-Фолз?
— Я не думал, что когда-нибудь увижу тебя снова. Он обнял ее за талию и прижал к себе.
Ренни повернулась в его объятиях и засунула фотографию обратно в нагрудный карман. Глаза ее сияли.
— Я знаю, что ты меня любишь, — тихо сказала она, — но до сих пор я не подозревала, как долго это длится.
— Почти с самого начала. — Джаррет прижался к ней лбом. — Но это ничто по сравнению с вечностью.
Стоя в его объятиях, Ренни одну руку держала на фотографии, другую на его сердце и думала, что вечность может — нет, просто должна — быть достаточно долгой.
